Глава 2. Портретная галерея рода

    Демидовы часто заказывали свои портреты. Их создавали лучшие живописцы и скульпторы России и Европы - в этом их ценность для нас. Если эти работы собрать из всех музеев и частных хранилищ, то образуется солидная галерея, представляющая немалый исторический и искусствоведческий интерес. Это историй эпохи, запечатленная в картинах и портретах лиц, игравших в жизни нашей родины немалую роль. Собранные все вместе, эти полотна могли бы рассказать нам о развитии династии уральских магнатов - от кузнеца-предпринимателя, которого уважал Петр I, до вельмож-миллионеров.

    Превосходная коллекция портретов основателей и владельцев уральских заводов собрана в Тагильском музее-заповеднике.

    Первый портрет этой галереи изображает родоначальника уральских горнопромышленников Никиту Демидовича Антуфьева-Демидова. Историкам ничего не известно ни о создателе этого портрета, ни о времени его написания. Но сразу видна рука талантливая. Искусствоведы относят полотно к "парсунной" традиции портретной живописи и датируют его приблизительно началом XVIII века. В этих традициях, свойственных русской портретной живописи конца XVI-XVII вв., сохранились приемы иконописи. Несмотря на условность парсунной манеры, художнику явно удалось создать образ сильного и сложного человека.

    Живописные портреты Никиты и Акинфия Демидовых находятся в запаснике Мордовского республиканского краеведческого музея. Полотна, по сообщению А.М. Аксяшина, идентичны тагильским. Но при сравнении в них можно найти много как общих, так и отличительных черт. У Никиты Демидова высвеченное, худощавое лицо аскетично. Крутой череп головы обнажен. Большие глаза таят в себе проницательность. Губы плотно сжаты. Черный оклад бороды и усов контрастирует с красным плащом, перекинутым через правое плечо. Облик этого человека носит отпечаток силы и ума. Именно таким и изобразил первого хозяина горных заводов живописец М. Петров, оставивший витиеватую роспись на оборотной стороне холста. Самое интересное, что кафтан родоначальника заводского дела на Урале украшает окаймленное дорогими каменьями и голубым бантом изображение молодого Петра I, чего не увидишь на тагильском портрете. Это та самая "парсуна" - миниатюрный эмалевый портрет царя, присланный Петром I в 1722 году из Кизляра.

    Другой портрет из хранилища Мордовского музея - Акинфия Демидова. Это тоже копия с тагильского портрета, принадлежащего кисти немецкого художника Георга Кристофа Гроота, работавшего придворным живописцем в Петербурге. Полагают, что он написан по заказу заводчика незадолго до его смерти.

    Заметим, что мордовские копии портретов Демидовых принадлежали одному из многочисленных представителей знаменитого рода, проживавшему в прошлом столетии в Темниковском уезде Тамбовской губернии. После бурных событий 1917 года в числе других бытовых предметов портреты попали в музей Саранска.

    В конце 1760-х гг. опекунский совет Московского воспитательного дома заказывал Ф.С. Рокотову портреты его членов. Художник выполнил несколько работ но, предполагают, просто отказался написать портрет пользующегося громкой славой самодура П.А. Демидова - жертвователя на постройку воспитательного дома. Член опекунского совета Б.И. Умский писал по этому поводу президенту Академии художеств И.И. Бецкому: "Пр. Ак. Демидова портрет иметь в Совете должны; как это сделать не знаем, да к тому же и писать некому. Рокотов один, за славою стал спесив и важен" (16, с. 68).

    Позже И.И. Бецкий заказал портрет П.А Демидова первой кисти России 1770-х г. , Д.Г. Левицкому, уплатив 400 рублей. Портрет был предназначен для парадной залы Воспитательного дома. Сейчас он хранится в Третьяковской галерее.

    Свой известный портрет "Демидов с лейкой" Д.Г. Левицкий писал в Петербурге, когда заводчику было 63 года. Искусствовед Н.М. Гершензон-Чегодаева, описывая портрет, приводит свои рассуждения о характере героя: "Вглядываясь в эти черты, зритель улавливает в них следы того сокровенного, что заключено в душе этого человека и что сам так ревниво оберегал от посторонних глаз, скрывая за ширмой причудливых чудачеств и экстравагантных выходок" (17, с. 125).

    Портрет П.А. Демидова кисти неизвестного художника хранится в Липецком краеведческом музее. Здесь он изображен в более пожилом возрасте, чем на портрете Левицкого. Написан снова в домашнем халате. Рядом с ним опять вазон с цветком - с голубым гиацинтом. Правой рукой он показывает на книжную полку со стоящими на ней толстыми фолиантами, на коричневых корешках которых вытиснено золотом слово "Гербариум" (73, с. 97).

    В 1984 году Нижнетагильский музей изобразительных искусств получил и третий портрет Прокопия Акинфиевича кисти Ф.И. Дарбеса, немецкого художника, профессора. Реставрацией этого значительно поврежденного портрета занималась художник" реставратор А. Наседкина. Теперь перед нами на портрете пожилой человек, одетый в обыкновенный суконный фрак. Судя по характерным деталям костюма, прически, реставратор предполагает, что портрет написан между 1776-1780 гг. Лицо Демидова холеное, но с отвисшими щеками, тяжелыми веками, брови удивленно приподняты, губы застыли в полуулыбке. Перед нами умный, уставший от жизни человек, представленный художником В естественной позе. Некоторая статичность композиции, характерная для портретов той эпохи, как бы подчеркивает представительность изображенного, монументальность вельможи (74).

    Ф.С. Рокотов все-таки написал портреты некоторых Демидовых. Так, П.Г. Демидов на полотне изображен им в своем кабинете редкостей, на фоне драпировки и книг. Одна рука его покоится на увраже - роскошном художественном издании большого формата. Другой он указывает на лежащие на столе раковины, ветвь коралла. Портрет долгое время был известен лишь по гравюрам А. Грекова и Н. Соколова (20-е гг. XIX века). Однако на флорентийском салоне 1969 года среди немногих работ русской художественной школы находился выполненный маслом портрет Павла Григорьевича Демидова кисти Рокотова. Ученый-натуралист изображен художником в три четверти фигуры, облачен в голубой парадный камзол с перекинутой через плечо красной лентой ордена св. Анны. Перед нами важный вельможа XVIII века, в котором основные черты художник, однако, сумел отодвинуть на второй план перед образом своего просвещенного согражданина, ученого, человека энциклопедической культуры. Местонахождение портрета сейчас неизвестно (23, с. 116).

    Федор Рокотов написал также портрет Никиты Акинфиевича Демидова, хранящийся в Пермской художественной галерее. Французский художник Луи Токке, работавший одно время в Петербурге, составил парадный портрет Никиты Акинфиевича: импозантная поза во весь рост. Произведение хранится в Нижнетагильском музее-заповеднике.

    Большую художественную ценность имеют два мраморных бюста работы Ф.И. Шубина: парные портреты Никиты Акинфиевича Демидова и его жены Александры Евтихиевны. Особенно удачен портрет Никиты Акинфиевича. Скульптор изобразил уральского заводчика с несколько грубоватым лицом, но наделенным недюжинным умом и кипучей энергией. Отраженные скульптором внешние черты портретируемого, его большой лоб, умный проницательный взгляд, чуть заметная ироническая усмешка в уголках рта говорят о незаурядности натуры Никиты Акинфиевича. И в то же время холеное лицо екатерининского вельможи с волевым подбородком, с гневной складкой меж бровей, с несколько чванливым выражением выдают человека, привыкшего к беспрекословному повиновению, обладающего необузданным темпераментом и крутым нравом барина-крепостника (23, с. 118).

    Портрет жены несколько проще в отображении характера. Но и он подкупает душевным обаянием и теплотой, которые ваятель сумел увидеть и передать в облике этой не очень красивой, несмотря на явное стремление скульптора к идеализации своей модели, женщины. Обе работы были приобретены на флорентийском аукционе 1969 года Третьяковской галереей и вернулись на родину после долгого пребывания в Италии и Англии.

    С.С. Щукин оставил большой портрет Петра и Павла Григорьевичей Демидовых в детстве (1811 год). Сентиментальность и картинность при общем невысоком уровне исполнения, по мнению искусствоведов, не вяжутся с представлениями о творчестве Щукина, и некоторые предполагают, что полотно писалось не им, а М.Ф. Кваделем (75, с. 148).

    Портрет Николая Никитича создан итальянцем Карло Морели после смерти Демидова, в 1840 году. Художник изобразил умного, но уставшего от жизни вельможу. Работа хранится в Тагильском краеведческом музее. Скульптурный портрет того же Николая Никитича создан итальянским скульптором Антонио Кановой. Бюст, сделанный по всем правилам классицизма, идеализирует оригинал. Хранится там же.

    В Эрмитаже имеется портрет Елизаветы Александровны, жены Николая Никитича Демидова. Легкая кисть любимого портретиста Наполеона Роберта Лефевра дает образ изысканной парижской барыньки. Художник тщательно выводит вышивку на платье Е.А. Демидовой. За этот портрет была выплачена огромная сумма золотом, что позволило живописцу несколько лет не заботиться о собственном существовании, а писать картины для души.

    Во Флоренции на набережной р. Арно есть площадь Демидовых, на которой возвышается выполненный скульптором Лоренцо Бартолини большой мраморный памятник Н.Н. Демидову, русскому посланнику при Тосканском дворе. Центральная группа памятника, поднятая на высокий прямоугольный постамент, изображает Н.Н. Демидова в виде римского сенатора, который прижимает к груди сына, а женская фигура, символизирующая Признательность, преподносит ему лавровый венок. По углам постамента - четыре статуи-аллегории: Природа, Искусство, Милосердие и Сибирь. Последняя фигура держит на руках бога богатства Плутоса с мешком золота. Памятник этот был создан по желанию сына посланника - Анатолия Николаевича и подарен городу Флоренции, где ценили благотворительную деятельность русского магната, щедрою рукой сыпавшего пожертвования на строительство приютов и на культурные цели (23, с. 104-105).

    Анатолий Николаевич обогатил коллекцию ценнейших картин и статуй отца и деда новыми приобретениями, а затем перевез часть собрания в Петербург, воздвигнув для своих сокровищ специальное здание. Уже к концу 1820-х гг. демидовскую художественную галерею современники расценивали как одно из самых богатых частных собраний в мире. В числе жемчужин коллекции была знаменитая картина, известная в наше время как "Тагильская мадонна", которая, по мнению академика И.Э. Грабаря, принадлежит кисти Рафаэля и находится сейчас в Нижнетагильском музее изобразительных искусств. Вся галерея была позже разбросана по трем городам - Петербургу, Флоренции и Нижнему Тагилу.

    Анатолий Николаевич Демидов вел дружбу со многими художниками и скульпторами. С ним связаны некоторые страницы жизни и творчества великого русского живописца Карла Брюллова. Он после окончания Академии художеств отправляется в Италию, ставшую страной обетованной не для одного поколения европейских и русских писателей и художников. В июле-августе 1827 года новоприбывший встретился в Неаполе с Анатолием Демидовым. Художник хотел провести сие жаркое время с большею пользой в вояже, среди развалин Помпеи и Геркуланума. Он еще не знал, что эта поездка приведет его к высокой вершине творчества, и случайно встретившийся с ним А.Н. Демидов тоже не ведал, что в результате этой встречи выступит заказчиком знаменитой картины и уплатит за нее художнику 40 000 франков (42, с. 85).

    Несколько противореча другим свидетельствам, художник М.И. Железнов так рассказывает о рождении замысла картины "Последний день Помпеи": "Анатолий Николаевич Демидов съехался с Брюлловым в Неаполе и привез его с собой в Помпеи. Во время осмотра этого города в голове Брюллова мелькнула мысль написать большую картину и представить на ней гибель Помпеи. Он тогда же сообщил свою мысль Демидову, и надо думать, что сообщил ее по обыкновению с одушевлением, красноречиво и увлекательно, потому что Демидов, выслушав его, дал ему слово купить задуманную им картину, если он ее напишет (23, с. 119).

    Нас, конечно, привлекает эта версия рождения замысла знаменитой картины. Она подтверждается многими фактами, в частности перепиской А.Н. Демидова с К. Брюлловым.

    В течение шести лет главным в творчестве русского живописца была грандиозная картина "Помпеи". Шли долгие поиски, делались наброски. Заказчик картины А.Н. Демидов был не доволен, что картина не кончена к сроку, грозился разорвать контракт. Правда, конфликт скоро уладился. Искусствовед Г.К. Леонтьева, биограф Брюллова, пишет об Анатолии Николаевиче: "Демидов, при всей избалованности несметным своим богатством, при всей необузданности натуры, был человеком искренне заинтересованным в успехах отечественного искусства. Да и вообще меценатом в лучшем смысле слова" (42, с, 99).

    К Брюллову Анатолий Демидов относился с большим уважением, считался с его мнением о своих питомцах - несколько русских юношей на средства Демидова обучались искусству в Риме. В 1833 году А.Н. Демидов пишет Брюллову из Парижа письмо, обнаруживающее такт и понимание, почтение к труду художника: "Любезный Брюллов! Письмо ваше от 4 января я имел удовольствие получить и сердечно благодарю вас за оное, тем более что это удовольствие не всегда от вас иметь можно, ибо вы на переписку как-то довольно скупы. Теперь я очень ясно вижу из содержания письма сего, в каком положении находятся заказанные мною картины и портрет и что медлительность по неокончанию оных произошла от поездки вашей в Болонью и Венецию. Вы говорите, что по возвращении вашем в Рим картину Помпеи, сравнивая с знаменитыми произведениями венецианцев, нашли только подготовленною, почему принуждены были, занявшись оною, сделать много перемен и, судя по рисунку, в письме начерченному, мне кажется так же, как и вам, что сюжет сей произведет гораздо сильнейшее впечатление на зрителей через сделание таковых перемен, подходящих ближе к подлинности происшествия, и чрез то удвоит цену талантов ваших" (42, с. 99).

    Именно это письмо А.Н. Демидова помогло историкам установить, что Брюллов, начав работу над произведением, ездил в Болонью и Венецию "на совет" к старым мастерам и внес после этого в картину существенные коррективы, поправки, изменения.

    Прав оказался меценат и в предсказании "сильнейшего впечатления" новой картины. Успех ее в Италии был колоссальным. В 1833 году она демонстрировалась в Риме, Милане. Годом позже по желанию заказчика и законного владельца "Помпеи" А.Н. Демидова картина была отправлена в Париж и выставлена в Лувре. Последовал туда и ее автор. Парижане могли видеть его на улицах, прогуливавшегося вместе с Анатолием Демидовым. Несмотря на противоречивое отношение французской публики к картине "Последний день Помпеи", художнику из России присудили золотую медаль. После выставки в салоне Брюллов уезжает в Италию, а картина отправляется в Россию. В августе 1834 года ее, преподнесенную в дар царю, распаковали в галерее Доу в Эрмитаже. В конце сентября перевезли в академию художеств, где вскоре она была открыта для всеобщего обозрения. Теперь полотно украшает Русский государственный музей.

    Этим не ограничивается "сотрудничество" Демидовых с великим художником. В 1836 году, после возвращения в Россию, Карл Брюллов успевает сделать в очень короткий срок много замечательных портретов, среди них несколько блестящих женских, в том числе Авроры Демидовой. О сестрах красавицах Авроре и Эмилии Шернваль художник знал по рассказам В.А. Мусина-Пушкина, с обеими встречался у своего приятеля графа В. Соллогуба. Он начал портреты обеих сестер. Незаурядность женщин, каждая черта характера, поворот судьбы по-человечески волновали художника. В 1838 году К. Брюллов закончил портреты Авроры Демидовой и четы Мусиных-Пушкиных.

    За 12 лет пребывания в Италии, с 1823 по 1835 годы, он создал совершенно невероятное число картин. Помимо грандиозной "Помпеи" сделал несколько десятков портретов. Среди заказчиков оказался и Анатолий Николаевич. В Третьяковской галерее хранится масляный этюд и рисунок, а в Русском музее - эскиз портрета А. Демидова. Но судьба большого полотна долго оставалась неизвестной. Однако в середине 1970-х гг. выяснилось, что портрет А.Н. Демидова был передан последними владельцами виллы Пратолино в дар городу Флоренции. Теперь он выставлен в знаменитой на весь мир Палатинской галерее флорентийского дворца Питти.

    Художник использовал мотив конного портрета: вздыбленная лошадь, внезапно осадивший ее всадник. Множество подготовительных рисунков показывают поиски художником вариантов картины. Причем этюдов портретируемого почти не делал. Зоркий, натренированный глаз, феноменальная художественная память и даже чутье психолога помогают ему "выучить" человека наизусть, изучить в процессе общения настолько, чтобы затем непосредственно писать его на холст.

    В 1833 году портрет А.Н. Демидова был только начат. Художник после тщательной проработки композиции, поиска наиболее выигрышного расположения фигуры на полотне вскоре охладел к работе и забросил ее, как это не раз случалось с ним. В письме от 4 мая 1844 года А.Н. Демидов писал из Флоренции в Петербург К.П. Брюллову: "Вы, без сомнения, помните, что около десяти лет назад во время пребывания моего в Италии вы начали рисовать мой портрет, на котором я был изображен верхом, в боярском костюме, мой отъезд (за которым вскоре последовал и ваш) не дал возможности его докончить" (23, с. 119).

    Когда же К. Брюллов в 1850 году вернулся в Рим из Сан-Донато, он получил письмо А.Н. Демидова с напоминанием о незаконченной работе: "Дорогой Брюллов! Я узнал о вашем приезде в Рим, и будучи в таком сравнительно близком соседстве, что кажется, мне стоит только протянуть свою руку, чтобы встретить вашу, - я хотел бы одним из первых приветствовать вас как старого друга. Я хотел бы воспользоваться вашим пребыванием здесь (т.е. в Риме), чтобы попросить вас об одном одолжении, которое меня весьма тронуло бы. Почти четверть века прошло с тех пор, как вы сделали с меня один набросок: как сейчас вижу себя верхом, в лесном уголку, в сопровождении борзой собаки! Вы не можете себе представить, с каким удовольствием увидел бы я этот портрет доконченным, понятно, с помощью ваших воспоминаний. Ведь никакое чудо не в состоянии возвратить нам хотя бы лишь на четверть часа признаков молодости, бывших у нас 22 года тому назад" (23, с. 120).

    В последние годы художник пытается погасить свой старый долг - окончить начатый два десятилетия назад конный портрет А. Демидова. Ему хочется это сделать не только потому, что когда-то именно А. Демидов поверил в молодого художника и заказал ему "Помпею". Нынче Анатоль Демидов не мог привлекать художника некоторыми сторонами своей натуры. Но Анатолий, как и отец его, как многие из рода Демидовых, тысячи рублей жертвовал на благотворительность и поощрение русского искусства.

    Как дописать портрет? Демидов, редко бывавший на родине, жил у себя под Флоренцией. Надо думать, что они, заказчик и мастер, встречались, поскольку портрет оказался в конце концов у наследников Демидова, Карагеоргиевичей, которые и передали картину во Флорентийскую галерею Питти, где она представлена и сейчас.

    К. Брюллов сделал акварельный портрет А. Демидова в начале 1850-х гг. Хранится он в мемориальном музее на о. Эльбе, созданном на средства А.Н. Демидова. Акварель очень выразительна. Грустно и устало глядят светлые прозрачные глаза, от былого задора ничего не осталось. Жизнь наложила на лицо глубокие складки. Было ясно обоим, художнику и заказчику, что такое лицо "пристроить" к праздничной нарядности того, молодого портрета, немыслимо. Начать новый холст у больного художника просто не хватало сил. Г.К. Леонтьева пишет: "Теперь никто нам не скажет, кто из них, Демидов или Брюллов, первым предложил пойти на компромисс и все же оставить в картине того молодого щеголя, каким был в начале работы над картиной Демидов" (42, с. 323).

    Возможно, Брюллов был вынужден освежить свои воспоминания по работам других художников. Корректируя память другими изображениями Демидова, мастер писал его лицо. Голова выглядела довольно органично. Но в целом искусствоведы относят парадный портрет Демидова к холодным и напыщенным. Недаром В.В. Стасов, восхищаясь картиной, восклицал: "Нельзя не остановиться перед этой лошадью, ее огненными глазами, широко пышущими ноздрями и грудью" (76). А вот акварельный этюд головы Демидова превосходен, по своему духу он тяготеет к психологическим портретам Брюллова; возможно, сделай тогда Брюллов по этому этюду портрет, он мог бы стать в число лучших в его портретной галерее", - считает Г.К. Леонтьева (42, с. 324).

    Во Флорентийской галерее современного искусства музея Питти брюлловскому портрету А.Н. Демидова отведен специальный зал. Тут же экспонируются и другие произведения из демидовских собраний. "Демидовский зал" украшают также и несколько предметов мебели, в том числе великолепные малахитовые стол и два кресла.

    В те времена А.Н. Демидова рисовали и другие художники. В 1863 году Э. Делакруа изобразил в парном портрете французского дипломата графа Шарля де Морнэ вместе с Анатолием Демидовым. Кстати, А.Н. Демидов был заказчиком Э. Делакруа. В 1856 году французский художник писал для него "Странствующих арабов" и получил за картину 3000 франков. Тогда же он сделал набросок для Демидова, а также для Бенуа Фулъда - эскиз "Овидий среди скифов" (77, с. 441).

    И.Н. Бочаров и Ю. В. Глушакова, рассуждая о причинах незавершения портрета А.Н. Демидова, спрашивают: не в том ли дело, что Карл Брюллов в глубине души, несмотря на деловые связи с уральским миллионером, не питал к нему особых симпатий? Поэтому раздражающе самодовольное, лоснящееся от жира, краснощекое лицо приказчика, которым наделен А.Н. Демидов на полотне из музея Питти, никак не вяжется с творческой манерой Брюллова, противоречит самому духу его портретного искусства, проникнутого романтическим пафосом. Картину после смерти Брюллова скорее всего дописывал какой-то другой, явно посредственный художник, утверждают упомянутые выше авторы. Подтверждения своим соображениям они получили из Рима, в доме Титтони, где до сих пор хранится память о великом русском художнике, а также альбом с его подготовительными набросками к картине. Титтони сообщил своим собеседникам, что он располагает документальными доказательствами из семейного архива о том, что эта работа была завершена другим художником. По этой версии неоконченный портрет А.Н. Демидова попал в руки банкира Мариэтта, обслуживавшего русских путешественников. Потом, когда Мариэтта разорился, полотно было выкуплено у него уральским магнатом, поручившим после смерти Брюллова закончить работу какому-то другому живописцу (23, с. 125).

    Известно, что картина А.И. Куинджи "Березовая роща" была написана по заказу П.П. Демидова и в 1881 году выставлена в Обществе поощрения художеств. Демидов картину не приобрел. Не зная об этом, И.С. Тургенев писал из Парижа писателю Д.В. Григоровичу, в то время секретарю Общества поощрения художеств: "Нельзя ли прислать хоть эту картину на Выставку сюда?... Вы знакомы с Демидовым; не уговорите ли его для собственной же пользы?" (111, с. 48, 426).

Главная страница