Глава 7. Прокопий Акинфиевич. Невьянская группа заводов

    Прокопию Акинфиевичу досталась невьянская часть наследства, куда вошли 5 уральских железных заводов: Невьянский, Быньговский, Шуралинский, Верхне-Тагильский и Шайтанский, 3 завода на Волге (Верхне-Чугунский, Нижне-Чугунский и Корельский), 1 кожевенный и пристань на Урале. В вотчинах, перешедших к Прокопию Демидову вместе с заводами невьянской части, находилось 3845 душ мужского пола крестьян, 79 приказчиков и служителей. Ему достались шесть домов: каменный со службами в Москве и деревянные – в Казани, Чебоксарах, Ярославле, Кунгуре и Тюмени.

    После раздела наследства невьянская контора присылала в Москву Прокопию Демидову отчеты каждые два месяца. На заводе находились сыновья владельца Акакий и Лев.

    За время владения невьянской частью Прокопий Акинфиевич не построил ни одного нового завода, хотя и предпринимал попытки в этом направлении. Он даже начал сооружение Верх-Нейвинского завода, но так и не закончил его. Владея огромными богатствами, унаследованными от отца, Прокопий мало обращал внимания на управление своими заводами, которые и помимо его вмешательства приносили огромный доход.

    Этот изнежившийся барин, известный своими чудачествами, совсем не походил на своих энергичных предков – деда Никиту и отца Акинфия. Получив свою часть имущества по разделу 1758 года, Прокопий Демидов вел праздную жизнь в столицах, разъезжал по Европе и ни разу не удосужился побывать на своих заводах. Когда Берг-коллегия обратилась к заводчикам с запросом, "не имеют ли они каких тягостей", то ответ Прокопия Демидова, занявший полстранички, как нельзя лучше характеризовал отношение владельца к своему хозяйству. "В тамошних заводах, – писал он, – быть мне не случалось и затем, какие оные заводы имеют тягости, и какое к тому вспомоществование потребно – ныне я показать не могу" (9, с. 521).

    В 1763 г. стало известно о невьянском золоте. К приехавшему в Невьянск князю А.А. Вяземскому явились приписанные к заводу крестьяне Савва Третьяков и Семен Сивков и объявили "приисканные ими в одном месте рудные каменья, похожие на золотую руду". Находка представляла государственный интерес, и Вяземский увез в Петербург около десяти фунтов этой руды. После указания из столицы о проверке заявок Горная канцелярия вызвала рудоискателей в Екатеринбург и сняла с них допрос. Копию этого допроса сразу же тайно переслали Прокопию Демидову.

    Для разведки указанных мест с признаками золота Горная канцелярия послала в Невьянск поисковую команду во главе с бергауэром Павлом Зыряновым из Березовских золотых приисков. Но путь поисковникам преградили Демидовы. 22 июля 1764 г. на городской площади около церкви Павла Зырянова с солдатом Трусовым и рудоискателями встретил сын заводчика Акакий Прокопьевич со своими людьми. После расспросов о причине их появления Акакий Прокопьевич приказал солдата "вести под караул", а объявителей золотосодержавщих руд "бить немилостиво". Разведка месторождения была сорвана. После рапорта Зырянова о "разбойном нападении" Акакия Демидова на рудоискателей Горная канцелярия направила Демидову "наистрожайший Ея Императорского Величества указ" и потребовала объяснения о "нападках и битие и о нанесенных им чрез то в разведывании знатного земного сокровища помешательствах" (4, с. 55).

    Однако П.А. Демидов попросту игнорировал этот "наистрожайший" указ. В одном из документов Горной канцелярии и через пять лет отмечалось, что "в причиненных рудоискателям и солдату обидах ответа и поныне не послано".

    Озлобленный вмешательством верховной власти в свои права распоряжаться имуществом по своему усмотрению 10 января 1769 г. Прокопий Демидов поспешил продать свои уральские заводы С. Яковлеву за 800 тысяч рублей. Заключительная купчая предусматривала выплату П.А. Демидову после подписания сделки 200 тысяч рублей, а остальные 600 тысяч рублей Яковлев должен был погасить в течение пяти лет. Новому владельцу передавались не только заводы, но и готовая продукция, которую покупатель принимал с "уступкою" по 20 копеек с рубля. Наличные деньги, имевшиеся в заводских конторах, оставались за Демидовым.

    Сделка для П.А. Демидова была выгодной. Невьянский завод, построенный за 11888 рублей (1702 г.), в 1767 г. оценивался уже в 73598 рублей, т.е. в шесть с лишним раз дороже. Общая же стоимость всех проданных Прокопием Акинфиевичем заводов достигала к 1768 году 177 119 рублей, а проданы они были Яковлеву с землей, лесами, рудными богатствами и людьми за 800 тысяч рублей ассигнациями, т.е. в 4,5 раза дороже. "Уже отсюда видно, – отмечает С.Г. Струмилин, – насколько такие бесплатные приложения к заводам, как "пожалованные" леса, захваченные обманом земли и закрепощаемые люди могли ускорить темпы начального капиталонакопления предпринимателей феодальной эпохи" (1,с.220).

    С продажей уральских заводов, крепко связанных с заводами в Европейской России, содержание последних, снабжавшихся чугуном с Урала, потеряло всякий смысл. Заводы на Волге прекратили передел чугуна еще в 1767 г., и владелец продал их 13 сентября 1772 г. Л.И. Лугинину за 30 тысяч рублей. Все три завода находились "в крайней ветхости, так что строение все развалилось, плотины в полые воды размыло и припасов в них почти ничего не имеется". Покупателя, очевидно, соблазнило не само заводское хозяйство, а посессионные крестьяне к ним числом 414 душ, которых он поспешил перевести в другие свои предприятия (9, с. 89).

    Следует отметить, что отобрание в казну алтайских заводов и продажа С. Яковлеву невьянской части явились наиболее крупными потерями демидовской собственности на протяжении XVIII в. Позже они, как видно, продавали заводы родственникам, если возникала такая надобность, стремились не выпускать заводов из круга своей семьи, столь сильно разросшейся. Б.Б. Кафенгауз отмечает случаи перехода заводов из рук в руки не по прямому наследию, а в результате продажи. Так, Камбарский железный завод, сооруженный в 1767 г. Павлом Григорьевичем Демидовым, в том же году был продан им брату, Александру Григорьевичу. Каслинский чугуноплавильный и железоделательный завод, построенный в 1752 г., принадлежал Никите Никитичу, был продан им по духовному завещанию Петру Григорьвичу Демидову. Построенные Евдокимом Никитичем в 1753 г. Кагинский и Узянский заводы затем достались по наследству в 1783 году его детям – Ивану и Степану, из которых последний продал свою часть Ивану (2, с. 259).

    Чтобы у читателя не создавалось впечатление о безрадельном господстве Демидовых на Урале среди частных заводчиков, остановимся на других хозяйствах.

    Если в первой половине XVIII в. крупными промышленниками на Урале были Никита и Акинфий Демидовы, то позже список уральских заводчиков пополняется новыми фамилиями. Симбирские купцы И.Б. Твердышев и И.С. Мясников владели на Южном Урале 11 заводами. Их заводы в 50–60 годы заняли первое место в России по выплавке меди. В конце 50-х гг. в уральскую металлургию пришел верхотурский купец В.В. Походяшин. Его промышленное хозяйство состояло из трех заводов и занимало ведущее место по выплавке меди. На протяжении своей жизни он превратился из безызвестного купца в миллионера, его наследники в 1791 году продали заводы в казну за 2,5 миллиона рублей.

    Но самым крупным воротилой на Урале был Савва Яковлев (1712–1784). Он прошел путь от осташковского крестьянина Саввы Собакина до коллежского асессора Саввы Яковлевича Яковлева, от продавца мяса до миллионера, владельца 22 заводов. Совмещая занятия винными откупами с заграничной торговлей, купец нажил колоссальные барыши и тратил их на покупку готовых заводов с приписными и посессионными крестьянами, рудниками, землею и лесами. О богатствах Яковлева дает представление хроника его покупок: в 1766 г. он приобрел у купца А.Г. Гурьева 4 завода за 140 тысяч рублей. Три года спустя заключил еще две сделки – у А.И. Глебова купил 4 завода за 150 тысяч рублей и у П.А. Демидова – 5 заводов за 800 тысяч рублей. В 1774 году он уплатил Р.И. Воронцову 200 тысяч рублей за Верх-Исетский завод; в 1778 году приобрел у С.П. Ягужинского за 100 тысяч рублей два завода. Таким образом, в течение 13 лет С.Я. Яковлев израсходовал на покупку 16 заводов 1390 тысяч рублей. К ним еще пристроил 6 заводов и стал крупнейшим в стране заводовладельцем (3, с. 111).

    Подводя итоги развития русской металлургии за 1750–1800 гг., академик С.Г. Струмилин отмечает, что за 50 лет объем продукции из чугуна возрос почти в пять раз. Доля Демидовых в общем итоге выплавки чугуна частных заводчиков сократилась с 61 процента до 24 процентов, зато доля купеческих предприятий в этой продукции возросла за тот же период почти на 37 процентов, в значительной мере именно за счет заводов Демидовых, проданных С.Я. Яковлеву, Губиным и К°. (1, с. 171). Владения династии Демидовых оказались долговечнее, чем у других купцов и новых заводовладельцев. Савва Яковлев умер в 1784 году глубоким стариком, его имущество, по неофициальным данным, оценивалось в 7,6 миллиона рублей. Между наследниками возникла ожесточенная схватка, так что императрице Екатерине II пришлось повелеть раздел имущества произвести Совестному суду. Когда сыновья С.Я. Яковлева вступили во владение заводами, время строительной горячки в металлургической промышленности прошло. И все-таки Яковлевы, одни из немногих промышленников России, продолжали расширять свое хозяйство, даже прибавили еще три предприятия к отцовским. Хозяйство Яковлевых развивалось, и в конце XVIII в. даже прибывало в цветущем состоянии. Однако с 1868 года Невьянский горный округ находился на посессионном праве наследников П.С. Яковлева, внука Саввы Яковлева. Владение осуществлялось в форме товарищества на паях, которые находились руках титулованной знати и высшей бюрократии. Так что заводы Яковлевых разорились еще раньше, чем демидовские владения, хотя те шли в XIX веке к тому же.

    Заводчики Демидовы оставались предпринимателями-крепостниками в течение почти всего XVIII столетия, продолжая строить заводы, покупать вотчины и использовать труд крепостных. Но появляются и новые черты: заводчики входят в состав знати, с процессом "одворянивания" появляются типичные для этой эпохи расточители, тратившие огромные средства на празднества, дворцы, сады и великолепную обстановку.

    Особенно прославился своим богатством и чудачеством, а также пожертвованиями Прокопий Акинфиевич Демидов. Продав уральские заводы за огромную сумму, он стал богатейшим барином. Детские и отроческие годы Прокопий провел на Урале. Он, как и его два брата, не получил систематического образования, но, путешествуя с отцом по заводам Урала и Алтая, приобретал деловые навыки, а также любовь к природе и естествознанию. Поселившись в 1750 г. в Москве, Прокопий Акинфиевич много времени посвящает естествознанию и цветоводству, что не мешает ему заниматься коммерческими и государственными делами. В Москве Демидов выстроил в 1757 году великолепный дворец в Нескучном саду и разбил при нем ботанический сад. Ему принадлежит также другой дом в Москве, где он проживал постоянно, – на Басманной улице. Дом был обит снаружи железом для безопасности от пожара. "Внутренняя отделка была великолепна и вполне соответствовала колоссальным богатствам хозяина. Масса золота, серебра и самородных камней ослепляла глаза; на стенах, обитых штофом и бархатом, красовались редчайшие картины; зеркальные окна и лестницы были уставлены редкими растениями; мебель из пальмового, черного и розового дерева поражала своей тончайшей, как кружево, резьбой". Владелец обладал редчайшими коллекциями, книгами, картинами и мраморами (2, с. 267).

    Прокопий Акинфиевич, по свидетельству историков, был самым богатым чудаком XVIII века. Он мог заключать нелепые пари за баснословные деньги. Например, предлагал тысячи рублей золотом тому, кто пролежит в его доме на спине в постели целый год. Или в угоду моде выписывал из Европы очки для своих кучеров, форейторов, слуг. Вся челядь вместе с хозяином в очках выезжала на московские гулянья. Прокопий Акинфиевич ехал в ярко оранжевой колымаге, запряженной цугом, состоявшем из двух маленьких лошадей в корне, двух огромных в середине и двух крошечных впереди, с двумя форейторами – одним карликом и другим – исполинского роста. В 1778 году Прокопий Демидов устроил в Петербурге народный праздник, который вследствие громадного количества бесплатно выпитого вина, был причиной смерти 500 человек. Однажды он скупил всю пеньку в Петербурге, чтобы проучить англичан, заставивших его во время пребывания в Англии заплатить непомерную сумму за нужные ему товары.

    Но был другой Прокопий Демидов, натуралист: выписывал из-за границы семена диковинных растений, цветов и рассаживал их по паркам Москвы.

    Д. Г. Левицкий, первая кисть России 1770-х гг., подтвердил свой талант в десятках блестящих полотен. Великолепный мастер парадного портрета оставил произведения, отличавшиеся большими композиционными и живописными достоинствами. К ним относится весьма примечательный портрет Прокопия Акинфиевича Демидова (создан в 1773 году, хранится в Третьяковской галерее).

    В изображении уральского заводчика и петербургского богача художник использовал традиции парадного портрета. Вычурно изогнутая фигура во весь рост, массивные колонны второго плана, драпировка из тяжелого бархата. На полотне много атрибутов, коим положено раскрыть особенности, присущие представленному человеку. Художник смело и своеобразно придает им интимный характер, что позволяет нам лучше понять личность этого далекого предка знаменитого рода.

    Прокопий Акинфиевич изображен не в парике, а в домашнем колпаке, не в парадном кафтане со звездами, орденами, лентами, а в халате. На столе видим не бумаги, перья и другие предметы, которые должны рассказать о положении человека в государственной жизни, а вещи, показывающие Демидова как страстного любителя садоводства. Тут и ученый труд по ботанике, луковица редкого растения, лейка. Эффектным жестом Прокопий Демидов показывает не на какие-то "высокие" предметы, а на фарфоровые горшки, с выращенными в них редкостными растениями. Но особенно выразительно лицо Прокопия Акинфиевича. Смотришь на него и веришь, что изображен человек, у которого незаурядный ум и широта натуры сочетались с ничем не прикрашенным самодурством.

    В Прокопии Акинфиевиче причудливо переплетались крайности. Это показывают многие авторы. Так, историк искусства Н.М. Гаршензон-Чегодаева дает развернутую характеристику этому представителю рода Демидовых. Потомок тульских кузнецов, он беззастенчиво злоупотреблял той властью, которую давало ему баснословное богатство (как и иные представители его рода), и позволял себе всякие издевательства над зависящими от него людьми. Но его отличала от других Демидовых приверженность передовым просветительным взглядам своего времени. Его поездки за границу, во время которых он удивлял Европу экстравагантностью выходок богача-самодура, не прошли для него даром. Он вывез с Запада идеи Руссо и других прогрессивных мыслителей, касающихся воспитания молодого поколения. Демидов сделался одним из тех представителей общественных деятелей, в центре внимания которых стояла проблема образования, на которое он много жертвовал (17, с. 121–122). Искусствовед считает П.А. Демидова странным человеком, личность которого была вся сплетена из контрастов. Постоянно творил акты милосердия, добрая половина которых оставалась скрытой от глаз широкой публики. Расходуя миллион на оборудование своего роскошного жилища в Москве, он одновременно призывал свою дочь к скромности и умеренности. "Не будь спесива, самолюбива и жадна... – писал он ей, – вместо роскоши помогай недостаточным". В это же время в адрес его приказчиков шли красочные тирады такого рода: "Вы, архибестии, смелоотчаянные, двуголовые и сущие клятвопреступники и ослушники за все генеральные дурности и неправды такие уже вам плети достанутся" (17, с. 123).

    Многими своими выходками П.А. Демидов явно старался бросить вызов окружающему его обществу и высмеять пороки русского дворянства, которыми и сам в большей степени страдал. Быть может, единственной по-настоящему привлекательной стороной широкой натуры была его любовь к природе. Он много занимался изучением жизни пчел, о которых писал специальные сочинения. Его московский дом был заполнен растениями и цветами. В течение 20 лет он собрал замечательный гербарий, переданный позже Московскому университету.

    Близкий ко дворцу Екатерины II и коротко знакомый со многими вельможами, Прокопий Демидов охотно ссужал своих приятелей значительными суммами денег, часто на каких-либо курьезных условиях. В Турецкую войну 1768–1774 гг. он оказал важную услугу русскому правительству, ссудив на военные нужды 4 млн. р. Присмотревшись во время путешествия к заграничным порядкам и учреждениям, в письме из Амстердама от 9 ноября 1770 г. он писал Екатерине II о планах коммерческой конторы по обмену русской валюты на иностранную, доказывая финансовую выгоду от ее действия. Он же, по возвращении из чужих краев в 1771 году подал правительству мысль о заведении в России ссудной кассы и содействовал своими капиталами осуществлению этой затеи. Екатерина II в знак особой признательности, в основном за его пожертвования, произвела его, не имевшего никакого чина, прямо в действительные статские советники (18, с. 477).

    Безрассудное расточительство у Прокопия Демидова сочеталось с мелочным скопидомством во взаимоотношениях со своими братьями и детьми. Он был жесток с близкими. После смерти в 1764 году первой жены, много перенесшей горя от самодурства мужа, Прокопий женился вторично. От первой жены он имел трех сыновей: Акакия, Льва и Амосса, от второго брака – четырех дочерей. Недовольный своими сыновьями, воспитывавшимися в Гамбурге, отец держал их почти в нищете. Только по приказу Екатерины II, которой сделалось известным положение сыновей миллионера, он вынужден был обеспечить каждого из них тысячью крепостных душ крестьян. Несмотря на то, что Прокопий Акинфиевич жил далеко не экономно и мало вникал в хозяйственные дела, он все-таки оставил детям значительные капиталы, превышающие три миллиона рублей. Вот такими доходами владели уральские магнаты!

    Из потомков П.А. Демидова помянем его внуков, пошедших по морской части. Василий Львович Демидов, восьми лет не доживший до своего столетия, много участвовал в морских баталиях. Он был флота-капитан-лейтенант, в 1788 году под командой адмирала С.К. Грейга участвовал в кампании против шведов, был в сражении у о. Гогланд. В 1789 году перешел в Черноморский флот под командование генерал-адъютанта Н. Сенявина. В 1791 году под командой контр-адмирала Ф.Ф. Ушакова 31 июня был в сражении с турецким флотом. В 1795 году, не чувствуя призвания к военной службе и вызванный своим отцом Львом Прокопьевичем, вышел в отставку и уехал в Нижегородскую губернию в село Быковку Васильевского уезда, где и жил до самой своей смерти. Он посвятил себя общественным делам уезда и сельскому хозяйству, которое довел до возможного в его время совершенства. Увлеченный либеральными идеями первых лет царствования Александра I, В.Л. Демидов особое внимание обратил на улучшение быта крестьян. Глубоко веруя в необходимость освобождения крестьян с землей и имея более 1000 душ, он образовал особый капитал, которым крестьяне, еще при его жизни, выкупили весь свой надел. Заполнение хлебных магазинов (запасов), отправление рекрутской повинности, пожарная часть были доведены им до совершенства, по уверению его биографа. По тем же сведениям память о нем как о благодетеле долгое время жила в крестьянах его имений (19, с. 219).

    Василий Львович имел 11 детей и пять братьев. Его младший брат Платон Львович служил во флоте и в 1802 году утонул в Неве во время катания на шлюпке. Петр Львович во время Отечественной войны 1812 года был майором в Демидовском полку, содержавшемся на средства Николая Никитича Демидова. Младший брат Лавр Львович жил в Москве, был большим любителем лошадей и тоже удивлял москвичей своими чудачествами, как дед.

    С этой ветвью закончилось владение Демидовыми большой группой заводов на Урале и в Центральной России.

Главная страница