Город репрессированных

    Этапы репрессий в Нижнем Тагиле были этапами "большого пути" всей страны. В конце 20-х годов начался слом механизмы нэпа. Жертвой политики ускоренной индустриализации стало, с одной стороны, крестьянство, с другой — оппозиция внутри партии и старые кадры руководителей промышленности —"спецы" Началось массовое раскулачивание. Прошел "Промпартии", нанесены удары по "левой" оппозиции во главе с Л.Д. Троцким, затем — по "правой" во главе с Н.И. Бухариным.

"Чистка" 1933 года

    Эхом этих событий стала "битва" большевиков Высокогорского железного рудника с "кулацкой агентурой" в 1927-1929 гг. В 1929-м, в год "великого перелома", на ВЖР прошла партийная чистка, появились первые жертвы нового этапа "ожесточенной классовой борьбы". Однако чистка не принесла желаемых результатов как в масштабах страны, так и в Нижнем Тагиле: первая пятилетка оказалась под угрозой срыва. Причина была не во вредителях, а в старой системе хозяйствования.

    Началась реконструкция. Наряду с приказными методами стало использоваться материальное стимулирование, возобновилось движение хозрасчетных бригад. Но стоило производству войти в нормальное русло, как снова "закручивались гайки", вздымались волны компаний по выявлению вредителей.

    В 1930 году партийно-хозяйственное руководство горы Высокой было полностью заменено. Директором был назначен А.А. Давыдов, который увидел корень бед в отсутствии механизации рудничных работ и энергично взялся за преобразования. Результаты не замедлили сказаться: повысилась производительность труда, и на ВЖР в 1933 году впервые за последние три года был выполнен производственный план.

    Однако партия не дремала: 12 января 1933 года пленум ЦК вынес резолюцию о всеобщей чистке партии.

    Коснулась она и Нижнего Тагила. В "Былях горы Высокой" по этому поводу говорится: "Чистка 1933 года — большой итог в жизни рудника. Почти все, что происходило у Высокой в последние полвека, получило свое отражение в "чистке". По вопросам партчистки на ВЖР прошло 38 собраний. При этом группа горняков-коммунистов посещала собрания всех цехов изо дня в день. Естественно, о работе на это время пришлось забыть.

    Однако итоги оказались поразительными: по мнению авторов "Былей", именно чистка повысила производительность труда до 128 процентов, а рудник попал на Всеуральскую доску почета имени XVII партсъезда. Но дело было в другом: в то время, как энтузиасты-коммунисты, презрев свои должностные обязанности, пылко разоблачили "кулацкую агентуру", директор рудника Давыдов предпринимал отчаянные усилия по сохранению квалифицированных кадров и выведению рудника из кризиса.

    Такая же ситуация сложилась и на Уралвагонстрое. Отставание в выполнении планов строительства здесь объясняли в духе классовой борьбы и с упоением чистили партийные ряды. Однако из тупика строительство вывело совсем не это, а механизация работ, внедрение новых технологий, умелое руководство производством со стороны Г.3. Павлоцкого и Л.М. Марьясина.

"Написал я секретную корреспонденцию... "

    В 1934 году Сталин предпринял решающий шаг в расправе с политической оппозицией, организовав убийство С.М. Кирова. В январе 1935-го прошел процесс над "убийцами" во главе с Зиновьевым и Каменевым. На местах разразилась новая волна арестов.

    И хотя в центре жертв оказалось больше, чем на периферии, в Нижнем Тагиле были свои основания отточить оружие классовой борьбы. Свидетельство тому — два процесса: суд над группой А.Н. Словцова и суд над убийцами осодмильца Д. Кедуна и рабкора-коммуниста Г. Быкова. В обоих делах политические мотивы тесно переплетались с уголовными.

    ...В июле 1934 года были арестованы работники краеведческого музея Т.К. Боташева, М.А. Зылева, О.А. Кротова и ее брат техник-металлург А.А. Кротов. Их обвинили в краже музейных ценностей, что и подтвердило следствие. Директор краеведческого музея А.Н. Словцов в краже замешан не был, его вина заключалась лишь в слабом контроле за деятельностью своих сотрудников. Однако Словцов давно уже был "бельмом на глазу" социалистического Тагила. Грехов за ним водилось немало: член следственной комиссии при Колчаке, защитник церкви и вообще "гнилой интеллигент". А тут еще музейные воры, при соответствующем давлении обвинили Словцова в антисоветском влиянии... В октябре 1934 года директор был арестован за антисоветское искажение экспозиции музея и осужден на три года тюрьмы, где и погиб.

    Если в результате архивных изысканий краеведа С. Ганьжи суть дела Словцова прояснилась, то дело Кедуна-Быкова еще ждет своего исследователя. 13 февраля 1935 года был убит работник группы содействия прокуратуре Д. Кедун, в ночь на 13 апреля — рабкор Г. Быков. В связи с этими убийствами были арестованы и осуждены 15 человек: шесть — к высшей мере наказания, остальные — к разным срокам лишения свободы.

    Однако справедливость приговора суда по делу Кедуна-Быкова вызывает серьезные сомнения. Один из приговоренных к высшей мере наказания П.О. Пестов в 1992 году реабилитирован как репрессированный по политическим мотивам. Электронная версия historyntagil.ru. Работая в финансовой секции горсовета, Быков вместе с Кедуном выявляли "спекулянтов, торговцев, бывших белогвардейцев". Статьи Быкова в газете для многих "врагов" были фактически судебным приговором. В пылу классовой борьбы это виделось как праведное дело, однако с точки зрения демократических норм права эти статьи вполне можно рассматривать как доносы, зачастую приводившие к наказанию невиновных людей. Более того, есть основания говорить о Г. Быкове как о секретном осведомителе ОГПУ.

    Вот отрывок из его повествования о себе: "Выучился я писать и читать. Теперь вечерком сидишь, корреспонденции пишешь. Кого-нибудь да прохватываешь... Написал я секретную корреспонденцию в "Тагильский рабочий" и для областных и районных органов ОГПУ, прокуратуры и угрозыска..." ("Были горы Высокой", М., 1935, с. 447).

    Кстати, Павла Пестова рабкор Быков именовал не иначе как "осведомителем шайки бандитов, их идейным вдохновителем и врагом рабочего класса", что и послужило затем основанием для приговора. Так называемое, классовое чутье и революционная бдительность при решении судеб людей все чаще становились в 30-е годы орудием преступления.

Неистовый 1937-й

    К началу весны 1937 года террористическая машина в стране была отлажена. Февральско-мартовский пленум ВКП(6) дал команду о расправе на места. Начался террор. В декабре 1936 года был арестован директор Уралвагонзавода Л.М. Марьясин. Его обвинили во вредительстве и организации покушения на Орджоникидзе. В январе 1937 года на партконференции в Нижнем Тагиле секретарь Свердловского обкома партии И.Д. Кабаков и первый секретарь горкома Ш.С. Окуджава выступили с разоблачением "троцкистской банды Марьясина". А на февральском собрании городского партактива уже сам Окуджава признается в троцкистских ошибках. 16 февраля он был освобожден от должности и арестован как "троцкист-двурушник". В этом же году арестован и директор ВЖР А.А. Давыдов. Окуджава, Марьясин и Давыдов по приговору НКВД расстреляны. В мае арестован Кабаков. Приговор — высшая мера наказания.

    В 1937-м число арестованных нарастало от месяца к месяцу. Бросается в глаза явное планирование арестов и попытка объединения арестованных вокруг одного дела с целью доказать существование террористических повстанческих организаций. Арест группы висимчан по обвинению в участии в заговоре по убийству Кирова (приговор — расстрел), арест преподавателей горно-металлургического техникума по обвинению в контрреволюционной деятельности и диверсиях (учитель химии И.К. Хлопотов приговорен к расстрелу, остальные попали в лагеря)...

    Организация крупных дел характерна и для 1938 года. В ноябре состоялся процесс над группой В.К. Уткина, главы земельного отдела Ленинского райисполкома, обвиненного в создании организации правых, вредительстве в животноводстве. Приговор был лаконичен: расстрелять.

    Еще один "троцкистский заговор" созрел на Уралвагонзаводе. На этот раз его лидером стал директор УВЗ Г.3. Павлоцкий. Следует заметить, что арест каждого крупного руководителя автоматически вызывал аресты всех, кто с ним работал и общался, а это сотни и даже тысячи людей. Многие в такой ситуации, со дня на день ожидая ареста и не рассчитывая выдержать допросы и пытки, буквально теряли рассудок, кончали жизнь самоубийством.

    Кульминация массового террора в СССР пришлась на первую половину 1938 года. В следующие месяцы вакханалия пошла на спад. Главная цель была достигнута,— страна сломлена, люди оцепенели от взаимного подозрения. Теперь для поддержания молчаливой покорности достаточно было проводить небольшие, но систематические аресты. Историк Р. Конквест в книге "Большой террор" по этому поводу пишет: "Органы безопасности продолжали время от времени прочесывать страну, ударяя по всем подозрительным элементам. В лагеря отправлялись ежегодно до миллиона человек... Но неистовство 1936-1938 годов больше не повторилось".

    Нижний Тагил еще в начале 30-х годов стал городом подневольных, униженных людей — спецпереселенцев. Репрессии середины этого страшного десятилетия замкнули для многих тагильчан адов круг насилия: лишение гражданских прав в 20-е годы, раскулачивание и ссылка на рубеже 20-30-х годов, арест и расстрел в 1937-1938 годах. В результате еще до войны и до создания системы Тагилстрой-Тагиллаг наш город стал городом репрессированных.

Виктор КИРИЛЛОВ.

Главная страница