Эпоха "Старого соболя"

    Акинфий Демидов умер в августе 1745 года, оставив после себя колоссальное состояние: 21 "железный" и медеплавильный заводы, два соляных промысла, многочисленные дома в Петербурге, Москве, Ярославле, Казани, Екатеринбурге и других городах, не считая огромных сокровищ в виде драгоценных камней, золотой и серебряной посуды, дорогого убранства и наличных денег. "Местное предание рассказывает, - замечает по этому поводу историк Н. Колюпанов, - что при дележе найдена такая огромная наличная сумма в золотой и серебряной монете, что затруднялись ее считать и делили на меру".

    Сразу же возник беспрецедентный торг между наследниками. По петровским законам все недвижимое имущество должно было достаться старшему сыну. Однако сам Акинфий, учитывая характер и склонности своих трех сыновей, завещал заводы младшему Никите, в котором он видел хозяйскую хватку и способность "приумножить дело".

    Тринадцать лет длился спор о наследстве. Наконец в 1758 году императрица Екатерина повелела разделить имущество Акинфия Демидова "по справедливости". При этом разделе старшему из наследников Демидова, Прокопию, наиболее бездарному заводчику, досталось 6 невьянских и 3 нижегородских завода, среднему - 11 ревдинских и тульских, а младшему Никите - 5 нижнетагильских.

    В ту пору в состав нижнетагильских заводов входили собственно сам Нижнетагильский чугуноплавильный и железоделательный, Черноисточинский, Выйский, Висимо-Шайтанский и Лайский заводы. Смерть Акинфия Демидова застала эти предприятия в период наивысшего технического расцвета. Это не было исключением: во второй четверти XVIII века уральская горнозаводская промышленность, подстегиваемая огромным спросом на высококачественное железо в Европе, развивалась очень быстрыми темпами. В те времена уральские древесноугольные домны были предметом удивления и восхищения европейских металлургов (спустя два века нам горько читать об этом - теперь уже уральские сталевары ездят перенимать опыт в Западную Европу).

    Подъем горнозаводского строительства в XVIII столетии не являлся чем-то искусственным, а обуславливался мировой хозяйственно-политической обстановкой. Он оказался настолько прочным, что, несмотря на сильнейший политический кризис в России и на катастрофическое для Южного Урала пугачевское восстание, промышленность там очень быстро восстановилась, и район вступил в полосу процветания до самого конца века. Однако мы не должны забывать, что именно в те годы появились и первые признаки будущего краха уральской промышленности - политика сохранения достигнутого технического уровня, полное отсутствие прогресса в металлургии привели в дальнейшем некогда процветавшие заводы к полному краху и застою (как тут не вспомнить нынешние времена!). Так или иначе, в середине XVIII века историки уже не встречают нововведений на уральских заводах - металлургия начала медленно деградировать экономически и технически.

    Архивные документы той поры рисуют Нижнетагильский "железный завод" гигантом, крупнейшим предприятием замкнутого, полного металлургического цикла. Так, уже в 1767 году на этом заводе помимо четырех доменных печей, дававших в год свыше 400 тысяч тонн чугуна (цифра по тем временам рекордная для европейской индустрии), действовали кричная, якорная, проволочная, кузнечная, меховая, слесарная и другие фабрики - цехи.

    Здесь стоит упомянуть об организации всего горнометаллургического хозяйства, центром которого был Нижнетагильский завод. Электронная версия historyntagil.ru. Дело в том, что его четыре домны выпускали столько чугуна, что переработать его полностью на железо в самом Нижнем Тагиле было невозможно. Поэтому Нижнетагильский завод оброс целой серией вспомогательных перерабатывающих предприятий, тесно связанных между собой. И тут в полную силу проявился талант организатора производства и великолепного знатока горнозаводского дела генерал-лейтенанта Вильгельма Геннина. Именно он впервые разработал методы расчета всего технологического цикла - от руды до готовой продукции. При всей сложности тогдашнего металлургического производства это было поистине головоломной задачей, с которой Геннин справился самым блестящим образом, разработав массу "калькуляций" и смет. В самом деле. Нижнетагильский завод времен Акинфия Демидова был чрезвычайно универсальным предприятием - все, что нужно для производства, от руды до канатов, производилось здесь.

    В то же время, в 60-е годы XVIII века был проведен целый ряд мер по повышению качества уральского железа и по ограждению его от фальсификаторов. Диктовалось это прежде всего жесткой конкуренцией на международном рынке со шведскими и английскими заводчиками. Впервые остро проявилась проблема сохранения фабричной марки тагильского металла. Поскольку после смерти Акинфия клеймо "Старый соболь" перешло к старшему сыну, Прокопию, хозяин нижнетагильских заводов Никита приказал клеймить железные полосы литерами ССНАД. Это расшифровывалось как "статский советник Никита Акинфиевич Демидов". Однако так уж была сильна традиция и известность прежней марки, что первые литеры стали по-прежнему расшифровывать как "старый соболь". Под этим названием тагильский металл был известен в Европе и России до конца XIX века, когда его вытеснило с рынков более дешевое южное железо.

Сергей КУРЕНКОВ.

    По материалам книги Ю.Е. Ярового "Тагильский металл"

Главная страница