Так начиналось...
Вглядитесь в
старинный фотоснимок женского Скорбященского
монастыря, раскинувшегося на высоком зеленом
берегу пруда. Он сделан в самом начале века.
Сколько гармонии, естественной безмятежной
прелести в самих внешних очертаниях двух
церковок и зданий, которые приютило привольное
холмистое пространство. Так и представляешь
воочию большие зеленые поляны вокруг строений,
окруженные веселым подлеском, выбегающие
веселым радостным хороводом навстречу водной
глади.
Вся эта прелесть была смята, раздавлена и разрушена почти до основания ветром Октябрьской революции. Во время гражданской войны монастырь оккупировали то белые, то красные - и все разрушали, грабили, уродовали. Потом эти развалины стали прибежищем бродячих собак. А в 1922 году...
Вот с этого момента и началась новая биография бывшего женского монастыря. В нынешнем детдомовском архиве каким-то чудом сохранилась копия протокола № 30 заседания коллегии Нижнетагильского уездного отдела народного образования от 21 августа 1922 года. Тогда-то местная власть и собралась открыть Детский городок на Малой Кушве в помещениях бывшего монастыря.
Обычная чиновная бумага, а
говорит о многом. Ни слова о деньгах. А как без
всяких средств восстановить разграбленное и до
основания разрушенное хозяйство бывшего
монастыря? Там ведь в ту пору ни одного здания в
целости не осталось. Ни мебели, ни посуды, ни
постельного белья...
Похоже, что уездная власть тоже беспомощно развела руками. И члены коллегии сошлись на том, чтобы педагогу из "бывших" Исидору Васильевичу Яшникову "поручить составить смету на ремонт оставшихся от монастыря помещений".
"Уж не знаю, что за смету "сочинили" основатели городка и сколько им дали средств на первоначальное обзаведение, но, судя по архивным документам и свидетельствам оставшихся в живых очевидцев, ничего не было сделано, толком восстановить все изгаженное и разворованное все-таки не сумели.
Сколько раз твердили миру: разрушать
легче, чем создавать. Первые воспитанники,
собранные где попало - с чердаков, из канав, с
привокзальных скамеек, должно быть, никакой
разницы между условиями своего вчерашнего и
нынешнего быта даже не почувствовали. И
одежонку-то использовали свою, невесть какую и
раздобытую невесть где и как. Государство и с
первых своих шагов не очень-то раскошеливалось в
связи с решением проблем "детской
беспризорности", хотя само их создало. В
бюджете страны не считали деньги только когда
речь шла о помощи социалистическим и
развивающимся странам. Да на вооружение залили,
сколько генералы требуют. А вот на детей, как,
впрочем, и на другие социальные нужды, денег
всегда жалели. (Смотрю на чудом уцелевшую
фотографию самых первых питомцев Детского
городка, начавшего свое существование осенью 1922
года (заметьте: в конце августа еще только
"поручили составить смету", а в сентябре –
октябре уже появились первые воспитанники).
Запечатлены они на фотографии в самом
неприглядном виде. - в каких-то рваных кацавейках,
в растоптанных дамских ботинках, в заношенных
кепочках набекрень, некоторые - босиком. На лицах
и в облике - отпечаток жестокого и страшного быта.
Мальчишка с краю сурово насупился, а в глазах
тоска. Ни один не улыбается.
А как они жили! Пропитание добывали сами себе, как умели. Бывало, и подворовывали, и прохожих грабили. С тех пор, должно быть, и пошла дурная слава о кушвинских местах. Тагильские жители тех лет опасались мимо детдома и на лошадях ездить. Был случай - и кучера не стало, и лошади исчезли. Бедовые парни поселились под крышей бывшего монастыря. Некоторые "гуле-ванили", т.е. шатались по белу свету, с первых дней Октября, потрясших Россию.
Воспитателей в грош не ставили. Те сами до смерти боялись своих питомцев. Что могла сделать, к примеру, вчерашним махровым уголовникам вот эта нежная барышня с тонкой шейкой, что изображена на снимке первого педагогического коллектива Детского городка? Разве что с плачем пожаловаться, что они называют ее либо "лярвой", либо "курвой".
А приглядись к такому 14-15-летнему уркагану - несчастный же мальчишка. Давно не знавший ни тепла, ни ласки, ни семейного уюта, ни интересов и радостей, свойственных возрасту.
Развлекались тем, что играли в карты, проигрывали последние обмотки, засаленную шапчонку, вшивую рубаху, а за неимением перечисленных богатств... собственный глаз. На одном из слетов бывших воспитанников я видела пожилого мужчину, одноглазого, как циклоп. Он был как раз из тех, кому не повезло. В карты играли и глаза выкалывали (ножницами, шилом, пальцем) в "пионерской комнате", где не было ни столов, ни стульев, зато висел красочно исполненный плакат: "Человек рожден для счастья, как птица для полета".
Условия жизни с самого начала были просто нечеловеческими. Вот так описывается - чисто документально - быт тагильской трудкоммуны: "Во всех интернатах до безобразия грязно, холодно, печи не топлены, полотенца и постельные принадлежности так грязны, что смотреть срамно. Одеяла посерели от пыли, а из разорванных матрацев высыпается солома... Посуда тоже грязная, тарелки никогда не моются (а облизываются), ложки все заржавели, на 52 человека только две кружки".
И такая деталь: "сахарный песок по столовой ложке (без "горки") насыпают прямо на грязные, засаленные, никогда не моющиеся столы. Большинство детей и подростков изнуренные, слабые, так как мяса они не получают, а каждый день едят только похлебку из овощей и жидкую кашу-сечку без масла. Хотя коммуна имеет все возможности наладить для ребят хорошее питание, но почему-то этого не делается".
Между прочим, эту бумагу, в которой проглядывает даже сострадание, подписывал не представитель органов народного образования, не советский работник, а начальник тагильского сектора НКВД Плахов. Видно, этот Плахов был все же неплохим человеком, коли невольно пожалел несчастных ребят.
Но почему же все-таки НКВД? Из каких - таких соображений этот орган столь пристально простирал свой взгляд на детскую коммуну? Таковая, по логике вещей, должна состоять в епархии народного образования, как все воспитательно-учебные заведения страны. Боялись, что здесь совьет себе гнездо контрреволюция? Судя по выводам, которые делает Плахов, - да, опаска на этот счет была.
Фантастический документ. Нет ни одной рекомендации по улучшению быта, питания, обучения беспризорных ребят Словно этот неведомый Плахов, символизирующий в данном случае высокую власть, в упор не видит неправильные действия руководства Детского городка, которое в угоду Большой Политике все поставило с ног на голову.
К чему, спрашивается, у голодных, "изнуренных и слабых" требовать однодневный паек "в пользу страдальцев за всякие идеи коммунизма"? Я не поверила, что некто Вася Ляпцев с таким призывом обратился к своим невольным собратьям (по себе знаю, как трудно лишиться скудного детдомовского пайка). Впрочем, вот оно, доказательство: в одном из номеров еженедельной стенной газеты Детского городка "Наш голос", которая сохранилась в архиве Николая Васильевича Петрова, читаю заметочку.
"Желая помочь тем, которые заключены в настоящее время в тюрьмах за дело освобождения трудящихся, детдомовцы отчислили однодневный паек в пользу страдальцев за всякие идеи коммунизма. Вася Ляпцев.
Бедный этот Вася и бедные его сотоварищи, которые в тот день не ели даже пустую похлебку и жидкую кашу. Думаю, что разбрелись они по городским рынкам и кое-чем съедобным поживились в свою пользу. Не сидеть же с голодным брюхом...
Но и этой акции руководству детдома оказалось недостаточно. Как бы еще убедительнее продемонстрировать свою пролетарскую солидарность с международным рабочим движением? И вот уже проводится неделя помощи германским детям, которым решено послать хлеб, сахарный песок за целых семь дней. Интересно, что же ели эту неделю высокосознательные беспризорники? Такого вопроса даже у доброго товарища Плахова не возникло.
Но зато тот факт, что в интернатах совсем нет портретов советских вождей. К собственному негодованию и к ужасу тогдашних работников воспитательного учреждения, чекисты обнаружили в столярном цехе детской колонии портреты белых генералов - Деникина, Врангеля. Юденича. Вот уж тут сразу последовали оргвыводы. Немедленно завели дело на мастера Киселева из столярного цеха, который тут был за заведующего. Этот несчастный Киселев оказался еще и членом раскулаченной семьи. Настоящий "улов" для НКВД! Сгинул этот бедняга...
Не забыли чекисты просигнализировать в вышестоящую инстанцию, что воспитателем в городке "работает жена белогвардейца Неруш, к тому же дочь кулака, а сам Неруш тут же перебивается в должности кассира". Об этой Неруш до нашего поколения воспитанников дошли слухи от обитателей городка той поры, что она была тихая, добрая и, не умея воздействовать на буйных своих подопечных, хоть одежонку им зашивала да цыпки на руках и ногах смазывала собственным подсолнечным маслом. Но что такое цыпки беспризорника рядом с портретом Деникина? Цыпки - сущий пустяк, а портрет белого генерала - это уже неблагонадежность, это тянет на статью...
А вот о комсомолке Дудиной, которая в те поры находилась в большой педагогической должности заведующей интернатом, бывшие воспитанники отзывались с большой неприязнью, граничащей с ненавистью. Сия особа была так груба, так беспощадна к детям, что своими "педагогическими" выпадами и ухватками вызывала их групповые побеги из воспитательного учреждения. Но вот об этом чекисты ничего не написали. Раз комсомолка - значит, все у нее в порядке.
Между прочим, Детский городок в те времена посетил собственной персоной нарком просвещения молодой советской республики знаменитый Луначарский, который тоже все увидел весьма своеобразно, а скорее всего - ничего толком не разглядел. В противном случае не стал бы писать в своих очерках, опубликованных в газете "Известия", что "педагогическая сторона в Детском городке Нижнего Тагила поставлена прекрасно (не сюда ли отнести опыт Дудиной?). Электронная версия historyntagil.ru. Здесь ведутся постоянные интересные занятия теорией, они тесно переплетены с веселой детской работой" (по выкалыванию глаз, что ли?).
Видный большевик до слез восхищался и однодневным пайком "в пользу страдальцев за всякие идеи коммунизма", и целой голодной неделей несчастных тагильских беспризорников, которые якобы самоотверженно пеклись о германских детях. Луначарский всесоюзно объявил, что "он не мог не порадоваться этому учреждению, где педагогическая сторона поставлена прекрасно, а вся жизнь городка организована по типу Советской власти в городе".
На прощание упитанный нарком бросил незабываемый лозунг: "... все дети СССР должны стать в ряды юных ленинцев. Будьте же достойны этого названия! Пусть по всему СССР несется громкий клич: "В нас живет Ильич!"
Когда А.В. Луначарский отбыл в Москву, Яшников и руководимый им педагогический коллектив долго ломали голову над тем, как и чем порадовать родное правительство за приезд выдающегося советского деятеля. И додумались! Как бы за подписью ребят в Москву полетело послание из тагильского Детского городка: ''В церкви снят большой крест, снимали два дня. Скоро в большой церкви мы откроем театр".
Вот какие молодцы! Луначарский не замедлил сделать вывод и снова - всенародно, через газету: "Детский городок Нижнего Тагила обретает свое лицо". А там голодные мальчуганы (девочек в те годы там не было) лизали грязные, засаленные, никогда не моющиеся столы, на которых все меньше и меньше становилось и хлеба, и сахарного песка, и даже каши-сечки. Зато один за другим гремели бойкие политрапорты:
Представляю, как какой-нибудь вчерашний карманник, еще не осиливший букварь, требовал на педсовете, чтобы его правильно воспитывали. И бегал "стучать" на педагогов тому же Плахову. Доносительство поощрялось с первых дней существования детдома. И где было неграмотному беспризорнику подняться до уровня великого остроумца Зощенко, который на предложение ЧК писать доносы на братьев-литераторов быстро нашелся: "Недостоин. Морально неустойчив. Слишком увлекаюсь женщинами".
Ничего не поделаешь - "стучали". Уж чего в нашем обществе всегда было с избытком, так это идеологии. Больше, чем воздуха.
Тамара БАГАУТДИНОВА.
На снимках: Скорбященский монастырь на заре XX века; первые питомцы детдома.
Литература: Газета "Тагильский рабочий" от 16.11.02.