Глава 10. Сыновья и внуки Никиты Никитича
В декабре 1758 г. статский советник Никита Никитич Демидов, "чувствуя престарелые свои лета", решил поделить имущество межяу четырьмя сыновьями (пятый – Василий – умер раньше). Отец рассчитывал на то, что каждый из сыновей полученную долю будет содержать "своею властию особо, яко один хозяин, не имея з другими общества". После жеребьевки старшему сыну Евдокиму досталась Брынская часть, Ивану – Сергинская, Никите – Людиновская, Алексею – Шайтанская. Сыновья не удовлетворились жеребьевкой и, с согласия отца, произвели обмен между собой. В итоге Евдоким стал обладателем Людиновской части в составе Людиновского и Дугненского заводов, а также владельцем 1749 душ мужского пола. Иван получил Сергинскую часть на Урале с двумя Сергинскими заводами и 826 душ. Никите Никитичу досталась Шайтанская часть, куда вошли Шайтанский, Каслинский и Кыштымский заводы, и 622 работника. Младший сын Алексей Никитич довольствовался Брынской частью, включавшей Брынский, Есенковский и Выровский заводы, парусно-полотняную мануфактуру в Мещовском уезде, 1445 душ. Бросалась в глаза неравномерность долей.
Дележ наследства каждый раз разрушал сложившийся промышленный комплекс, находившийся в ведении одного хозяина. Так, предприятия, расположенные в Европейской России, составляли заводской комплекс в составе Дугненского завода с двумя домнами и четырех передельных заводов с 23 молотами. Такое соотношение домен и молотов обеспечивало определенное равновесие доменного и передельного производства. Но дележ комплекса на две части нарушил имевшуюся пропорциональность.
Сразу же после оформления завещания Алексей Никитич, получивший в наследство молотовые заводы, обратился в Берг-коллегию с прошением от 14 января 1759г., где писал, что "без домен ему для выплавки в употребление на помянутые молотовые заводы чугуна пробыть никак не возможно". Новый хозяин просил разрешения на Выровском молотовом заводе построить две домны. Берг-коллегия ответила согласием, предложив просителю взвести домны в течение трех лет.
Строительство домен едва завершилось, как 31 октября 1761 г. вышел новый указ Сената, изданный по инициативе вельможи П.И. Шувалова, о закрытии подмосковных предприятий, куда попадал и Выровский завод. Указ нанес хозяйству Алексея Никитича непоправимый ущерб. Тягаться с вельможей Шуваловым, необоснованной просьбы которого было достаточно для издания удобного для него указа с целью сохранения топливных ресурсов для собственных заводов, было бесполезно. Силы Демидовых в третьем колене были уже не те, как у их могущественных предков.
Убытки Алексей Никитич понес немалые, его новые домну успели поработать до издания сенатского указа всего три месяца. Заводовладелец к этому времени успел заготовить огромное количество сырья – руды, извести, угля. Он обратился в Берг-коллегию с просьбой о предоставлении ему времени для переработки заготовленных впрок материалов. Ему дали годичный срок, начиная с 23 января 1762 г. За это время не все материалы удалось израсходовать. После остановки домен в конце 1762 г. запасов оставалось еще на два года. Операция по закрытию Выровского завода и переводу сырья и рабочей силы на другие предприятия принесла, по словам А.Н. Демидова, убыток в сумме 50 тыс. рублей (9, с. 107).
Не помог и указ Берг-коллегии от 18 сентября 1768 г., разрешивший восстановить домны Выровского завода. Даже предоставленная льгота – увольнение от уплаты десятины в течение десяти лет – не компенсировала понесенных убытков. Хозяйство Алексея Никитича медленно хирело, пока не пришло в полный упадок. В 1778 г. его заводы числились в списке не действующих предприятий. Средств пустить их в действие не было.
Тогда Алексей Никитич решил поправить положение сторонними капиталами. В 1780 г. он принял в компанию калужского купца И.Н. Коробова. 30 августа между ними был подписан контракт. Условия его свидетельствовали о финансовой несостоятельности заводовладельца. Срок контракта – 10 лет. Пай Коробова составлял 16 100 рублей, из которых 6100 рублей он вносил векселями Алексея Никитича. По расчетам компаньонов, 10 000 рублей наличными, внесенных Коробовым, могли обеспечить пуск и работу завода в течение двух лет. Последующий взнос в той же сумме (16 100 рублей) должен был сделать в 1782 г. А.Н. Демидов.
Компания оказалась недолговечной, разлад между компаньонами начался сразу же после пуска Есенковского и Брынского заводов. Демидов забирал себе всю произведенную продукцию, а в наступивший срок уплаты своего взноса отказался это сделать. Коробов подал в Сенат жалобу на компаньона, обвиняя его в том, что он "нерачением своим и истреблением капитала" привел заводы к остановке. В 1786 г. решался спор между компаньонами, но оказалось, что Коробов сбежал от заимодавцев, а его дом и имущество за неплатеж по векселям были проданы. Вырученными деньгами удалось обеспечить лишь малую часть претензий кредиторов. На грани катастрофы находился и Алексей Никитич, которому предъявили векселей на 40 000 рублей. Просить у братьев он не стал. Это в роду Демидовых почти не практиковалось.
В 1794 г. Калужское наместническое правление сообщало в Комиссию по коммерции, что в Жиздринской округе находятся заводы покойного Алексея Никитича Демидова, переданные на содержание калужскому купцу И.Н. Коробову. Заводы за ветхостью и неимением руды давно бездействуют "и по ненахождению на оных содержателей и конторщиков сведения взять не у ково". Так разорившийся промышленник привел к разорению своего купца-компаньона, хотя заводы и числились даже в начале ХIХ в. за Коробовым. Имена потомков А.Н. Демидова не остались в истории промышленности. Одна ветвь Демидовых-заводовладельцев исчезла. История ее показывает, каким образом потомки знаменитой династии постепенно выбывали из игры.
Более удачно вел свои дела старший брат Евдоким Никитич. Он имел обстоятельный план развития своего хозяйства, предусматривавший перемещение деятельности на Урал.
В доставшейся ему Дугненской части заводы не претерпели существенных изменений, она подверглась лишь частичным дополнениям. "Относительное равнодушие, – пишет Н.И. Павленко, – к судьбе заводов, расположенных в Европейской России, компенсировалось энергией, приложенной Евдокимом Демидовым на Урале". Здесь он купил 26 июля 1760 г. за 90 тыс. рублей Верхний и Нижний Авзяно-Петровкие заводы. К началу крестьянской войны под предводительством Е.И. Пугачева Евдоким Никитич добавил к двум купленным Кагинский молотовый (1769) и Кухтурский доменный (1773). В ходе восстания все четыре завода оказались полностью разрушенными. После обследования комиссией Берг-коллегии выяснилось, что на всех заводах могли быть восстановлены лишь плотины, все остальное надлежало строить заново.
Заводы восстанавливались и пускались в такой последовательности: Кагинский молотовый (1775), Нижний Авзяно-Петровский (1776), Верхний Авзяно-Петровский (1778). Был пущен новый Верхне-Узянский с двумя домнами (1777). Е.Н. Демидову удалось в короткий срок вернуть к жизни все заводы, несмотря на то, что, по его весьма преувеличенным данным, он понес убыток на 230 530 рублей.
Хищнический способ хозяйствования в отведенных для заводов Е.Н. Демидова лесах заставил тульское дворянство отправить своего депутата в екатерининскую комиссию для составления проекта нового уложения и вручить наказ, хлопотать, чтобы Евдокиму Демидову запрещено было иметь железный Дугненский завод в 150 верстах от Москвы, так как завод этот сжигал ежегодно более 400 000 бревен (22, с. 215).
Евдоким Никитич умер в 1789 г., оставив вдову и шестерых сыновей. Разделу подлежало шесть заводов. По поручению Екатерины II дележ наследства производил генерал-прокурор Сената князь А.А. Вяземский. Предложенный князем проект раздела имущества предусматривал деление всего заводского хозяйства на три самостоятельных комплекса, каждым из которых должны были владеть два брата. Этот проект утвердила Екатерина II 30 мая 1783 г. Судьба владений в дальнейшем сложилась так.
Первая, Дугненская часть, в 1790-х гг. оказалась во владении отставного гвардии прапорщика Петра Евдокимовича Демидова. Хозяин подверг ее некоторым дополнениям – в 1788 г. он в Калужской губернии построил Сукремский завод. Однако финансовые дела отставного прапорщика находились в весьма трудном положении: он не мог уплатить казне и частным кредиторам 400 тыс. рублей долга. Тогда незадачливый предприниматель предложил правительству купить у него металлургические заводы, полотняную мануфактуру, винокуренный завод, а также 2000 душ крепостных за один миллион рублей. Казна отказалась от предложения.
Неизвестным способом Петр Евдокимович восстановил свой кредит. К концу XVIII в. он не только сохранил за собою заводы, но один из них даже расширил и один построил вновь (Нижне-Дугненский, 1797).
Авзяно-Петровскую часть Демидовым сохранить за собой не удалось. В марте 1796 г. лейб-гвардии прапорщик Василий Евдокимович продал оба Авзяно-Петровских завода именитому гражданину М. Губину. Третьей частью, Узянским и Кагинским заводами, в конце XVIII в. владел дворянин Иван Евдокимович Демидов. Эта линия владения также сокращалась и наконец иссякла.
Есть данные и о владениях двух средних сыновей Никиты Никитича – тоже Никиты и Ивана.
Статскому советнику дворянину Никите Никитичу Демидову – так официально называли в документах этого представителя рода в отличие от отца – досталась Шайтанская часть на Урале. Поначалу новый владелец, поддавшись наступившей в стране строительной горячке, развернул бурную деятельность по возведению новых и переделке старых заводов. На протяжении двух лет (1759-1760 гг.) он исхлопотал три указа на сооружение новых предприятий. Однако аппетиты третьего Никиты далеко превосходили его Динансовые возможности. Вялые действия Н.Н. Демидова при реализации его широких планов историки объясняют не только Линансовыми возможностями, но общим спадом в развитии металлургии, сменившим бурный рост ее в 1750-х и в начале 1760-х гг. Финансовые же дела Никиты Никитича расстроились настолько, что в 1757 г. он был вынужден продать Шайтанские заводы гороховским купцам Ширяевым. Те уплатили ему 50 тыс. рублей. К концу XVIII в. Никита Никитич владел тремя заводами: Верхне- и Нижнекыштымскими и Каслинским. Последний позже он продал по духовному завещанию Петру Григорьевичу Демидову.
Четвертому сыну статского советника Н.Н. Демидова Ивану Никитичу достались два завода. Сведений о состоянии этой части хозяйства Демидова исследователи не обнаружили. Известно лишь, что Иван Никитич продал в 1789 г. оба завода М.П. Губину за 60 тыс. рублей (9, с. 115).
История хозяйства, основателем которого был статский советник Никита Никитич Демидов, в меньших масштабах повторила историю хозяйства, основанного комиссаром Никитой Демидовым и расширенного его сыном Акинфием. В обоих случаях расцвет хозяйства падает на долю сыновей комиссара Никиты Демидыча – старшего Акинфия и младшего Никиты. Как и все потомки Акинфия Никитича к концу XVIII в. не владели таким количеством заводов, как их отец, так и многочисленные наследники Никиты Никитича не могли поспорить с размерами хозяйства отца до раздела в 1758 г. Цепкость и хватка наследников падала, финансовые возможности тоже уменьшались, появлялись долги и кредиты.
Конкретно Никита Никитич Демидов владел 11 заводами, из коих 6 находились на Урале и 5 в Европейской России. Многочисленные сыновья и внуки до конца XVIII в. построили еще 9 заводов. Таким образом, эта линия демидовского рода в течение XVIII в. основала 20 предприятий, но к концу века сохранила за собой только 9 заводов, т.е. меньше, чем их было у Н.Н. Демидова в 1758 г. Из 20 заводов, основанных этой ветвью Демидовых, 5 было продано, один прекратил существование в результате разорения владельца, два оказались в чужих руках, два после постройки, еще не вступив в действие, были разрушены во время крестьянской войны и более не восстанавливались, перестал действовать Давыдовский завод.
Осталось подвести итоги роста производственной мощности всех демидовских заводов в третьем поколении Демидовых.
Мануфактурная промышленность, созданию которой так много внимания уделял Петр I, оказалась жизнеспособной и продолжала развиваться в течение всего XVIII в. Количественный ее рост был весьма значительным. Если к концу петровского царствования существовало меньше двухсот мануфактур, то в 1767 г. Их насчитывалось 663, а в 1799 г. – около 1200. Особенно далеко продвинулась черная металлургия. В 1720 г. число действующих домен не превышало 20, а в 1740 г. их было уже 35, в 1760 г. – 62, в 1780 г. – 93, в 1800 г. – 111. Выплавка чугуна за эти годы увеличилась с 610 тыс. пудов до 9908 тыс. пудов. С 1740 г. русская металлургия по объему продукции превосходила английскую. Даже в 1800 г. производство чугуна в Англии не превышало 156 тыс. тонн, а в России составляло 162 427 тонн. Основной базой русской металлургии был Урал, дававший до двух третей всей выплавки черных металлов и более 90 процентов меди.
Весьма интенсивно развивалась внешняя торговля России во второй половине XVIII в. В структуре вывоза произошли важные изменения, благоприятные для России и отражавшие ее экономические успехи. Увеличился удельный вес промышленных товаров, среди них ведущее место в экспорте занимал вывоз железа: так, в 1793–1795 гг. было экспортировано железа на 5 млн. рублей.
Во второй половине XVIII в. в отличие от предшествующего времени уральская металлургия развивалась за счет частного капитала. В первой половине ХVIII в. удельный вес казенного заводовладения был очень велик на Урале, правительство вплоть до конца 1730-х гг. интенсивно строило новые заводы. Но во второй половине XVIII в. их сооружение было почти прекращено. В 1750 г. казне принадлежало 42 процента всех доменных печей на Урале, а в 1800 г. – только 12 процентов (8, с. 110).
Отмеченный спад в развитии уральской металлургии не поколебал ведущего положения Урала по производству металла в России. В 1750 г. уральские заводы дали 70 процентов общероссийского производства чугуна (1424 тыс. пудов из 2009 тыс.), а в 1800 г. – 81 процент (7939 тыс. из 9788 тыс. пудов). И все-таки, несмотря на расширение территории горнорудного района и увеличение числа предпринимателей, вкладывающих капиталы в металлургию, темпы развития ее к концу XVIII в. значительно снизились. На это повлиял ряд причин. В экономике России со второй половины XVIII в. появились новые веяния. Указ 1753 г. упразднил все таможенные разграничения внутри России. В 1762 г. русская промышленность освободилась от тягостных требований специального разрешительного указа на открытие каждого нового предприятия, разрешили "всем, кто пожелает, заводить заводы и фабрики", была объявлена свобода торговли. Но указ 1762 г. запретил купцам покупать к заводам крепостных крестьян, и дворянство получило монопольное право на эксплуатацию дешевого крепостного труда. Через 20 лет последовал указ об отмене "горной свободы", когда в интересах дворянства недра земли были объявлены собственностью владельца. Это значительно сократило приток новых конкурентов из числа нарождающейся буржуазии к горнозаводскому делу.
С манифестом 1782 г. связано разграничение частных заводов на два разряда – посессионные и владельческие. В разряд первых правительство внесло те заводы, хозяева которых получили от казны какое-либо пособие в рабочей силе, землях, рудниках, т.е. практически все заводы, построенные не в вотчинных имениях. Владельцы предприятий на посессионном праве были ограничены в предпринимательской деятельности: не могли без ведома горного правления принимать самостоятельные решения по изменению или прекращению деятельности заводов, свободно распоряжаться рабочей силой, переводить ее с одного завода на другой. Они платили полуторный по сравнению с владельческими предприятиями налог государству с выплавляемой продукции. Демидовы в создавшихся условиях оказались в невыгодных условиях, у них вотчин не имелось (12, с. 273).
Для нового подъема железоделательного производства в России второй половины XVIII в. имел значение повышенный спрос на металл в Англии, где совершался промышленный переворот, для осуществления которого требовалось все больше железа. Выплавка чугуна на коксе там осваивалась довольно медленно. Росла потребность в импортном металле. Это оживило и внутренний спрос в России, потребовало строительства ряда новых заводов. Если за 1741–1750 гг. их прибавилось всего 15, то за 1751–1760 гг. – не менее 25 доменных и молотовых заводов, 20 действующих домен и свыше 50 молотов, за 1761–1770 гг. – 22 завода. Это было рекордное строительство за весь XVIII в., отмечает С.Г. Струмилин (1, с. 168).
Только у Демидовых за 1750–1760 гг. появилось 5 домен, а выплавка чугуна выросла с 867 тыс. до 1475 тыс. пудов, затем прирост выглядел так: 1770 г. – 1622 тыс., 1780 г. – 1822 тыс., 1790 – 1839 тыс., 1800 – 2068 тыс. пудов. Продукция чугуна в общем за 50 лет увеличилась почти в пять раз (1, с. 170).
Доля Демидовых в общем итоге выплавки чугуна на частных заводах сократилась с 61 до 24 процентов, в частности, за счет продажи части заводов С.Я. Яковлеву, Губиным и К°. А выплавка возросла едва лишь в два раза с небольшим.
По данным специальной горной комиссии, за 1764 г. заморский торг железом "уже подрывается и цена ему падает". Справка отмечает ухудшение рыночной конъюнктуры за границей в торговле железом, чем и объясняется замедление темпов роста производства железа в России уже в 60-х и 70-х гг. XVIII в.
Еще более резко снизились эти темпы к концу XVIII в. Это означало явное ухудшение в области крупного производства железа в России, "слишком долго застрявшей в своем развитии на стадии мануфактуры", по утверждению С.Г. Струмилина. Но к концу XVIII в. Россия еще сохраняла по масштабам продукции первое место в мире, а русские заводы занимали ведущее место по размерам выплавки на одну домну. Немецкий историк Л. Бек отмечает, что все 111 действующих русских домен за 1800 г. дали в среднем по 90 тыс. пудов чугуна на каждую, в то время как средняя выплавка каждой из 150 печей Англии и Шотландии не превысила в том же году 63,4 тыс. пудов (1, с. 174).
Однако русские доменные заводы сохранили еще мануфактурный строй производства, а зарубежные уже становились фабриками. Былые преимущества русских заводов очень быстро отходили в прошлое. С полной же наглядностью этот кризис мануфактуры обнаружился только в начале XIX в., когда началось снижение производства чугуна после максимального в 1801 г., когда оно достигло 10167 тыс. пудов, до 8918 тыс. пудов уже в 1806 г. (1, с. 175).
Не позже 1805 г. Россию обгоняют по выплавке чугуна Англия, затем около 1825 г. – Франция и США, а с 1855 г. – Германия и Австро-Венгрия. Крепостной строй оказывал свое мертвящее влияние на развитие российской металлургии, как и всей экономики.
Далее пойдет рассказ лишь об одной ветви Демидовых: после Акинфия и его сына Никиты продолжателями рода стали Николай и его сыновья Павел и Анатолий, затем внук Павел Павлович и правнук Елим Павлович.