Глава 12. Павел Николаевич
После перехода заводов к сыновьям Николая Никитича фактическое участие в управлении ими мог вначале принимать только 30-летний Павел Николаевич. Другому сыну, Анатолию, было 16 лет. Павел жил в отцовском особняке на набережной Мойки, в Петербурге, а Анатолий закончил лицей Наполеона и находился безвыездно в Париже.
Отец при жизни ограничивал Павла в средствах: он получал из главной конторы "только"... 100 тыс. рублей в год. Эта сумма казалась недостаточной молодому наследнику, и он, еще не видевший в жизни своих предприятий, постепенно влезал в долги. Надо полагать, в кредитах ему не отказывали, зная о его будущем наследстве.
После смерти отца Павел Николаевич издал приказ по петербургской конторе именовать ее главной впредь, а управляющего делами величать директором главной конторы. Управитель же Нижнетагильского округа с этих пор стал директором Нижнетагильских заводов. Им был в то время Александр Акинфиевич Любимов.
В начале 1830 г. егермейстер царского двора Павел Николаевич Демидов получил разрешение государя о поездке на Урал. В Нижнем Тагиле ему готовили торжественную встречу. В жестокий декабрьский мороз встречали с хоругвями, колокольным звоном всех церквей и пушечными выстрелами.
24. Памятник Андрею Николаевичу
Карамзину (1814-1854),
Управляющему Нижнетагильскими заводами.
Сооружен в 1855 г., разрушен в 1930-х гг.
На другой день новый хозяин отправился осматривать свои заводы. Прежде он их никогда не видел, ничего не смыслил в производстве и ходил по фабрикам и цехам со скучающим видом. Только у домен очнулся на несколько минут, да на медном руднике его заинтересовала было паровая машина для откачки воды из забоев. Ее изготовили заводские механики Ефим и Мирон Черепановы. Но и здесь он не задержался: устройство машины оказалось сложным и для него непонятным, а слушать объяснения черни было против его правил. Вялый и апатичный, совершенно не знающий заводской жизни, Павел Николаевич тяготился посещением цехов. Он преобразился лишь тогда, когда его стали знакомить со зданиями. Ко времени приезда его в Нижний Тагил здесь уже было построено несколько зданий, которые привлекли внимание самых взыскательных ценителей архитектуры. Большинство сооружений возводилось по проектам видных архитекторов. Привлекало своим великолепием, особенно на фоне убогих домишек заводских мастеровых, здание главного управления Нижнетагильских заводов. С интересом осмотрел приезжий заводской госпиталь для чиновников управления, дом своих предков и несколько храмов.
Заинтересовал Павла Николаевича Входо-Иерусалимский собор. Иконы работы крепостных мастеров, находившиеся в нем, украшались малахитом. На среднем престоле установлен ковчег-дарохранительница из чистого малахита. Поражала полировка ярко-зеленого с золотистыми прожилками камня. Внизу под престолом находилась большая глыба магнитного железняка с Высокогорского рудника. Любимов поспешил объявить владельцу заводов, что его прародители уложили сюда рудную глыбу в знак крепости и нерушимости власти Демидовых на Каменном поясе.
С отъездом в столицу "Павел Демидов постарался отгородиться от своих "подданных" бумажной стеной, которая сделалась еще более непреодолимой после того, как в управлении заводами стал принимать участие Анатолий Демидов", - справедливо замечает В.С. Виргинский (26, с. 179). При поддержке младшего брата, почти не знавшего русского языка, в петербургской конторе большое влияние приобрел француз Феликс Вейер. Ему сначала помогали русские приказчики, вводившие в курс заводских дел. С того времени завелись бланки с грифом "Петербургская контора", выполненным по-французски. Инструкции конторе писались на французском языке и потом переводились на русский. Хозяева самым достоверным считали первый текст.
Старший сын Николая Никитича Демидова характером пошел в отца. Делами не обременял себя, больше интересовался развлечениями. Жил в Петербурге, имел там несколько домов-дворцов. Богатый заводовладелец пристрастился к картам и выигрывал людей, обеспечивая уральские заводы рабочей силой. В то время это признавалось даже за особенную хозяйственность и заботу о собственных владениях. Село Шайтанка под Нижним Тагилом, ныне существующее под названием Николо-Павловское, было заселено крестьянами, выигранными у помещиков Рязанской и Черниговской губерний. В 1833 г. в селении Черноисточинского завода начали строить православную церковь. Сюда согнали выигранных в карты 690 мужчин и 700 женщин. Таким образом совмещались вера и карты.
Рассказ о времяпрепровождении богатых заводчиков прекрасно иллюстрирует сведения о том, куда шли миллионы, заработанные руками людей, плавивших руду, ковавших железо.
25. Неизвестный художник. Портрет Андрея Николаевича Карамзина. Холст, масло. 1854 (?) г.
...В Стрельне, небольшом местечке под Петербургом, в старинном доме княгини Шаховской, 15 мая 1835 г. егермейстер камергер двора его императорского величества, почетный член Петербургской академии наук Павел Николаевич Демидов устроил бал. На увеселение были приглашены царская семья, высокопоставленные вельможи, генералы, дипломаты. К этому балу готовились долго и тщательно, не жалея денег. Мол, знайте Демидовых, они гостеприимны и хлебосольны, и на все у них хватает богатств.
Сохранилось свидетельство участницы этого бала - Екатерины Гончаровой, младшей сестры Н.Н. Пушкиной. Екатерина Ликолаевна писала брату: "Этот праздник, на который было истрачено 400 тысяч рублей, был самым не удавшимся, все, начиная до двора, так ужасно скучали; кавалеров не хватало, а это совершенно невероятная вещь в Петербурге, и там этого бедного Демидова так невероятно ограбили, один ужин стоил 40 тысяч, а был самый плохой, какой только можно себе представить, мороженое стоило 30 тысяч... В общем, это ужас, что стоил этот праздник, а так там было скучно".
Павел Николаевич женился поздно, за четыре года до своей кончины, на фрейлине императорского двора Авроре Карловне, урожденной Шернваль. Не подозревая, какую роль сыграет в жизни Андрея Карамзина красавица Аврора Карловна, его сестра Софья Николаевна писала брату: "Сообщаю тебе о золотой свадьбе - м-ль Аврора Ширнвальд (так у Карамзиной) выходит замуж за богача Павла Демидова. Какая разница с той скромной судьбой, которая ждала ее в браке с г. Мухановым" (28, с. 101).
Жених Авроры, А.А. Муханов, скромный офицер, выступавший в литературных журналах, умер молодым, незадолго до свадьбы. Он не принадлежал к родовитой аристократии и несметными богатствами Демидовых не обладал.
Аврора Карловна, финляндская урожденная, по национальности шведка, по воспоминаниям современников, считалась и была на самом деле одной из красивейших женщин в Петербурге. Хота многие, по словам графа В.А. Соллогуба, предпочитали ее сестру, графиню Эмилию Карловну Мусину-Пушкину (1810- 1846), в которую был влюблен М.Ю. Лермонтов и посвятил ей стихотворение "Графиня Эмилия" (1839). Тот же граф В.А. Соллогуб, известный писатель и не менее известный "светский человек", свидетельствовал в воспоминаниях о Лермонтове: "К тому же в то время он страстно был влюблен в графиню Мусину-Пушкину и следовал за нею всюду, как тень". И.С. Тургенев в своих литературных и житейских воспоминаниях, рассказывая о маскараде в благородном собрании под новый 1840 год, наблюдал за быстро вошедшим в славу поэтом Михаилом Лермонтовым. "Он поместился на низком табурете перед диваном, на котором одетая в черное платье сидела одна из тогдашних красавиц - белокурая графиня Мусина-Пушкина - рано погибшее, действительно прелестное создание" (29, с. 236).
Аврора Карловна тоже была женщиной редкой красоты, и об этом можно судить по известному ее портрету кисти знаменитого Крала Брюллова. Картина хранится в Тагильском краеведческом музее и составляет его особую гордость.
Расскажем подробнее о жизни этой примечательной женщины, "роковой Авроры", как говаривали тогда. До сих пор речь щла только о мужской линии Демидовых, о их заводских делах. Расскажем хотя бы об одной из жен Демидовых обстоятельнее, тем более, что она принимала участие в управлении заводами.
Баронессу Аврору Карловну Шернваль-фон-Валлен (1808-1902), дочь выборгского губернатора, воспевали в своих стихах поэты, ею восхищались, в нее безумно влюблялись. Среди поклонников красоты Авроры были Е.А. Баратынский, П.А. Вяземский, В.А. Жуковский, Ф.И. Тютчев. Сохранились сведения о ее встречах с А.С. Пушкиным у сестры Эмилии 24 июня 1832 г. и в конце сентября того же года у В.Ф. Вяземской. Но за Авророю тянулся какой-то рок, шлейф таинственности. Когда ей было всего лишь семь лет, она потеряла своего отца. Умерли два ее жениха, причем второй из них неожиданно скончался в день свадьбы, за час до венчания.
Свадьба Авроры Карловны и Павла Николаевича состоялась 9 ноября 1836 г. Кстати, полагают, что и Павел Николаевич общался с А.С. Пушкиным в петербергском светском обществе. Из надписи А.С. Пушкина на книге Колриджа "Образцы застольных бесед..." (Лондон, 1835): "Купл. 17 июля 1835 года, день Демид. праздн..." - следует, что в этот день поэт присутствовал на празднике, устроенном Демидовым. О празднике имеется запись в камер-фурьерском журнале от 17 июля 1835 г. и в письме Е.Н. Гончаровой брату Дмитрию от 22 июля 1835 г. (30, с. 136).
Недолгая супружеская жизнь Авроры Карловны с Демидовым проходила в Петербурге в балах и развлечениях. Граф В.А. Соллогуб, описывая петербургские салоны того времени, рассказывает и об этом. Павел Николаевич Демидов жил в своем великолепном доме и принимал всю столицу. Мемуарист указывает еще одну из причин благотворительности Демидовых: одного своего богатства было мало, чтобы "втесаться в большой петербургский свет", но своею широкой благотворительностью Демидовы приобрели себе то, что французы называют ("dreit de cite") "правом гражданства".
Особо надо отметить одно серьезное деяние П.Н. Демидова, за что он был удостоен звания почетного члена Петербургской академии наук. Именно Павел Николаевич учредил в 1831 году известные Демидовские премии, которыми награждала Академия наук в 1832-1865 годах русских ученых за "лучшие по разным частям сочинения в России". Эти премии считались наиболее почетной научной наградой в России.
Лето Демидовы чаще всего проводили в Финляндии, в окрестностях Гельсингфорса, куда также приезжала очаровательная графиня Э.К. Мусина-Пушкина. За ними туда собиралось довольно большое и изысканное общество. Но зимние вечера часто посвящали приемам в своем столичном доме. И тогда шею и грудь Авроры Карловны украшала тоненькая цепочка, на которой висел знаменитый демидовский бриллиант-солитер, купленный за большие деньги. Солитер - крупный камень, вправленный в ювелирное изделие отдельно, без других камней.
Ведя привычную светскую жизнь, Аврора Карловна блистала на балах и приемах. Об этом сообщает в письмах Эмилии Карловне князь П.А. Вяземский: "...вчерашний бал был прекрасен, сестра же ваша так и блистала бриллиантами. Над челом ее было солнце, но оно не могло затмить сияние Авроры" (31, с. 86).
Подаренный своей молодой жене в день свадьбы алмаз Санси считался весьма примечательным среди алмазов, хранящихся в сокровищах владетельных особ разных стран. Бриллиант Санси величиной с голубиное яйцо стоил владельцу 500 тыс. франков - зарплата рабочих всех его заводов за пять лет.
В России бриллианты стали особенно модны при Екатерине II. Их вставляли в брелоки, застежки, табакерки, трости, украшали одежду и обувь. Крупные алмазные камни всречаются весьма редко, они уникальны, представляют собой огромную ценность. Их так мало, что во всем мире принято присваивать алмазам в 50 каратов и более собственные имена. Каждый именитый алмаз имеет свою историю, ее записывают и хранят. Биографии алмазов полны легенд, загадок и неясностей. Поведаем "биографию" Санси, ибо она имела отношение к Демидовым. Имеется три версии истории камня.
В тоненькой книжице "Историческое известие о знаменитом алмазе Санси", изданной Я. Зембицким в Петербурге в 1835 г., излагается долгая жизнь знаменитого камня. Незавидная участь постигла первого владельца алмаза - бургундского герцога Карла белого. Уверовав в чудодейственную силу камня, он носил его в Шлеме. Герцог был убит во время сражения при Нанси в 1447 г. Вражеский солдат, вынувший алмаз из шлема, продал его за один флорин. Позже этот камень оценили в один миллион ливров. Около четырех веков Санси существовал в Европе, переходя из рук в руки и становясь собственностью людей разного сословия и состояния. Он получал то саму низкую, то самую высокую цену, становился достоянием знаменитых особ и многих царей, служил предметом коммерческих расчетов, средством к политическим интригам. До 1789 г. Санси составлял собственность французского двора. Во время французской буржуазной революции алмаз исчез, но в 1830 г. уже числился собственностью герцогини Б., по поручению которой ювелир М. Бургиньон сделал стразу - стеклянную копию алмаза.
Павел Николаевич Демидов, путешествуя по Европе, обращал внимание, пишет биограф алмаза Санси, на изящные и редкие предметы природы и искусства. Это внимание побудило его дать приют в России великолепному алмазу Санси, который имел форму груши, ограненной двойной розеткой. Прозрачность его массы чистейшей воды. Вес его 53 с половиной карата (32, с. 16).
По версии Р.Г. Валеева, через 10 лет после смерти Бонапарта, т.е. в 1831 г., по Парижу разнесся слух о том, что П.Н. Демидов приобрел бриллиант Санси весом в 53 1/3 карата. Покупка камня сопровождалась судебным процессом. Французское правительство обвиняло П.Н. Демидова в купле заведомо краденного камня. В суде говорилось, что был алмаз приобретен им при посредстве ювелира М. Бургиньона у парижского маклера Ж. Фриделейна за 500 тыс. франков. Обвиняемый П.Н. Демидов пригласил лучшего юриста Франции. Знаменитый адвокат из года в год оттягивал слушание "дела о покупке краденого бриллианта". В конце концов, если верить тогдашним слухам, герцогиня Беррийская подтвердила, что Санси является одним из ее фамильных бриллиантов и что она продала этот камень через подставное лицо. Злые языки болтали, что свидетельство герцогини обошлось Демидову еще в 150 тыс. франков (33, с. 14).
По версии, приводимой экономистом и публицистом из ГДР Понтером Вермушем, после смерти Карла Смелого алмаз чистейшей воды, позднее граненый в форме капли весом 53,7 карата, первоначально принадлежал португальской королевской династии, уступившей его за 100 тыс. ливров сборщику налогов французского короля Генриха IV. Потом французский банкир продал его английскому королю Якову. В 1649 г. кардинал Мазарини приобрел алмаз для Людовика XIV. В 1796 г. многие из драгоценностей королевской сокровищницы были заложены, а Санси попал в Швейцарию. Позже его обладателем стал Павел Демидов, Купивший его в 1835 г. за 500 тыс. рублей. "Еще несколько раз поменяв владельцев, камень появился в 1851 г. у испанских королей и 16 годами позже был экспонатом Всемирной выставки в Париже. После длительного пребывания "на родине" - в сокровищнице гутиольского магараджи - он стал собственностью английского аристократического семейства Асторов" (34, с. 78).
Однако по сообщению уже упомянутого Р.Г. Валеева все выглядело несколько иначе. Молодая вдова Аврора Карловна, выйдя вторично замуж за Андрея Карамзина, привезла с собой в новую семью платиновую шкатулку с драгоценностями. В груде жемчугов, изумрудов и александритов был и бриллиант Санси. "В доме Карамзиных уникальный бриллиант находился с 1846 по 1917 г., а затем след этого замечательного камня теряется. Известно лишь, "по он не был вывезен за границу и остался в России" (35, с. 72).
Чтобы показать стоимость подобных камней в наши дни, приведем сообщение газет мира 1988 г. Тогда на нью-йоркском аукционе Сотби был представлен бриллиант "Мандалай Раби" весом 48,02 карата. Владельцы запрашивали за него 15 миллионов долларов.
Недолгой была жизнь Павла Демидова. С детства он считался слабым здоровьем, страдал легкими. Еще в молодости его отправляли за границу на лечение. Скончался он в возрасте 42 лет, похоронен в Финляндии в поместье Шернваль.
В 1840 г. молодая вдова и младший брат умершего Анатолий Николаевич остались владельцами огромного заводского хозяйства. При малолетнем Павле Павловиче было назначено опекунское управление в составе графа А.А. Закревского, матери малолетнего Павла Демидова Авроры Карловны и А.Н. Демидова.
После назначения московским военным генерал-губернатором в 1848 г. Закревский формально снял с себя обязанности опекуна и стал именоваться попечителем. Фактически же его роль в опекунском совете еще более возросла. Один из наиболее реакционных деятелей николаевского царствования, особенно отличившийся в период военного губернаторства в Москве, он вмешивался в управление заводами, даже командовал Анатолием Демидовым, и тот терпел.
Аврора Карловна приехала на Урал, в Нижний Тагил. С немецкой аккуратностью повела она дело. Сократила многочисленную прислугу, вернула в Тагил из столицы многих крепостных мастеров-художников. Лишь изредка молодая вдова наезжала в Петербург, жила на набережной Мойки, но гостей не принимала, отказывалась от пышных балов в своем доме. Она точно отчисляла совладельцу заводов Анатолию Николаевичу Демидову каждый год 24 000 рублей. Когда в доме Демидовых собиралось изысканное общество, в одном из боковых залов граф В.А. Соллогуб часто видел демидовского наследника, тогда красивого отрока, впоследствии - Павла Павловича Демидова. Он был окружен сотнями дорогих игрушек и уже тогда казался всем пресыщенным не по летам. Мать его страстно любила, занималась его воспитанием и даже, казалось графу, была с ним строга.
Шесть лет одна из первых красавиц Петербурга не снимала вдовьего наряда, пока в доме Соллогуба не встретилась с Андреем Карамзиным. Их брак благословил Ф.Н. Тютчев, знавший Аврору еще по Москве и любивший ее. Андрей Николаевич Карамзин (1814-1854) - сын историка Н.М. Карамзина, воспитанник юридического факультета Дерптского университета, прапорщик лейб-гвардейской конной артиллерии, с мая 1836 г. по октябрь 1837 г. жил за границей, потом вышел в отставку в чине гвардии подполковника. Общался с А.С. Пушкиным в доме своих родителей (1816-1836). О его демократических наклонностях свидетельствуют факты, приводимые в "Дневнике" А.В. Никитенко. Когда в 1852 г. И.С. Тургенев по высочайшему повелению был посажен на съезжую за статью, напечатанную о Гоголе в "Московских ведомостях", где Гоголь был назван великим, его вскоре посетил Андрей Николаевич. "Тургенев здоров, бодр, даже весел", - сообщал он. Еще Никитенко рассказывает о визите к А.Н. Карамзину в Петербурге. "После обеда читаны были неизданные главы "Мертвых душ" Гоголя. Чтение продолжалось ровно пять часов, от семи до двенадцати. Эти пять часов были истинным наслаждением" (36,1, с. 360).
Кстати, Андрей Карамзин был знаком с Гоголем. Николай Васильевич писал А.О. Смирновой в письме от 20 октября 1849 г. из Москвы: "Видел вскользь Андрея Карамзина с супругою, возвратившегося из путешествия по заводам и обширным демидовским землям..." (37, XTV, с. 146).
После женитьбы на Авроре Карловне А.Н. Карамзин стал опекуном ее малолетнего сына от первого брака с Павлом и в этом качестве управлял унаследованной мальчиком частью огромного демидовского состояния совместно с Анатолием Демидовым.
В 1849 г. Аврора Карловна вместе с Андреем Карамзиным и сыном Павлом Павловичем приезжала в Тагил. Она бывала здесь раньше, в первую поездку провела целое лето и успела оставить о себе самую хорошую память, главным образом своей благотворительностью. "Аврора Карловна умела общаться с народом, была необыкновенно ласкова со всеми и входила во всевозможные мелочи заводского быта: крестила детей у рабочих, была посаженной матерью на свадьбах, дарила приданое бедным невестам и т.д. По ее инициативе были устроены богадельня, родильный дом, несколько школ, детские приюты; выдавались пособия по совершенно нечаянным несчастьям, как падеж лошади или коровы..." - свидетельствовал Д.Н. Мамин-Сибиряк (38, с. 297).
Потом Андрей Николаевич Карамзин уехал на Крымскую войну, воевал с турками, погиб в Валахии. Аврора Карловна много хлопотала, чтобы его тело вывезли с места гибели в Петербург, где и был он похоронен. На госпитальной площади в Нижнем Тагиле Авдрею Николаевичу Карамзину поставили довольно массивный чугунный памятник.
По времени участие А.Н. Карамзина в управлении продолжаюсь недолго, всего несколько лет, но он оставил след в истории демидовских предприятий. Д.Н. Мамин-Сибиряк писал: "На Заводах о нем сохранилась самая лучшая память как о человеке образованном и крайне гуманном, хотя он и являлся здесь случайным. Его пребывание на заводах является, кажется, лучшей страницей в их истории, по крайней мере, старожилы вспоминают о нем с благоговением, что и понятно, если принять во внимание жестокие заводские порядки крепостного времени". "Из поколения в поколение переходят рассказы о необыкновенной доброте, доступности и простоте этой четы, тем более, что мастеровые не были избалованы в этом отношении владельцами-предшественниками" (38, с. 297).
После смерти А.Н. Карамзина в 1854 г. Аврора Карловна больше замуж не выходила. Она была вхожа в высшие светские круги, много жертвовала на приюты, занималась широкой благотворительностью, помогала голодающим и сиротам, содействовала строительству школ. Однако эта помощь распространялась, главным образом, на финское население и очень мало - на уральских рабочих, за счет которых совершались эти благодеяния. Благотворительность началась после смерти мужа, когда вдова осталась богатой наследницей. Граф В.А. Соллогуб в воспоминаниях, опубликованных в 1886 г., сообщал: "Я видел не так давно Аврору Карловну, и она даже старушкой остается прекрасной" (39, с. 92).
Старушка пережила двух мужей, младшего брата первого мужа Анатолия Николаевича, двух сестер и брата, своего единственного сына Павла Павловича Демидова и двух его жен, прожив 94 года. После смерти сына она ежегодно получала с управления уральских заводов по 50 000 рублей. Скончалась в 1902 г. В особняке А.К. Шернваль-Демидовой-Карамзиной теперь располагается городской музей Хельсинки, согласно ее завещанию.