Нижний Тагил в XIX – начале XX века в воспоминаниях современников
Как житель Нижнего Тагила, горжусь тем, что родился и живу в сталь интересном городе. Каждый должен знать свою малую родину, еще древние римляне утверждали, что "Всегда нужно чтить следы прошлого". Зная историю прошлого, больше начинаешь любить свой родной город.
В начале XX века Верхотурский уезд, в который входил Нижнетагильский горнозаводской округ, представлял собой один из наиболее развитых промышленных районов Урала и всей России. Здесь было 2 города (Верхотурье и Алапаевск), 18 заводских поселков, 55 сел и 438 деревень. В административном отношении уезд делился на 50 волостей, где в 1913 году проживало свыше 300 тыс. человек.
Главную роль в экономике традиционно играла горнозаводская промышленность, бурное развитие которой началось в XVIII веке в связи с освоением природных богатств Урала, его колонизацией и потребностью государств в металле.
Певец Урала Дмитрий Наркисович Мамин-Сибиряк так отзывался о Нижнем Тагиле: "Широкой картиной развернулся у самого подножья Урала, как самое близкое и самое дорогое его каменному сердцу дитя".
Горный техник Л. Шмаков оставил описание Нижнего Тагила: "Вообще Тагил в то время был медвежьим углом. Постройки в большинстве были деревянные, каменных домов в Тагиле было очень мало. Там, где теперь Горно-металлургический техникум, было большое кладбище. Я помню еще старые базары: первый был там, где теперь Горсеть, по переулку к Старобазарной улице стояли торговые лавки купца Волгина и деревянные лабазы других купцов. Второй базар был щепной, он был на том месте, где ныне сквер (Комсомольский). Здесь по всей площади были разбросаны тесовые ларьки, где продавались деревянная и глиняная посуда и разные предметы домашнего обихода. Здесь же были торговые весы и в центре площади – знаменитая раскольничья часовня, возле которой был толчок. На этой площади особенно выделялась харчевня, темно-коричневый лабаз, так называемая "обжираловка". Здесь продавали сбитень, хлеб, печенку, пельмени и из-под полы водку. Напротив стоял трактир. Там продавали исключительно водку навынос и распивочно. Здание этого трактира было каменное, и возле него стояли торговые весы коромысловые. Грязь возле этого здания была непролазная. Во многих избах на зиму вставлялся в оконную раму деревянный, в толщину половой доски, щит с вырезанным посредине маленьким оконцем. С таким щитом было теплее в избе. Освещались дома сальными свечами, иногда лучиной. Интересное сооружение того времени – "штанговая машина". Она была поставлена для откачивания воды с Медного рудника. Работала она пятьдесят лет. Конструировал эту штанговую машину рабочий Тагила Степан Козопасов. Двигатель стоял в Тагильском заводе, а от него до рудника, через огороды обывателей, где теперь линия железной заводской дороги, шли штанги. Это толстые деревянные брусья, скрепленные между собой и подвешенные на особых, тоже огромных, коромыслах. Коромысла эти были посажены на осях, прикрепленных к высоким столбам. При беспрерывном движении этих штанг вперед и обратно каждое коромысло (их было на этом расстоянии от завода до рудника большое количество) издавало своеобразный скрип, что на непривычных людей производило большое удручающее впечатление. Работа на всех производствах заводов, рудников и др. начиналась с пяти часов утра. В четыре часа утра на каланчах на Лисьей горе и на плотине начинался звон – редкими, мерными ударами в колокол. Звон попеременно в тот и другой колокол продолжался почти до пяти часов утра и назывался "звоном на поденщину". В одиннадцать часов дня рабочие шли обедать, а в двенадцать дня опять звон – "обеденный". Работу кончали в семь часов вечера. Рабочий день продолжался двенадцать часов. Недаром в старых шахтерских песнях пелось:
С четырех ночи будят,
На поденщину звонят.
Он пол суток проробит,
Домой мокрый бежит
И последний он пятак,
К шинкарю несет в кабак.
Шахтер – холод, шахтер – голод,
Нет ни хлеба, ни воды;
Нет ни хлеба, ни воды,
Нету воли никуда.
Само собой разумеется, что вся перевозка в то время производилась конной тягой. Перевозки эти были громадные: шли беспрерывные обозы с рудой в Нижнюю и Верхнюю Садду, в Верхне-Шайтанск, где в то время были доменные печи. Черновые изделия чугуна и железа отправлялись в Лайский, Черноисточинский, Авроринский, Антоновский заводы, готовые изделия из железа и меди двигались на Усть-Уткинскую пристань на караван, откуда в барках сплавлялись по реке Чусовой. И внутри завода руда (медная – в Выйский завод, а железная – в Тагильский завод) доставлялась тоже конной тягой. Особенно сложными были отправки гужом каравана с золотом и платиной в Петербург. Оказии эти случались раз в год. До Нижнего Новгорода на лошадях шли целый месяц. Лесные заготовки того времени были огромны. Все заводы действовали исключительно на дровах и древесном угле и, кроме того, заводы держали на складах годовой запас горючего. Я помню, когда площадь (ныне сквер против здания горсовета) вся закладывалась поленницами дров с разрывами только для прохода и проезда. Громадное количество строевой древесины, особенно лиственничной, требовал Медный рудник для копей. Затруднений в рабочей силе не наблюдалось, в апреле месяце заключались договора на поставку горючего, отводились делянки, и к июлю дрова были нарублены. Вся лесная работа проводилась исключительно топором. Лес таежный, ствол не в один обхват толщиной. Чтобы разрубить на трех четвертей аршина, на постатях (место заготовки) оставались громадные щепья, а, значит, терялась древесина. Работать мог только сильный человек. И, несмотря на это, пилу удавалось ввести с большим трудом и то при условии денежной приплаты к заготовке дров пилой. Так и принималось: дрова пиленные и дрова рубленные. На первые плата была значительно выше. В часы досуга, за отсутствием клубов, библиотек и культурных развлечений, В зимнее время занимались ледяными боями. Бои происходили в трех местах: на заводском пруду дрались первочастные с гальянцами; на реке Тагил, возле вогульских кузниц, -первочастные с кержаками; на Выйском пруду – кержаки с заречными. Драки обыкновенно начинались с ребятишек-школьников и подростков, а затем уже в них принимали участие "холостяжник" и нередко выскакивали на выручку бородачи и гнали противника.
Самая главная и одна из самых красивых улиц Нижнего Тагила и центральной его части носит имя В. И. Ленина. Но не всегда так называлась и не всегда была такой.
Начало её существования уходит в далекое прошлое, в XVIII век, и появление её связано с первыми годами жизни Тагила.
С 1720 года разработка горы Высокой и строительство Нижнетагильского железоделательного завода. Рабочая сила первым Демидовым и его сыном, Акинфием, набиралась из разных источников. Приписывались крестьяне из близлежащих деревень, принимались на работу беглые, старообрядцы. Из них и создавался заводской поселок. Вблизи завода с запада на восток образовалась улица, которая шла от завода.
Первый дом направо – крепостная тюрьма XVIII века. Каменная с железными решетками в окнах и чугунными косяками. Верхний этаж был деревянный. По преданиям здесь жил Акинфий Демидов. И этот дом без нижнего этажа был перевезен с Черноисточинского пруда с острова "Каллисто", где, по преданиям, Акинфий замуровал свою жену, так как она много знала о его жестоких делах (некоторые легенды говорят, что этот остров был на Тагильском пруду). Дом этот назывался "Красные хоромы". Деревянный этаж сгорел в начале 1900 года. Перед этим, в нём была начальная школа и недолгое время помещение для приезжих. В XIX веке и до слома в 70-е года XX века это каменное здание использовали как складское помещение.
Рядом находится заводская контора, похожая своей архитектурой на терем с высоким крыльцом, сводчатыми окнами и шатровой крышей постройки 1760-1763 гг. Реконструкция этого здания сделана ленинградским архитектором В. А. Матвеевым на основе ленинградских архивов.
Существовало это здание до 30-х годов XIX века, а затем было снесено и на его месте построили красивые здания в стиле Ампир:
1. для заводоуправления;
2. заводской химической лаборатории;
3. господского дома.
Эти здания являются архитектурными памятниками и построены они по проекту архитекторов Комарова и Лученко.
Долгое время в бывшем заводоуправлении находится Горсовет, а в здании заводской химической лаборатории и библиотеки с 1926 года находится Краеведческий музей (теперь весь комплекс демидовских строений занят под музей).
В правом углу заводоуправления, во флигеле, где размещается Н-Тагильский архив, до революции была начальная школа, в которой учился А.П. Бондин.
Улица Александровская, ныне проспект Ленина. В конце XIX века эта заводская часть была сплошь застроена магазинами, где торговали всем, чем угодно. Владельцами в основном были богатые купцы, степень влиятельности которых во многом определялась размерами и архитектурным оформлением домов. Но даже среди них выделяется двухэтажный особняк (пр. Ленина, 11), который был больше и выразительнее других. Расположен он на бойком месте и принадлежал купцу Евлампию Евграфовичу Копылову, занимавшемуся мануфактурой. В его магазине можно было купить различные товары отечественного и заграничного производства, а сам хозяин занимал довольно высокое общественное положение.
Другой дом расположен как бы на задах богатого особняка и выходил фасадом на улицу Уральскую. Он непритязателен. Да и хозяин был не столь богат и значителен. Иван Евграфович Копылов служил приказчиком в магазине у старшего брата. Внук Вадим Александрович Копылов, инженер-металлург из поселка Двуреченск Сысертского района часто бывает в нашем городе. И хотя деда своего никогда не видел (тот умер в 1933 году), а отец ушел из жизни в 1941-м, когда он был маленьким, но много о них слышал в детстве от бабушки Вассы Поликарповны Ляпцевой, дочери тоже крупного тагильского купца. Его дом находился по улице Шамина, ныне Карла Маркса. Вадим Александрович многое сделал для воссоздания своей родословной. Он убежден, что тагильским купечеством, в том числе и Копыловыми, было сделано немало для развития города, считает своим долгом восстановить разрушенные "некрополи", собрать все, что сохранилось, для семейного архива. Да, то время ушло. Но остались внуки, правнуки тех людей. Нам надо больше знать друг о друге. Тем более, что на многое начинаешь смотреть иначе.
Итак, обратимся в прошлое... Из записок старожила и краеведа И.А. Орлова: "Вспоминая торговую жизнь Нижнего Тагила, о которой было рассказано в литературно-краеведческом альманахе "Уральская старина" ("Архитектор", Екатеринбург, 1994 г.) явствует, что Евлампий Евграфович часто выступал в роли председателя какого-нибудь благотворительного мероприятия. "Насколько я помню, – пишет он, – при устройстве елки в заводском театре его фамилия стояла среди организаторов первой".
А вот что разузнал о своем родственнике Вадим Александрович Копылов: "Торговля и общественная значимость в дореволюционном Нижнем Тагиле сделала Евлампия Евграфовича Копылова личностью, запомнившейся местным старожилам и краеведам. До сих пор стоит дом, который моя бабушка (по маме) всегда называла не иначе, как "копыловским". С другой стороны, известное время приложило немало усилий, чтобы о людях, подобных Е. Е. Копылову, забыли навсегда. Поэтому так редки документы, фотографии ...
Люди, знавшие Евлампия Евграфовича, ушли из жизни задолго до того, как возникла потребность в этих записках, и унесли – невостребованными – ценнейшие для нас сведения. Мой дед Иван Евграфович прожил бок о бок с братом Евлампием почти полвека. Его старший сын Всеволод, который был вхож в семью Евлампия Евграфовича, исчез, ушел из памяти родных братьев и сестер, как будто его вовсе не было. В разные годы не стало и остальных детей Ивана Евграфовича – моих дядей, тетей, отца. Лишь от Александра Яковлевича Воронцова протянулась сквозь время тоненькая ниточка устных воспоминаний о долгой службе у Е.Е. Копылова, которые, к счастью, сохранились в памяти его племянницы, 88-летней Софьи Ивановны Воронцовой-Таракановой. Благодаря ей, мне стала известна судьба Евлампия Евграфовича и его жены.
Вадим Александрович рассказал, что Копыловы приехали в Нижний Тагил из Невьянска, где еще неженатый Евлампий имел маленький мануфактурный магазинчик. На это указывает фотография А.Я. Воронцова, который в мальчишеском возрасте был привезен с Нижнетагильской ярмарки и взят приблизительно в 1870 год к Копыловым в услужение. Позднее он стал приказчиком, доверенным лицом, сыграл немалую роль в судьбе Евлампия Евграфовича.
Супруги Копыловы ежегодно выезжали на отдых в Италию, Францию. Однажды (предположительно в 1918 году), вернувшись из-за границы, нашли свой дом и магазин разграбленными, а имущество конфискованным. Поселились у бездетного Воронцова, где вскоре появились чекисты и учинили разгром в поисках золота. Ничего не найдя, увели купца и приказчика в тюрьму. Потом еще несколько раз отпускали и забирали их. После одного из допросов Евлампий Евграфович повел чекистов на Сухоложское кладбище, вырыл свое богатство и отдал властям. Вскоре после этого умер. Похоронил его Александр Яковлевич под Елизаровой горой. А тяжелобольную Елизавету Порфирьевну взяла к себе на Горбуновский торфяник бывшая служанка-доярка. Через два года Елизаветы Порфирьевны не стало.
Супруги не оставили после себя детей. Но они вырастили Ивана, деда Вадима Александровича, в трехлетнем возрасте оставшегося без отца. Обоим братьям, Григорию и Ивану, Евлампий Евграфович дал работу. Оба были приказчиками в его магазине. Очевидно, и дом (Уральская, 11) построил для младшего брата он. После ранней смерти Григория помогал его вдове. Будучи богатым, не гнушался приезжать "на коляске" с кучером в скромный домик своего дяди Капитона Тимофеевича Копылова на улицу Арзамасскую, 58. Помогал своим работникам устроить семейную жизнь: давал деньги на приданное, на дом. Жители города брали товары в кредит. Копылов никому не отказывал.
Таким был купец Евлампий Евграфович Копылов. Что касается его брата Ивана Евграфовича, то он после революции работал в разных учреждениях в качестве служащего, счетовода, продавца. У него была большая семья – пятеро детей, в том числе и отец Вадима Александровича.
Еще более интересна судьба дома Ивана Евграфовича по улице Учительской, 11. В земельно-инвентарной книге имеется договор, датированный 23 сентября 1931 года, следующего содержания:
"Мы нижеподписавшиеся: Нижнетагильская совпартшкола, в лице заведующего школой Вахрушева с одной стороны и гражданина Нижнего Тагила Копылова Ивана Евграфовича с другой стороны, заключили договор о нижеследующем: совпартшкола покупает, а Копылов продает принадлежащее ему домовладение по ул. Учительской, 11, заключающее в себе: двухэтажный каменный дом с деревянными сенями, надворными постройками – баню, хлев, амбар, сушила, находящиеся под одной крышей, беседкой и т. д. Совпартшкола выплачивает наличными 6680-00 рублей. Она предоставляет право Копылову пользоваться не более двух месяцев комнатами в верхнем этаже и общей кухней".
Сейчас едва удается разыскать этот дом, уж очень большая разница между изысканным зданием, принадлежащим в свое время старшему брату Копылову, и этой, можно сказать, "развалюхой" на задах его складов. Может быть, когда-то он был более ухоженным, но сейчас три небольшие комнатки с кухней и летней пристройкой, скрипучей лестницей производят унылое впечатление.
На площади, находившейся на месте современного сквера "Рабочей молодежи", до середины XVIII века была деревянная церковь, построенная в середине XVII в., в конце 30-х годов XVIII в. ее не стало. Долго потом на этом месте находилась квадратная загородка, где был престол той церкви, место, считавшееся святым.
Выше ее в 1770 -1777 гг. была построена каменная церковь "Входо-Иерусалимский собор". В 30-х годах XX века она был снесена. Незадолго до этого в помещении собора был организован художественный отдел Краеведческого музея.
На этой площади ближе к заводу находился памятник Николаю Демидову (1773-1828 г.), установленный в 1836 году перед Выйско-Никольской церковью, а в 1852 году перенесенный к заводоуправлению. Его автор – французский скульптор Ф.Ж. Бозио. Обошелся памятник тагильчанам в 2 млн. рублей. В 1918 году памятник был эвакуирован при отступлении красных. Несмотря на попытки местных краеведов вернуть его обратно в Тагил, был переплавлен в Москве на электролитном заводе в 1924 году.
На площади перед заводоуправлением всегда лежали штабелями бревна для изготовления штанг к отбойным палатам и других нужд завода. Здесь же была небольшая лесопильня, а позднее пожарный сарай. Между бревен пасли коз.
В 1925 году несколько выше памятника Демидову, по проекту тагильского учителя и художника-самоучки А.И. Фролова, был поставлен памятник В.И. Ленину. И площадь тогда называлась "Площадью Ленина".
В 1935 году на этой площади заложили сквер из питомника бывшего учителя К.О. Рудого при участии молодежи. И сквер стал называться имени Рабочей молодежи.
Дальше идет Сибирский переулок, в 1919 году, при "белых", здесь находилась следственная тюрьма. Сейчас в этом низком каменном помещении склад "АОРТА".
Напротив, почти рядом с музеем находится провиантский склад, архитектурный и исторический памятник XVIII века, украшенный колоннами квадратного сечения. Здесь хранились продукты для населения в XVIII веке и в первой половине XIX: зерно, мука, соль, крупа, а потом хранилось железо для продажи, в так называемой, метальной лавке, а теперь здесь филиал музея-заповедника.
Далее по улице находились деревянные дома, которые либо сгорели, либо были заменены на каменные в XIX веке, когда здесь появилось купечество.
В XVIII веке улица доходила до этого места, где сейчас магазин "Промтовары", а до 1917 года магазин купца Копылова. Когда строили этот дом, то под его фундаментом нашли остатки кладбища – гробы, человеческие кости. Видимо тут и кончалась улица, ведь кладбище – граница всякого поселка! Как тогда называлась эта улица неизвестно.
В XIX веке она продолжалась и стала застраиваться каменными домами двух– и одноэтажными. Почти все эти дома сохранились до настоящего времени. Жили здесь купцы, богатые люди, такие как Злоказов – владелец пивоваренного завода. Сейчас на втором этаже этого дома потолок расписан на тему "Времена года". До революции внизу этого дома была частная типография Кузнецовой, книжный магазин М.А. Ахаймовой и бакалейный магазин Загидулина. Очень возможно, что в первой половине XIX века, этот дом принадлежал управляющему Нижнетагильскими заводами – Любимову, и он был построен в 1838 году близ заводоуправления. Если судить по архивным документам, эта улица называлась "Ягодиной улицей". Известно, на ней были каменные дома.
В настоящее время принято считать историческим названием улицы -Александровская, в честь посещения Нижнего Тагила наследником престола, будущим императором Александром II.
К началу XX века улица кончалась вблизи нынешней Театральной площади и только позже была объединена с ней и последующими переулками.
Но не только Александровская улица составляла центр старого города, к нему относилась улица Высоковская (ныне Первомайская) и улица Красноармейская, состоявшая ранее из Арзамасской улицы, улицы Новый тракт, улицы Шамина (ныне Карла Маркса).
Высоковская улица находилась в центре города. Но ее нельзя было назвать значимой, так как она не имела ни транспортной, ни торговой значимости. Правда, между улиц Александровская и Шамина она одной стороной квартала шла по торговой, базарной площади, но торговых рядов на ней не было. Была тупиковой, начиналась с берега Тагильского заводского пруда и кончалась бывшей выработкой глины демидовских кирпичных сараев в XIX веке. После закрытия этих сараев, улица стала местом свалки мусора и нечистой и называлась "Назьмы". Местные хлеборобы брали здесь навоз для своих пашен. Сейчас улица перестроилась, ничего из ее прошлого не осталось, сменилось и название, ее направление с юга на север. Если условно считать четкой стороной восточную, правую, то левая, западная, нечетная. Населяли ее в основном рабочие Тагильского завода и железнодорожники станции "Тагил". По четной стороне улицы на высоком крутом берегу пруда первый дом двухэтажный, каменный с большими мастерскими при нем крупного кустаря железо-скобяных изделий Серебрякова Александра Ефимовича. Не осталось ничего, к сожалению, ни от дома, ни от мастерских. На берегу, ниже бывших мастерских, сейчас пристань перевоза на Гальянку.
Весь квартал возле пруда был снесен. Сейчас здесь площадь цирка и кинотеатра "Современник". В середине того квартала была земская, ямщицкая станция. Содержалась она подрядчиком от Верхотурской земской управы Дудиным Прокопием много лет подряд. Его участок от Нижнего Тагила до Нижней Салды и окрестных деревень восточной части Тагила. Лошадей в количестве 20 – 25 голов Дудин по договору содержал для казенных разъездов.
В конце второго квартала улицы был большой двухэтажный дом подрядчика каменных и штукатурных работ Клучина Григория.
В следующем, третьем, квартале между улиц Александровская и Шамина находилось кино "Одеон – кафе" Капустина Андрея Ивановича. Возле дома Капустина большое цветочно-семянное хозяйство с оранжереями и магазином Косарева. Через два-три дома стояли два больших, каменных, двухэтажных дома торговца скобяными товарами Федоровского Александра Петровича.
На углу улиц Высоковской и Шамина, в четвертом квартале, находился двухэтажный каменный дом с магазином и складами купца Лебедева, торговца мукой. После революции дом этот был занят городской телефонной станцией. На нем мемориальная доска о бывшей конспиративной квартире и типографии РСДРП (б).
Дальше до конца этой улицы были мелкие деревянные дома, правда, среди них были 2-3 каменные, но небольшие. Далее на первом полукаменном доме находится мемориальная доска о первом конном Красногвардейском отряде, который формировался здесь в 1918 году. В 30-х годах и до постройки нового завода здесь был цех росписи подносов, эмалированной посуды. На углу первого переулка находился небольшой полукаменный дом с мезонином и каменным же флигелем братьев-революционеров Крыловых, работавших в паровозном депо станции 'Тагил". Дальше до улицы Уральской два дома подрядчиков строительно-плотничьих работ Томбасова и Козулина. В следующем квартале на пустыре бывшего лесопильного завода Исконина, в конце 20-х годов братьями-охотниками Крыловыми был создан уголок живой природы "Маленький зоопарк".
На углу Высоковской и Александровской улиц был пивной склад Поклевского -Козел. В третьем доме между Александровской и Шамина была занята торговой площадью, рынком, но ни одной торговой лавки на нее не выходило.
На углу Шамина – Высоковской в доме Зинаиды Павловны Кукушкиной помещалась почта и телеграф. Дальше до конца улицы небольшие деревянные дома рабочих. Был, правда, еще дом Кукушкиной, где находился третий класс начальной школы, переведенный сюда в 1910 году из здания заводоуправления.
Одной из главных улиц прошлого является улица Шамина (К. Маркса). Широкая торговая улица в основном застроена в центральной ее части большими домами. Но она не была транспортной из-за крутого длинного подъема в гору от Зеленого моста. Все грузы, гужевые обозы, проходившие через территорию Тагильского завода, направлялись по более отлогой дороге мимо главного заводоуправления через центр на другие тракты.
Начиналась эта улица от "Зеленого моста" через реку Тагил у Тагильского завода, шла до Пермской железной дороги. Ее главная, торговая часть была до пересечения с улицей Высоковской. Северная ее сторона нечетная в начале сходилась с улицей Нижней Ерзовкой, ныне Папанина.
Первый двухэтажный дом, деревянный, это квартира "Плотинного" заведовавшего всеми "поторжными", т. е. торговыми делами с подрядчиками, работали и грузовыми перевозками. Он же следил за исправностью плотины и мостов через реку Тагил в черте города (от земства), контролировал уровень воды в пруду. Нарочными извещал жителей деревенских улиц о наводнении. Напротив дома плотинного, через дорогу стоял "нулевой" – полосатый верстовой столб, от которого замерялись все дороги, тракты Тагила.
Последним "плотинным" был Томбасов, брат подрядчика Томбасова, с Высоковской улицы. Он участвовал в комиссии по приемке мостов. В середине первого квартала было два небольших дома, а на углу Шамина и Средней Ерзовки небольшой каменный особняк Давида Павловича Епимахова – главного механика ВЖР. Выше по улице был небольшой переулок – Шестаковский – большой двухэтажный деревянный дом, где располагался фотосалон Шестаковой. Через переулок от Шестаковых два каменных особняка одного стиля – сейчас горвоенкомат. В ряд с теперешним горвоенкоматом двухэтажный штукатурный дом Злоказова – владельца пивоваренных заводов. Одно время его занимали два учреждения: на первом этаже находилась пивная, а на втором библиотека – читальня Верхотурского земства. В 1911 году дом Злоказова купил крупный кустарь Старобазарной улицы Голованов Степан Панфилович. Сейчас в нем художественные мастерские художественного училища. Здесь на улицу Шамина выходит улица Верхняя Ерзовка.
В квартале от Верхней Ерзовки до Балыковского переулка (ул. Огаркова) стояло несколько больших домов. Деревянный двухэтажный дом купца Кожевникова Василия Фаонантовича, каменный – бывшего демидовского крепостного архитектора Луценко. Дом одного из братьев Треуховых – Андрея Ивановича.
На углу Балыковского переулка крупная хлебопекарня и хлебный магазин Чиркова. Через переулок дом купца Балыкова, а рядом его двухэтажный магазин. Следующий двухэтажный каменный дом аптекаря Лохтина. Вверху располагалась его квартира, внизу аптечный магазин. На месте дома, сгоревшем в начале 20-х годов, в 1926 году был построен госбанк, сейчас РКЦ. До пожара это был постоялый двор Дьячковой, парикмахерская Зильберга и Чернышева. Уцелевшие после пожара дома торговцев были переделаны под квартиры гормолзавода.
Дом и магазин братьев Ляпцевых Василия и Ивана Степановичей, сейчас это здание Дворца культуры школьников. В ряд с Ляпцевыми второе деревянное здание, торговые лавки на пересечении с улицей Арзамасской.
От Арзамасской шло несколько небольших домов и каменный дом – особняк торговца скобяными товарами Катаева Василия Максимовича. Двухэтажный каменный дом хозяйки Зинаиды Петровны Кукушкиной (сейчас горотдел МВД) и, сдаваемый в аренду, угловой дом.
На углу Высоковской – Шамина двухэтажный каменный дом и мучной магазин купца-мучника Лебедева. В нем была конспиративная квартира большевиков. За домом Лебедева до Введенской церкви каменная церковно-приходская школа. Дальше по всей улице маленькие деревянные домики.
На южной четной стороне от моста находилась заводская деревянная площадь. В 1911 году площадь освободили от леса и поставили пожарное депо Тагильского пожарного добровольного общества с большим по тому времени парком машин и конным обозом.
Первым угловым домом по этой стороне, против Шестаковского переулка, большой с колоннами и балконом дом бывшего главного управляющего демидовскими заводами Жонеса.
До начала империалистической войны здесь была пивная Злоказова. Рядом с домом Жонеса дом и типография Лебедихина (до переезда его на Александровскую улицу). Большой полукаменный дом коммерсанта Митькина. Дальше рядом с ним на углу переулка каменный дом-магазин Пауля Мецгера (соления, колбасное, кондитерское, соечное производство). Внешний вид и качество продукции привлекали сюда горожан. Славились вкуснейшие Мецгеровские сайки по типу французских булок, которые стоили 3-5 копеек и копеечная булочка "жулик". Предлагалось несколько сортов чайных сухарей и большой выбор пирожных, красиво оформленных по 3 копейки за штуку. В начале империалистической войны 1914 года Мецгер, как немец был выслан в Барнаул. Все его хозяйство купил Трутнев. Через несколько домов этого порядка, уже на углу – каменный дом купца Колодкина (гастрономия), от Балыковского переулка до улицы Высоковской были две торговые площади: Александровская (до ул. Арзамасская) и торговая (до ул. Высоковская).
Дальше по этой стороне улицы примечательным было лишь Введенское двухклассное училище (сейчас музыкальное училище).
Последним заведующим Введенского училища был Алемасов, активный устроитель земских библиотек в Тагиле, в 1911 году. Он был зверски убит белогвардейцами в 1918 году под Невьянском.
Параллельно улице Первомайской, пересекая улицу Ленина с юга и на север от берегов Тагильского пруда до реки Выи (левобережный приток Тагила), почти на три километра протянулась улица Красноармейская.
До 1930-х годов эта улица называлась Арзамасская, от реки Тагил до реки Выя – Новый Тракт.
Арзамасская улица находилась в первой части Тагильского поселка, свое прозвище она получила по названию первых поселенцев города, бывших жителей Арзамаса. Начало образования этой улицы можно датировать концом XVIII века. Улица застроилась добротными каменными и деревянными домами под железными крышами и парадными входами, в основном принадлежащим подрядчикам, купцам, заводским служащим и интеллигенции Тагила. Домов постройки XVIII века сохранилось мало, например деревянный дом кустаря Кислых, на берегу пруда деревянный одноэтажный дом примерно того же времени.
На правой стороне во втором квартале угловой дом (пересечение улиц Уральской и Красноармейской) принадлежал известному тагильскому адвокату Кузнецову, выше два дома принадлежали торговцу – старообрядцу Щепелеву. Угловой дом принадлежал тагильскому купцу Уткину, построен в 1881 году, на противоположном углу стоял двухэтажный каменный дом, частная гостиница, принадлежащая также Уткину. Рядом с ним каменный дом принадлежал фотографу Вишнякову. После революции в этих домах до начала 70-х годов размещалась фельдшерско-акушерская школа и кинотеатр "Горн".
Между улицей Шамина и Александровской по обе стороны располагался рынок, здесь стояли деревянные и каменные лабазы тагильских торговцев мясом, мукой, скобяными товарами и многого другого Шепелевых, Гридиных, Фомичевых и др.
На углу Шаминой и Арзамасской стояли огромные амбары, деревянный и большой двухэтажный дом мясоторговцев Гризиных, рядом каменный особняк и бакалейный отдел торговца Шигина, еще рядом двухэтажный кирпичный и при нем мастерская по выпечке пряников и лавочка по их продаже, принадлежавшие Картамову В.В. Еще ниже – деревянный особняк под железной крышей торговца Деньгина. Напротив – каменный двухэтажный дом подрядчика по перевозке грузов со станции "Тагил" В.И. Коновалова, ворота при доме кованные, художественные, сохранялись до 70-х годов XX века. Все эти дома снесли и на их месте в 1957 году построен 4-х этажный дом для работников металлургического завода имени Куйбышева.
Арзамасская улица была не мощеная, грязная, тротуары деревянные и на протяжении его не было зеленых насаждений.
Улица Новый Тракт начиналась от реки Тагил на север. Свое название она получила, как Новый Тракт, соединяющий Выйский медеплавильный завод и Нижнетагильский железоделательный (возникла в 1780-х г.)
На этой улице жили рабочие медного рудника и ВМЗ. Она застроена деревянными, в основном на три окна, под железной крышей домами. Проездная часть – тракт, была засыпана шлаком ВМЗ, который совершенно не изменился от времени. Трудно было ездить по такой тряской дороге на лошадях, а пешеходам приходилось добираться по каменистой дорожке.
На протяжении всей улицы Новый тракт было три частных малых бакалейных лавки Тяжельникова, Андипова, Калягина и помещение кабака. Никаких примечательных зданий на улице не было.
В годы первой русской революции некоторые рабочие, жившие на этой улице, принимали активное участие в революционных событиях, так, например, в доме рабочего железнодорожника Никитина в 1905 году помещалась дополнительная типография, затем типография помещалась на этой улице в доме №29 (дом Пислуновых), там жил ее организатор – Самойлов. Сейчас этот дом является историко-революционным памятником, о чем свидетельствует мемориальная доска.
В малом деревянном доме на этой улице жил рабочий Высокогорского механического завода Яговитин, участник Гражданской войны, он был расстрелян белогвардейцами. Улица в то время была грязная и неблагоустроенная.
В первые дни после Октябрьской революции, когда каменные особняки местной буржуазии были национализированы, в доме купца Уткина помещался первый Тагилсовет. В этом доме 15 ноября 1917 года проходило расширенное заседание Исполкома по вопросу о передаче власти в городе большевикам – Советам. Заседание продолжалось до 5 часов утра, в этот момент было сообщено о разгроме Керенского под Гадчиной. Известие собравшимися было встречено общим "Ура". 9 января 1018 года прошли перевыборы первого Исполкома, куда уже вошло большинство большевиков, и исполнительный Комитет стал проводить линию Советского правления. Дом этот сгорел в 1935 году.
В 1935-1936 годах улицы Арзамасская и Новый тракт были объединены и переименованы в Красноармейскую улицу. Не трудно догадаться, что это название связано с ее историко-революционным значением, о котором было сказано выше. За годы советской власти улица застроилась, но не изменилась. В 1950 году улицу вымостили брусчаткой, а пешеходные дорожки заасфальтировали. В 1930-х годах на ней посадили деревья, кустарники.
В 1934 году в Тагиле впервые строились 4-х этажные школы на тысячу мест. Такая школа под № 33 была построена на улице Красноармейская. В 1946-1948 годах в конце улицы дома были снесены и на их месте построили новые, благоустроенные кварталы для горняков Лебяжинского рудника.
В 1958 году сдали в эксплуатацию новый молокозавод с суточным производством в 100 тонн молочной продукции. В 1934-1935 годах на месте торговой, базарной и сенной площадей были заложены скверы Красной армии (Пионерский) и в восточном направлении Октябрьской революции (1924 год). Были высажены многолетние липы, густые душистые кусты сирени, акации по обеим сторонам Красноармейской улицы. А 1959 году в домике на берегу Тагильского пруда, где жил и писал свои произведения тагильский писатель, создатель романа на производственную тематику, открыт мемориальный музей Алексея Петровича Бондина.
В старом Тагиле было 11 храмов: новая монастырская церковь в Скорбященском монастыре, храм Александра Невского на Гальянке (заложен в 1861 году), Свято-Троицкая единоверческая церковь на улице Большерудянской, Никольская православная церковь (архитектор Комаров, постройка 1835 года) и Входо-Иерусалимский собор на предзаводской площади, Введенская каменная церковь, которую расписывал крепостной художник Степан Худояров и затем отправленный Николаем Никитичем Демидовым в Италию для изучения живописи.
Старый Тагил интересен многими памятниками. В 1843 году был поставлен бронзовый памятник Николаю Демидову. Этот памятник в честь одного из основателей Тагила был снесен в 1918 году. На Александровской площади в августе 1891 года был заложен памятник Александру-И. Одним из самых интересных памятников того времени был памятник бывшему управляющему Нижнетагильским горным округом Андрею Николаевичу Карамзину. Многие годы существовала легенда, что А. Н. Карамзин был похоронен в Нижнем Тагиле.
Напомним, что Андрей Николаевич Карамзин, старший сын известного историографа, был гвардии конным артиллеристом, участвовал в войне на Кавказе, служил адъютантом у графа А.Ф. Орлова. Вступив в брак с вдовой Демидовой Авророй Карловной (урожденной Шернваль), он стал приобщаться к управлению, принадлежавшими Демидовым тагильскими заводами. Во время русско-турецкой войны гвардии полковник А.Н. Карамзин погиб.
Для увековечения памяти А.Н. Карамзина А.Н. Демидов приказал на одной из площадей Нижнего Тагила поставить памятник, который выражал бы "эмблему трудолюбия на пользу ближнего и горячего сочувствия к бедному классу людей, которым Андрей Николаевич особенно отличался. А памятник во всех аспектах был бы нижнетагильским произведением и соответствовал любви и привязанности тагильцев, как к нему, так и к его фамилии.
По подписке, открытой на заводах, собрали сумму, необходимую для изготовления памятника, автором которого стал Алексей Белов. Медальон, шишак, герб и другие детали исполнил академик, художник Екатеринбургской гранильной фабрики Александр Иванович Лютин (1814-1884 гг.). Отливкой их занимались на тагильской бронзерной фабрике литейный мастер Ф.Ф. Звездин и формовщик Иван Гурьянов.
За эту работу Демидов подарил тагильчанам образ святого Андрея Критского, равный стоимости памятника, открытого 16 мая 1855 года, т.е. ровно через год после гибели А.Н. Карамзина.
"В целом, памятник довольно сложный по пластике, благодаря благородным пропорциям, выверенным по правилам "золотого сечения" и человечным масштабам, производил сильное впечатление, выражал одновременно скорбь по погибшим и величие подвига на войне: по углам встревоженные грифоны, как бы заслоняют полураскрытыми крыльями, напоминающими древнерусские щиты, весь памятник... На расстоянии сооружение по силуэту воспринимается цельно, как русская часовенка, увенчанная, однако не традиционным крестом, а атрибутами военной доблести – шлемом и мечом", -это мнение доцента Екатеринбургского архитектурного института Владимира Александровича Блинова.
К сожалению, нет этого символа воинской доблести, созданного на народные деньги.
А.Н. Карамзин мог бы написать богатые по содержанию и образцовые по стилю мемуары, чего он, к сожалению, не сделал. Однако он вошел в историю нашего города строками своих писем об А.С. Пушкине, созданием библиотеки, действующей в музее поныне, а также благотворной деятельности на заводах. Не даром Д. Н. Мамин-Сибиряк заметил, что пребывание Карамзина на заводах является "лучшей страницей в их истории, по крайней мере, старожилы вспоминают о нем с благоговением..."
Одни из самых значительных событий в жизни тагильчан, по воспоминаниям старейшего краеведа И.А. Орлова, были ежегодные рекрутские наборы: "Накануне призыва в Земский дом, на Уральской улице, съезжались старшины тагильских волостей, под председательством воинского начальника, комиссия воинского присутствия проверяла документы, списки, получала информацию.
В последние дни перед отправкой едут по родным и знакомым прощаться. При прощании рекрут становиться на колени, кланяется в ноги и говорит: "Прости, Христа ради". Вставая, троекратно, как на Пасху, целуется. Новобранцу дают деньги на дорогу: кто гривенник, кто пятак, кто рубль. Несколько дней с утра идут толпы провожающих по Кушвинскому тракту на Патракову гору. Шум, песни, причитания, не обходится и без драк. Впереди рекрут с белым цветком, приколотом к, модной тогда, круглой, маленькой мерлушковой шапке. Последний раз рекруты прощались с родителями, крестным и крестной, женой или невестой, кланялись им в ноги. Потом по четыре человека садились на подводу и ехали в Верхотурье. Перед империалистической войной эта традиция стала ломаться. Начали ездить в Верхотурье только поездом: и дешевле и проще. Проводы были перенесены на станцию Тагил".
Службу в царской армии в годы первой мировой войны проходили и оба моих деда: Семячков Ефим Антонович и Пудовкин Василий Петрович. Об этой службе, и о событиях дальнейшей гражданской войны, участниками которой они также являлись, оба рассказывали неохотно. Поэтому воспользуемся опубликованными воспоминаниями.
Тагильчанин Е.Е. Горбунов вспоминает нелегкую солдатскую службу в годы первой мировой войны:
"Нас сформировали в батальон из четырех рот. Приехали в Варшаву... Там нам выдали каждому по 250 штук патронов и на тысячу человек только 250 винтовок. 750 человек остались с патронами без винтовок. Прибыли на фронт, в 27-й Витебский полк. Выдали старые винтовки, как палки. Полны песку – насилу мы открыли затворы. Кое-как немного прочистили.
Во всем полку был один пулемет и тот без ленты патронов. А германцы засыпали наш полк шрапнелью и резали пулеметами.
23 декабря 1914 года нам дали приказание часа в 4 идти в наступленье. Подали команду: с правого фланга по одному вылезай!
Только показались мы на борту окопов, как нас осыпали шрапнелью и градом пуль. Я пробежал шагов 15. Над головой треснула шрапнель. Сделал прыжок, чтобы не засыпало, и в этот момент справа, шагах в трех, взорвалась вторая. Стаканом шрапнели, мне ударило между ног и оторвало левую ногу. Я пал, но уползти в окопы не мог..."
Его дополняет И.Р. Носов: "В самую первую мобилизацию я угадал младшим унтер-офицером "15-го стрелкового Николая I, князя Черногорского, полка" и очутился под Львовом в августе месяце 1914 года.
Сильный там бой был. На восьмые сутки противник отступил от Львова. Нашей дивизии дали семь суток отдыху. Два дня мы варили в котлах вшей. Вшей было столь, что не поверишь. Сунешь под рубаху щепоть – штук пять достанешь, сунешь за воротник – полну горсть вытащишь. Если отворишь воротник – как песком усыпано. Кишмя кишели.
Парили мы их так: рубашку, шаровары, шинель, мундир, белье – все в котел кладешь, а то, которое уж высохло, на себя надеваешь. Через три часа опять смена. Два дня возились со вшами, пока их вывели. Но это было только начало. По-настоящему я покормил вшей и повалялся в грязи на германском фронте в 1915 году.
Скоро нас опять послали в бой, и меня ранило мортирным снарядом.
Девять месяцев я пролежал в госпиталях. Потом меня отправили в 15-й Сибирский стрелковый полк. Там нас послали в окопы без ружей. Сказали:
– Дожидайтесь, когда кого убьют или ранят из передней цепи. Тогда подбирайте винтовки и ложитесь на их место...
Но на наше великое счастье германец прорвал фронт, и нам пришлось бежать во всю прыть. За ночь верст 70 откатали. Ведь враг, ровно на конях, гонит за нами. Летят и летят пули, летят и летят...
Прибежали в деревню Хвосты, где встретил нас генерал Оглобля, наш дивизионный командующий:
– Вы такие же сволочи, как и те, которые сдались там!
Нас вооружили и бросили под Белосток. Мы продержались сутки. Я был ранен и переведен в Богучарский полк. Оттуда нас погнали под Оссовец. Оглобля сказал командиру полка:
– Окопы для вас там готовы. Инженерные войска делали. Не разбить германцу. Разыскали мы эти окопы. Окопы оказалось сделаны были нашими саперными войсками не для русских, а против русских. Хорошие окопы! Накатник здоровый, блиндажи, что тебе надо! Рельсы, бревна, земля толстым слоем на блиндажах. Только бойницы обращены против русских. Тут измена была.
Мы в эти окопы не пошли, отступили саженей на 500 и сделали свои окопы. На четвертые сутки в ночь немцы выбили нас из этих окопов, и мы побежали еще шибче, чем тогда.
Прибежали в местечко Радунь часам к одиннадцати утра. Здесь для нас были устроены простые окопы. Держались под Радунью три дня.
Германец сделал канонаду. Ох, и канонада! Никогда он так не бил по нас. Ясный день был, а стал точно вечер темный. Тут и снаряды рвутся, тут и песок летит, и сено и солома горят, вся деревня горит. И простые снаряды и зажигательные летят. Крик, вой. Вот тут-то нам жара и была. Осталось нас 13 человек от всего полка. Я в это время был фельдфебелем.
Отступила из Радуни на Бельск. Подходим к Вельску. Встречает нас генерал Оглобля со своей свитой.
Мы идем. Впереди командир полка со знаменем, командир батальона, три ротных командира, два фельдфебеля, семь унтер-офицеров. Рядовых в полку – ни одного...
Генерал командует своей свите:
– Смирно! Равнение на знамя! Командир полка командует нам:
– Смирно, господа офицеры! Генерал спрашивает:
– Какой полк идет?
– Богучарский, ваше превосходительство!
– Знамя цело?
– Цело, ваше превосходительство!
– Командир полка жив?
– Так точно, ваше превосходительство!
– Командиры батальонов целы?
– Трое без вести, один цел.
– Ротные командиры?
– Трое осталось, ваше превосходительство!
– А рядовых?
– Рядовых ни одного, ваше превосходительство!
– Ну, этой сволочи найдется!
Под деревней Боровички я был ранен в глаз, и мне оторвало палец. Попал в госпиталь в Витебске.
В начале января 1917 года меня отправили в Брянск, где меня произвели в прапорщики, и я принял роту запасных, сорокалетних стрелков. Там был до революции 1917 года. Приехал в Тагил как раз 1 мая 1917 года и больше в армию не поехал.
Всего за войну я получил семнадцать ран".
Возникает риторический вопрос, как Россия ввязалась в кровавую Первую мировую войну, имея в запасе снарядов и патронов всего на четыре месяца военных действий – для историков до сих пор загадка. Но не меньше загадка – и поиск выхода из этой экстремальной ситуации: царь решил закупить оружие за границей на русское золото, причем посылать его "кругосветкой" – через всю Сибирь и Дальний Восток, далее на японских военных судах в США и Канаду (там часть золота оставили для строительства пороховых заводов) и далее через Атлантику в Англию и Францию (закупки готового вооружения).
Одна такая посылка шла 6-7 месяцев, причем последнюю, в марте 1917 года, украли японцы, а аврально строившиеся пороховые заводы в США стали давать готовую продукцию к осени 17-го года, когда все уже было кончено – русская армия развалилась, и власть захватили большевики, сразу же "замирившиеся" с германцем.
И ведь все понимали власти предержащие в России. Образованнейший фабрикант, владелец крупнейшего Русско-Азиатского банка и девяти оружейных заводов Алексей Путилов в мае 1915 г. пророчески предсказывал послу Франции в Петербурге Морису Палеологу: "Вся эта вакханалия с золотом и оружием приведет к революции, а она погубит Россию, ибо от буржуазной революции мы тотчас же перейдем к революции рабочей, а немного спустя – к революции крестьянской. Тогда начинается ужасная анархия, бесконечная анархия... анархия на десять лет... Мы увидим вновь времена Пугачева, а может быть, и еще хуже..."
Так проходила служба большинства тагильчан в царской армии. Тяжело приходилось в годы войны работающим на заводах тагильским мастеровым.
Старый доменный мастер Семен Семенович Дружинин вспоминал о своей сорокапятилетней работе на домне: 'Трудновато нам работалось, горестно и жилось. А металл плавили хороший. Только на печи и радости было. Как посмотришь на огненную реку, что изложни заливает, так на душе светло становится. Добрый чугун плавили. Большой мастер своего дела был Семен Иванович Косарев, да и сын его Пантелей Семенович, тоже установщик, весь в батюшку пошел. Люди они были капризные, с норовом, народ временами притесняли, а толк в чугунах знали. Тут уж ничего не скажешь. Они вам и передельный, и литейный чугун по любому заказу сварят, и кремнистый, и марганцовый, и медистый. Все точка в точку будет. Без хвастовства, прямо скажу, лучше нашего тагильского чугуна во всей демидовской округе не было. Медали на Парижской выставке получали. Для пушек и снарядов металл лили. Добротный, древесно-угольный, как стеклышко блестит. В 1904 году во время войны с японцами казенная комиссия из военного ведомства приезжала. Дюже придирчиво металл отбирали. Аккурат по всем статьям прошел. И позже комиссия наезживала, в первую империалистическую войну особенно часто жаловали. Что и говорить, без чугуна да стали – какая же это война".
Летом 1899 года в Нижнем Тагиле побывала специальная правительственная комиссия во главе с известным ученым Д.И. Менделеевым (члены экспедиции: профессор минералогии Петербургского университета П.А. Замятчинский, химик С. Вуколов, технолог К.Н. Егоров), которой было поручено ознакомиться с положением Уральской горнозаводской промышленности, хиревшей в конкуренции с Югом, и дать предложения по оздоровлению ее. Побывав в Нижнем Тагиле, Д.И. Менделеев в журнале "Уральская железная промышленность" писал: "Я оставил (27 июня) Кушву, направляясь к Тагилу, где непременно желал побывать, потому что Нижне-Тагильск с горою Высокою составляет уже более столетия исторический центр уральской железной промышленности, и я когда-то преподавал химию Павлу Павловичу Демидову, имел не раз случай близко узнавать ход тагильских дел. Прибыл я туда рано, часов в 7 утра, но лошади уже ждали, и я отправился со станции в главный старинный и монументальный дом Демидовых, куда приглашал управляющий всех имений наследников Павла Павловича, князя Сан-Донато – высокоуважаемый Анатолий Октавович Жонес-Спонвиль.
Нижне-Тагильск – целый город, 32 тыс. жителей, с широкими улицами, с прекрасными церквами, с монументами на площадях, с пожарной каланчей на соседнем холме, как на многих заводах, а считается селом, хотя в нем одном три волости. Не сделан он городом, вероятно, по той причине, что состоит в посессионном владении рода Демидовых, и с городским устройством еще более запутались бы и без того сложнейше путаные отношения между владельцем, казною и жителями. Повез меня Павел Иринархович Замятин (управляющий НТ заводами) к знаменитой горе Высокой, хотя ростом она невысока, но дает руду действительно высокого качества. И здесь, как на Благодати, да и в большинстве случаев на Урале, работают не под землей, а прямо с поверхности уступами. Запас магнитного железняка здесь явно гораздо, в несколько раз, более чем на Благодати – по крайней мере, с поверхности, и еще в том, что содержание проплавляемой в Тагиле руды очень постоянно, а именно равно 62-63 % железа. А так как в химически чистом магнитном железняке Fe304 содержится 72,4 % железа, то в высокогорской руде находится около 13,5 % посторонней породы. По дороге на Высокую, лежащую тут же, прямо подле Тагила, мы проехали мимо медного рудника и заехали на обратном пути на медный завод, который не останавливается, как и домны, на воскресенье. Прибавляю от себя лишь два замечания, вынесенных из моего беглого осмотра. Во-первых, теснота везде, особенно между отдельными зданиями, чрезвычайная. Вызвана она тем, что к старому, насиженному месту – вблизи запруды -со временем прибавляли и прибавляли. А теснота эта все же помеха, а для движения вперед и большая. Второе, о чем замечу, есть динас (кварцевый огнестойкий кирпич для свода и других частей печей Мартена и т.п.) местного производства – он и на вид, и говорят, на деле превосходен".
А вот что писал после осмотра на Нижнетагильском заводе участник комиссии Д.И. Менделеева профессор К.Н. Егоров: "Мы видели хорошо оборудованные и находящиеся в прекрасных помещениях механический цех и фабрику рельсовых креплений с паровыми машинами, мощными электрокранами, электрическим освещением. А рядом – домны, расположенные в полутемных помещениях с железными решетками на окнах, с обожженными стенами... мрачные, тесные закоулки, старинная воздуходувка, действующая от балансирной машины Уатта; деревянные краны, водяной ларь, кричные горны и сталетомильные печи – все остатки древности, грузные, прочные, исправные и все же требующие замены как не отвечающие современным представлениям о быстроте, точности и экономичности действия".
После заключения комиссии Демидовыми были предприняты кое-какие действия по модернизации производства: в 1901 году Высокогорскому руднику исполнилось 180 лет. К этому времени оборудование его было представлено одним паровым насосом и одной кузницей с четырьмя горнами, производившей заправку буров, оковку колес летом и саней зимой, заправку кайл и прочее. Электрического оборудования, освещения не было. Забои в зимние дни к началу и концу смены освещались кострами. Статистические данные по недельным отчетам свидетельствуют, что количество рабочих, занятых на добыче руды, колеблется от 150 до 1600 и лошадей от 150 до 1000 голов. Все процессы по дроблению, погрузке, выгрузке, складированию и обжигу по-прежнему выполняются с использованием ручного инструмента: лома, кайла, лопаты. Транспортировка руды от забоя до обжиговых куч и впоследствии на завод осуществлялась конными повозками, летом в тарантайках, зимой в коробах на санях. Ручная добыча руды и конная вывозка из забоев и на завод продолжалась до 30-х годов XX века. Кайло, обушок, тачка – вот основные инструменты горняка. Таким способом добыча велась десятки лет. С 1907 года началась реконструкция производства. В этом году на руднике появляется ручной настенный сверлильный станок. Увеличивающиеся водопритоки в большую выработку вызвали необходимость использования более мощных насосов. Было принято решение: на центральной котельной Медного рудника от паровой машины мощностью 100 лошадиных сил привести в действие агрегат по выработке электроэнергии, которая к насосной подавалась линией электропередачи. Руда, добываемая на Тагильском участке, проплавлялась не только в доменных печах Нижнетагильского металлургического завода, но также на ряде других заводов Среднего Урала: Верхнесалдинском, Нижнесалдинском, Лысьвенском, Билимбаевском и других.
В 1911 году на руднике вводится в эксплуатацию первая промышленная установка для промывки валунчатых руд – бутара, просуществовавшая до 1929 года. В 1914 году с центральной электростанции Нижнетагильского металлургического завода на рудник прокладывается линия электропередачи напряжением 5,5 кВ, на руднике строится понизительная подстанция, монтируется подъемник с электродвигателем и один компрессор производительностью 5 кубических метров в минуту. В 1917 году на руднике появляется первый токарный станок с трансмиссией, приводимый в движение электродвигателем. Два таких же мощных токарных станка японского производства были установлены на Нижнетагильском металлургическом заводе в 1916 году. Добыча руды ведется в трех самостоятельных, небольших карьерах, или, как их тогда называли, выработках: Большой, Малой, Граненой. На рабочих площадках-бермах прокладывается рельсовый путь шириной 750 мм. Для подъема руды построено два наклонных электрических шведских подъемника по системе клеть-противовес. В клеть вмещается два опрокидных вагона Артур-Коппель с кузовом емкостью 1,0-1,25 м3. Водоотливные насосы работают с электродвигателями. Бурение шпуров от ручного переходит к пневматическому, для чего устанавливаются два компрессора с электрическим приводом. В это время Высокогорский рудник работал довольно производительно, хотя труд оставался в основном ручным. Механизированы частично были только вспомогательные процессы. После национализации (декрет СНК РСФСР от 13.01.1918 года № 22/67) было принято решение о передаче в ведения делового совета Нижнетагильского округа расположенных на горе Высокой рудников, принадлежащих Верх-Исетскому, Алапаевскому и Кизиловскому горным округам, поскольку до воссоединения, помимо Нижнетагильского участка с его Большой, Малой и Граневой выработками, было еще восемь участков, принадлежавших 6 владельцам. Таким образом, гора Высокая стала единым рудником.
Как писал известный уральский писатель Павел Петрович Бажов (правда, писал он о династии Турчаниновых, но суть то одна, что Турчаниновы, что Демидовы – одного поля ягода): "Из свиты Турчанинихи я назвал только наиболее заметных. Их было много не только при выездах, но и в остальное время. Веселые люди, балагуры, красивые самцы с пустым кошельком постоянно толкались в турчаниновском доме. На еду и попойки уходили те средства, которые получала Турчаниниха от Сысертских заводов. У барыни была одна печаль – денег ей недоставало. Вот и воевала со своими совладельцами, чтобы получить побольше. Помогали ей и ее "кавалеры". Один даже, как говорили, пытался выступить в роли управляющего "турчаниновской половины", но оказался шулером, которого побили в день назначения.
Раньше труд рабочих Турчаниновы разматывали по заграницам, потом перенесли мотовство в столицы, чтобы кончить эту свистопляску в Сысерти, где куча пьяных негодяев с Марьей Антоновной во главе как будто специально старалась показать рабочему, куда и на что уходят его пот, силы, здоровье.
Рабочий, износившийся окончательно за двадцать лет "огневой" работы, видел, что от его труда не только в его жизни, но и на предприятии ничего не прибавлялось, ничего не улучшалось. Развалины огромных оранжерей, где выращивались фрукты юга, были, пожалуй, самым подходящим памятником семейке Турчаниновых...".
Как сходны исторические моменты века минувшего и века нынешнего.