Работящий люд упорно поднимал огнеупорный...

    Досадливые недоработки и просчеты с проектной документацией объектов НТМЗ далеко не исчерпали список трудностей, с которыми пришлось столкнуться рабочим на строительстве будущего гиганта, уральской металлургии. Острая нехватка испытывалась буквально во всем: в строительных материалах и жилье, продовольствии и питьевой воде. Многие не выдерживали таких, прямо скажем, адских условий труда, уходили со стройки. С кадрами сложилась катастрофическая ситуация. На объектах постоянно работало в два-три раза меньше людей, чем полагалось по штатному расписанию. С учетом того, что механизация труда, образно выражаясь, хромала на обе ноги (на земляных работах, например, через полгода после начала строительства не было еще ни одного экскаватора и только в июле-августе 1931 года поступили шесть "Русгонов" - капля в море по сравнению с потребностями громадной стройки), можно представить, насколько медленно продвигалось дело. Положение усугублялось тем, что нехватка людей сопровождалась ростом текучести кадров, за полгода-год состав работающих практически полностью обновлялся. Причины текучести: почти полное отсутствие каких-либо бытовых удобств, плохое снабжение.

    - Мне шел семнадцатый год, -рассказывает первостроитель огнеупорного завода Н.Я. Новоселова, - когда к нам в Талицу приехал вербовщик из Нижнего Тагила и предложил желающим поехать на большую стройку. И вот в 1931 году пятьдесят добровольцев, в том числе и мы с подругой, оказались в незнакомом городе. Поместили нас в бараке на Первой площадке. Одну половину занимали женщины, другую - мужчины. Нас, подростков, оформили учениками в столярную мастерскую на неполный рабочий день. Шесть часов отработаем, выполним задание и идем заготовлять дрова. Топить-то нечем было. Привозили, правда, иногда каменный уголь, но плохого качества. К тому же и жечь его как следует мы не умели, то и дело печка затухала. В бараке холодно было, сырость кругом.

    Однажды, проснувшись утром, я не услышала привычного смеха, перебранки. В бараке стояла жуткая тишина. 30-40 квадратных метров занимала, наша половина, всегда теснота раздражала, негде повернуться, и вдруг - никого! Я с пяти лет в детском доме воспитывалась, привыкла к коллективной жизни, и тут, оставшись одна, попросту перепугалась. Даже закричала, заплакала. Вот в таком состоянии меня и нашла Катя Петухова, она в конторе работала. Как могла меня успокоила и сообщила, что все мои земляки ночью собрали котомки и уехали, попросту говоря, сбежали со стройки. А я бежать не собиралась, и они это знали. Когда Катя узнала, что у меня нет родителей, взяла к себе на Гальянку. В конце лета нас перевели на "Огнеупорстрой". Вначале жили в палатках, рубили лес, пеньки динамитом рвали. А ямы потом водой заводнялись, мы ее использовали для питья, стирки белья. Осенью, когда наступили холода, нас перевели из палаток в бараки... В общем, очень неустроенной была тогда наша жизнь, полной лишений. Рабочие со стройки уходили и уезжали туда, где получше.

    А стройке позарез нужны были постоянные, сознательные рабочие кадры, готовые выдержать длительные лишения, резко поднять в труднейших условиях производительность и качество труда. Но где взять таких людей? Не единицы и десятки, а тысячи!..

    Две тысячи коммунистов и комсомольцев мобилизовал на помощь тагильским новостройкам Уральский обком ВКП(б) одной только осенью 1933 года! Это был массовый призыв. Но ведь и до него, и после "тысячников" ехали в Нижний Тагил по путевкам Уралобкома, по направлениям рабочих коллективов коммунисты и комсомольцы. И пусть их было поначалу не так много, но именно они создали тот крепкий костяк, на котором и держалась вся стройка, несмотря на тяжелое положение с кадрами и другие неурядицы. С группой из пятнадцати человек приехала в конце декабря 1932 года на тагильскую стройку из Нижней Салды и комсомолка Тася Гунова. В составе отряда, кроме нее, женщин не было. Но именно она, "слабый пол", оказалась по духу самой сильной.

    - Как выяснилось вскоре, -вспоминает Таисия Павловна Гунова, - приехали мы работать на огнеупорный завод, а его еще строить надо было. Специальностей строительных не имели, поэтому пришлось стать разнорабочими. Квалификации нет, значит и заработки низкие. Полтора года продолжалась вот такая жизнь. Приехавшие в одной группе со мной почти все уехали, нас двое осталось. Ведь когда уезжали из Салды, на рабочем собрании нашего металлургического завода слово давали переносить все трудности и невзгоды, трудиться по-ударному. Вот слово-то нас и удержало на стройке.

    Тяжело приходилось молодой женщине. Работать спустя рукава Тася Гунова не умела, выкладывалась от души. Профессия - "подай да поднеси", "бери больше, кидай дальше", "круглое кати, квадратное кантуй". Вот, пожалуй, и все разнообразие труда разнорабочей. За день, бывало, так "наносится, накидается да накантуется", что в голове сплошной гул стоит и в глазах темно. А приходила домой, брала лом, топор да веревку и шли с напарницей корчевать пни -топить печь было нечем. Весной 1934 года строители огнеупорного завода достигли важного рубежа: пустили первый блок периодических печей. Тася Гунова стала обжигальщицей - обжигала шамот, изготовленный на временной брикетной установке. Работа была тяжелая, грязная, угарная. Такая, что по сравнению с ней прежняя показалась чуть ли не райской благодатью. Печи загружались тогда брикетом, сделанным мокрым способом. Уголь приходилось подвозить со склада на тачках. Целую гору съедали за смену пять жарких ненасытных топок - столько обслуживала Тася Гунова. А потом надо было чистить "зольники" - самая утомительная операция, которая входила тогда в обязанности обжигальщика. Маленькая дочурка первое время даже пугалась и не узнавала свою маму, когда Тася возвращалась после смены домой: душевых в цехе не было и угольная пыль так и оставалась на лице плотной коркой, смешавшись с соленым потом. Не многие мужчины выдерживали на такой работе, а Тася Гунова - ничего, не жаловалась..

    К обжигу первых изделий на огнеупорном производстве приступили в начале июля 1934 года. К концу месяца выгрузили первые 550 тонн шамота. Это была первая промышленная продукция будущего металлургического гиганта. И вся она прошла через руки ударницы труда Т.П. Гуновой, которая приехала на тагильскую стройку из Нижней Салды по разнарядке "в счет 15-ти самых сознательных "пролетарских кадров" и связала с огнеупорным производством Новотагильского завода всю свою жизнь вплоть до ухода на заслуженный отдых в 1952 году.

    Ветеран труда Нижнетагильского металлургического комбината В. С. Омарков, тоже один из первых строителей огнеупорного завода, впоследствии взял на себя нелегкие обязанности общественного директора музея огнеупорного производства. Он собрал воспоминания ударников строительства 30-х годов, Героев тыла и фронта периода Великой Отечественной войны, а также информацию о передовиках труда в послевоенное время и наши дни, составил путеводитель по музею и отправил его 17 октября 1986 года в адрес заводского комитета профсоюза с коротенькой припиской: "Теперь можно будет проводить беседы с вновь прибывшими рабочими на темы истории..." Среди тех, о ком Василий Степанович с волнением рассказывал вплоть до своего последнего дня при встречав с молодыми огнеупорщиками, всякий раз звучали имена Т.П. Гуновой, Н.В. Новоселовой, М.М. Максимовского, Я.М. Семейкина и многих других ударников первых пятилеток. О них, конечно же, на огнеупорном производстве НТМК и теперь не забывают

Владимир ВАСЮТИНСКИЙ.

Главная страница