Топонимика Нижнего Тагила: попытка описания
В социологии давно признанным является определение города как особым образом организованного пространства. При анализе специфики этого пространства обычно главное внимание уделяется планировке, архитектуре. Однако не менее значимой и интересной нам представляется топонимика (исследование географических названий), с одной стороны, как немаловажный фактор организации пространства, а с другой – как выражение специфического городского самосознания. Топонимика в значительной степени формирует образ города и менталитет его жителей, позволяет многое узнать о современной сущности города и о его прошлом. На наш взгляд, это ценный источник информации о городе и мощный инструмент идеологического воздействия на горожан.
Топонимика современного уральского промышленного города не менее полифонична, чем остальные его составляющие. Особенную сложность ей придает затянувшийся переходный период отечественной культуры: совмещение на одном сравнительно небольшом пространстве тенденций традиционной национальной культуры, советской идеологии и современных веяний. Провинциальные города демонстрируют эту сложность и запутанность, возможно, даже в большей степени, чем Москва. Столица подвергается преобразованиям в первую очередь, новые социальные идеи, архитектурные стили и антропологические практики внедряются здесь быстрее, в то время как провинция как бы замирает в подвешенном состоянии: какие-то новшества поняли и приняли, в чем-то засомневались, а что-то вообще не стали менять – решили подождать, как обернется дело дальше. Все эти сомнения находят свое отражение в топонимике городов, которая в результате создает, возможно, полифонию, а возможно, и какофонию текстов, образов и смыслов.
Ярким примером такого многообразия является, на наш взгляд, топонимика Нижнего Тагила – неоднозначно развивающегося уральского промышленного города. На 30-50-е гг. XX века пришелся его взлет, сегодня город переживает состояние стагнации.
Районы города имеют традиционные для советского периода названия (Дзержинский, Тагилстроевский), но в народной среде именуются по заводам, при которых они возникли: Вагонстрой (Вагонка), Тагилстрой. Любопытно, что называть район именем завода, давшего жизнь району – традиция, идущая из истории создания первых уральских поселений: они существовали при заводе, имели ценность только благодаря заводу, поэтому назывались первоначально не селом и тем более не городом, а заводом. Нижнетагильский завод – это не только предприятие, но и поселение при них, и даже люди – жители этих поселений. До сих пор в заводских районах Нижнего Тагила в разговорной речи можно слышать фразы «завод прошел», «сейчас пойдет завод», где под заводом имеется в виду не предприятие, а его рабочие.
Много в названиях микрорайонов Тагила из прошлого железоделательного времени, когда он в XVIII-XIX вв. был Тагильским поселком: Красный Камень, Голый Камень, Лебяжка (от Лебяжья гора); Выя, Леба, Гольянка, Кушва (эти названия происходят от названий рек, впадающих в Тагил).
Специфика города проявляется отчасти в использовании горнорудных терминов (Шахтеров, Геодезистов, Горняков) и в обилии имен героев местных: Горошникова, Черных, Быкова. Большинство современных жителей города, особенно молодежь, не имеет представления о том, что это были за люди, но и явного протеста их имена ни у кого не вызывают.
Нижний Тагил совмещает в себе промышленную и административную функции, с одной стороны, в нем расположены два крупнейших предприятия, как бы сказали ранее, оборонной промышленности: НТМК и Уралвагонзавод. С другой стороны, уже с XVIII века Тагил выполнял административные функции – был административным центром множества заводов потомков Демидова. Это делало поселок крупным транспортным узлом, поэтому улицы носят названия Локомотивная, Сортировочная, Речная.
Промышленная функция ныне закрепилась за городской периферией – рабочими районами, административная – за центром города. Официальная топонимика фиксирует это очень четко: рабочие районы изобилуют улицами имени рабочих профессий (Бурильщиков, Вальцовщиков, Металлургов), общей промышленной тематики (Огнеупорная, Рабочая, Транспортная). Центр города представлен либо советской официальной терминологией (Ленина, Первомайская, Фрунзе), либо названиями, напоминающими о военном подвиге тагильчан (Победы, площадь Славы).
Кампания по возвращению улицам дореволюционных названий, поднявшаяся в стране в начале 1990-х, затронула и Нижний Тагил, но весомых результатов здесь не принесла. Это как раз тот случай, когда провинциальный город вроде бы подхватил модную идею, но так толком ее и не реализовал. Рядом с существующими вывесками появились написанные на стенах домов старые названия, да и то не везде, а лишь на центральных улицах. В повседневный обиход эти названия так и не вошли, и остаются в обороте лишь у знатоков местной истории: Александровская – ныне Ленина, Тагильский Криуль – ныне Черных, Кочковатка – ныне Строителей.
После центра главным по числу революционных названий, пожалуй, идет Вагонка. И это объяснимо: район строился первым в советский период, на рубеже 1930-х годов как социалистическая стройка, как лучший из возможных заводов и как идеальный соцгород – достижение советского строя. Понятно, что и память о революционном прошлом была еще свежа. А, кроме того, стройка осмыслялась в тех же категориях, что и революция: свержение старого быта, борьба за индустрию, самоотверженный труд, единство всех революционных народов и т. п. Поэтому на старой Вагонке есть улицы Вагоностроителей, Дзержинского, Ильича, Орджоникидзе. Следует помнить, что эта стройка была гулаговской. Помимо темы борьбы здесь присутствует еще и тема тех городов, откуда были спецпереселенцы: Киевская, Тобольская, Калужская. Присутствует мотив красного цвета, повторяющийся, как набат и почти физически ощутимо окрашивающий многие части города в красный, даже кровавый цвет (Красных Зорь, Красногвардейская, Красноармейская).
Если тагильские соцгорода представляются достаточно цельными комплексами, то ситуация в центре выглядит несколько сложнее. Архитектурный облик центра демонстрирует явное стремление к статусу современного города – с архитектурой западного образца, обилием рекламы, интенсивным уличным движением, множеством эффектных вывесок зачастую с использованием иностранных (чаще английских) слов. Город всячески демонстрирует свой прогрессивно-западный характер (при том, что географически находится в Азии) и равнение на условно понятые американские стандарты. Этот путь развития проговаривается и местными властями. Однако топонимика сохраняет архаично-советский характер и тем самым выдает истинную суть городского самосознания. Улицы Ленина, Первомайская, Октябрьской Революции не придают городу своеобразия и открыто заявляют о том, что менталитет большинства жителей и образ жизни города в целом остаются в рамках ценностей советской культуры, лишь обретшей более нарядные, заграничные одежды. Не меняют ситуацию и улицы имени русских классиков – Пушкина, Гоголя, Тургенева – более тихие и живописные, но также имеющиеся почти в каждом городе на постсоветском пространстве. Пожалуй, исключением являются улицы имени уральских писателей – Мамина-Сибиряка и Бажова, а также имени выдающихся тагильских изобретателей Верхняя Черепанова и Нижняя Черепанова. В отличие от имен местных революционеров эти фамилии известны многим, и в то же время они демонстрируют уважение к региональной культуре. Но тон задают все же не они.
В результате преобладания, с одной стороны рабочей, а с другой – революционной топонимики Нижний Тагил сохраняет свой советский облик с преобладанием индустриальной специфики. Его названия подчеркивают суровость, жесткость образа города, трудовой и серьезный ритм жизни в нем, мрачность и одновременно динамизм, активность, представление о жизни как вечной борьбе, преодолении. Чувствуется недостаток спокойствия, гармонии, возможно, житейской мудрости – все-таки Нижний Тагил относительно молод. И хотя (преимущественно на окраинах) встречаются топонимы, связанные с природой и несколько усмиряющие этот порыв, – улицы Пихтовая, Крымская, Курортная, Кленовая, кардинальным образом общее впечатление они не меняют.
Архаическим пластом топонимов являются те, что связаны с аборигенным населением манси-вогулами (ул. Вогульская). Эти древние названия, безусловно, определяют специфику города и окрестностей, но касаются главным образом природных объектов, так как со строительством на Урале городов власть аборигенов закончилась, и участия в формировании городской топонимики они не принимали, разве только на окраине. Эти названия также придают городу нечто демоническое и мрачное, так как аборигены были язычниками, а их языки – чуждыми российским колонизаторам. У названий типа Тагил, Нейва, Салда нет однозначного перевода – лингвисты считают их чрезвычайно древними и непонятными даже современным манси или татарам. Отсюда ощущение тайны.
Нижний Тагил, подобно библейскому персонажу, продолжает наливать новое вино в старые мехи. Стремление включиться в процессы глобализации и модернизации явно тормозится сохранением старого менталитета, выраженного в старых названиях. С другой стороны, во многих районах города возврат, например, к дореволюционным именам невозможен просто потому, что это районы, возникшие в советский период, – у них не было дореволюционной истории и, соответственно, дореволюционных названий. В историческом центре тоже далеко не всегда возврат был бы оправданным: нет смысла возвращать улице Черных имя Тагильский Криуль, если этот тракт, когда-то соединявший два демидовских завода Тагильский и Выйский, давно не выполняет своих функций, да и заводов нет в помине. С другой стороны, самые первые улицы Тагильского поселка Нагорная и Тагильская сохранили свое название.
В целом идея вернуться к прошлому вряд ли будет продуктивной для города, который как раз стремится к новым путям в своем развитии. Нижний Тагил никогда не был патриархальным русским селением, он всегда существовал на границе старого и нового, Европы и Азии, строился по европейскому образцу и был, по сути, городом без корней. В этом, возможно, еще одна причина спокойного, если не равнодушного отношения его к официальной топонимике – здесь нет и, в общем-то, не было любимых, важных или чем-то особенно значимых названий. Поэтому и возвращаться не к чему. Наибольшее влияние на облик современного Тагила оказывает все же советский период. И соответствующая топонимика это фиксирует и подтверждает.
Наряду с официальными названиями в городе, разумеется, существует и множество народных. Стремление смягчить названия, сделать их ближе и роднее, существовало всегда. Желание очеловечить холодные монументы проявилось в названиях советских памятников – памятнике отцу и сыну Черепановым – «Черепа», которые по поверью в полночь встают и меняются местами, памятнике В.И. Ленину – «Дедушка на шаре».
Таким образом, топонимика современного Нижнего Тагила демонстрирует, как нам кажется, некое промежуточное состояние промышленного города. Преобладают названия, так или иначе отражающие идеалы предыдущего – советского периода, сохраняющие в городе атмосферу пафоса борьбы и тяжелого труда. Сам город активно пытается утвердиться в современной российской и – шире – мировой действительности, в том числе и вербальными средствами: через тексты уличной рекламы, вывески, высказывания властей и журналистов о перспективах Нижнего Тагила. Однако в городской топонимике это практически не находит отражения – создается впечатление, что модернизируются все сферы, кроме этой.
Буквальный смысл многих названий утрачен, и они воспринимаются больше на подсознательном уровне – как набор звуков, рождающий какие-то ассоциации, но не дающий конкретную информацию. К таким, для многих уже обессмысленным названиям сейчас относятся и многие имена советской эпохи. Интересно, что многонациональный состав населения почти не нашел отражения в топонимике. Возможно, это является еще одним доказательством того, что город всегда мыслился как вненациональный, формирующий свою культуру – индустриальную, потом индустриально-советскую, а сейчас – условно-западную. Топонимика города никак не подчеркивает и географическое положение города – в Азии или, по крайней мере, на границе Европы и Азии. Много говорится об этом факте как козыре, который можно использовать для развития туризма, создания нового бренда и т. п., однако приезжий не сможет выявить этот факт ни из каких городских текстов. При этом активно используются англоязычные слова в названиях учреждений или в рекламе, что еще больше стандартизирует город и превращает его в очень странный текст – не евразийский, как хотелось бы местным властям и многим жителям, а советско-индустриальный. Возможно, в итоге совместного творчества властей и жителей Нижний Тагил стал неким воплощением представлений советского человека о западном образе жизни. Назвать это полифонией было бы, наверное, неточно, так как результат получился не очень гармоничным. Скорее, это эклектика – странное смешение казалось бы не соединимых смыслов.
Нина Юрьевна ИГНАТОВА, профессор НТИ (филиал) УрФУ.
Текст для сайта предоставлен автором.