Эволюция общественной деятельности учителей Нижнего Тагила в первые десятилетия советской власти
Общественная жизнь Нижнего Тагила в начале XX века была довольно интенсивной. Основными деятелями здесь были, прежде всего, учителя. Их активность на Урале и в частности в Тагиле объясняется, на наш взгляд, не только тягой к просветительской деятельности.
В среде технической и тем более рабочей интеллигенции преобладали бывшие крепостные, с неизбежностью отличавшиеся большей пассивностью, привычкой действовать по чьей-то указке, в то время как учительство было в основной массе вольнонаемным и обладало независимым мышлением, привычкой нести ответственность за окружающую жизнь.
Толчком в значительной степени послужило все большее изживание закрытости Тагила, присущее ему не только как провинциальной глубинке, но и как частновладельческому поселению.
Февральская революция 1917 года была принята тагильчанами с энтузиазмом. Интеллигенция приветствовала ее как освобождение, шаг на пути к прогрессу, который понимался ими, прежде всего, как прогресс духовный. Поэтому уже 11 марта 1917 года в Высшем начальном училище прошло собрание учителей, посвященное организации, а точнее возрождению, постоянного учительского общества (основанного в 1904 и запрещенного в 1907 году).
Заседание, в частности, постановило: "Провести на Пасхе съезд учителей для присоединения учителей окружающих сел и деревень к Обществу учителей; в докладе о работе тагильских учителей непременно должно быть отражено мнение, что учитель должен быть не только педагогом, что он должен нести в народ понятие о свободе, вести подготовку к Учредительному Собранию и т . д.; на съезде должны быть представлены все политические партии" (7, Д. 1, JI. 2-5).
Из этого документа видно, насколько хорошо осознавалась тагильскими учителями их роль просветителей в самом широком смысле слова, проводников культуры, в том числе и политической. При этом сами они прекрасно понимали свою некомпетентность в этой области и организовывали съезд как раз с целью разобраться в насущных вопросах политики.
На съезде, который был проведен 6 – 9 апреля 1917 года, главное внимание уделялось обсуждению платформ различных политических партий, а именно социал – демократической, эсеров и кадетов ("Народная свобода"). Многие представители тагильской интеллигенции были членами различных партий.
Среди учителей наиболее популярными были партия эсеров и фракция меньшевиков. Стремление вступить в партию, видимо, было выражением желания реально участвовать в жизни страны, решать или, по крайней мере, содействовать решению больших политических задач, преодолеть, наконец, свою провинциальную изолированность, которая в переломные для страны дни была, должно быть, особенно тягостна.
Среди большевиков, за небольшим исключением, преобладали рабочие, и эта партия поначалу была в Тагиле далеко не самой многочисленной и популярной. В учительской среде единственным ее представителем был Н.В. Попов, который после октябрьского переворота стал первым наркомом просвещения.
В течение 1917 года шло быстрое, как его тогда называли, "полевение" масс. Постоянно происходили митинги, собрания, образовывались профсоюзы и общества.
19 марта в здании Заводского театра состоялось первое собрание учащихся, следствием которого явилось создание ученического комитета и организация забастовки студентов горнозаводского и реального училищ и женской гимназии. Один из ее участников впоследствии вспоминал, что студенты требовали отмены Закона Божьего и упрощения правописания.
Забастовка, как и следовало ожидать, окончилась ничем и не имела для ее участников никаких последствий, если не считать угрозы отчисления, которая так и не была приведена в исполнение.
Довольно мирное сосуществование различных партий и обществ уже летом стало проблематичным, а уважение к новой власти – минимальным.
Ситуацию усугубляло тяжелое экономическое положение, зарплата составляла 80% от довоенной. Политизация коснулась почти всех сфер жизни. Например, преподаватель реального училища большевик Н.А. Попов превращал свои уроки (он преподавал геометрию) в политические лекции.
Учительница русского языка А.Н. Рогожина разучивала с детьми революционные песни, водила их после уроков на митинги.
В женской гимназии молитву перед началом занятий сменило чтение вслух выступлений членов Временного правительства. Здание Заводского театра почти полностью было отдано под собрания.
26 октября 1917 года в Тагил из Екатеринбурга пришло телеграфное сообщение о победе новой революции. Период дебатов окончился. Уже в ноябре 1917 года началось разоружение меньшевистских и эсеровских дружин и создание отрядов Красной Гвардии.
Экономические трудности, создание нового аппарата управления привели к тому, что духовная жизнь Тагила замерла. Представители враждебных большевикам партий и взглядов не могли не чувствовать некоторой растерянности и потребности осмыслить происшедшее.
Представителям же новой власти было не до того, хотя просветительская работа полностью не сворачивалась. Продолжали работать учебные заведения, был открыт первый в Тагиле детский сад, культурно-просветительский клуб, национализированы летний театр и заводская библиотека.
В мае 1918 года на Урале вновь стало неспокойно. Начиналась гражданская война.
4 октября в Тагиле установилось правительство Колчака. Начался "белый" террор. Жертвой его стал, в частности, первый комиссар просвещения учитель-большевик Н.В. Попов.
Можно было бы предположить, что жизнь в поселке совершенно замрет. Однако этого не произошло. Поскольку здесь и раньше многие не сочувствовали большевикам, власть Колчака была принята этими людьми довольно спокойно и даже с надеждой.
Продолжали свою работу отделения Народного Дома на Ключах, Гальянке и Вые. Оживилась деятельность разнообразных народных коллективов, прежде всего театральных. Инициаторами постановок, как правило, были учителя и учащиеся. В горнозаводском училище – центре подобных развлечений – режиссером и главным действующим лицом был учитель рисования, актер Заводского театра А.Г. Дятлов – Далечин. Однако культурные мероприятия этого периода имели в основном чисто развлекательный характер и были своего рода "пиром во время чумы".
18 июня 1919 года Тагил был взят войсками Красной Армии. Начался период восстановления. 20 августа того же года поселок получил статус города.
Гражданская война и смена идеологии тяжело сказались на духовном потенциале нового города. Многие активные деятели культуры прошлого были физически уничтожены в ходе "красного" и "белого" террора, кто-то, например, А.Г. Дятлов, ушел с Колчаком на восток. Некоторые представители интеллигенции сидели в тюрьме, сначала колчаковской, а затем "за сотрудничество с Колчаком".
После ухода колчаковцев в Тагиле был создан "временный революционный комитет и в его составе – культурно-просветительская секция, к руководству которой сразу приступил партийный комитет. Деятельность секции и ревкома продолжалась до проведения выборов в Совет 30 августа 1919 года, а затем ревком и секция существовали одновременно с городским советом и окончательно прекратили существование 2 января 1920 года" (5, 8).
29 июля 1919 года на общем собрании учителей секретарь ревкома В. А. Котлашевский предложил избрать из учительской среды "коллектив по управлению делом народного образования в Н. Тагиле и прилегающих к нему 11 волостях" (8, Д. 11, Л. 31).
Сразу после выборов в Совет был организован отдел народного образования. Параллельно с ним продолжал существовать и Верхотурский уездный союз учителей, так что некоторые учителя являлись одновременно членами обеих организаций. Фактически их задачи совпадали: "1) защита экономических и правовых интересов учащих 2) поднятие культурного уровня, развитие классового сознания учащих 3) участие в организации и регулировании труда и производства" (7, Д. 11, Л. 4).
Как видим, эта программа значительно отличалась от дореволюционной. Совсем не упомянута основная функция учителей – просветительская, которая была отправным пунктом деятельности старого союза.
Из прежней программы остался лишь пункт о поднятии культурного уровня учителей, но и он был переосмыслен как "развитие классового сознания", в отличие от прежней установки на широту охвата действительности и знакомство с многообразием политических воззрений и форм. Первый и третий пункты программы фактически сводили учительский союз к функциям обычного профсоюза.
Однако деятельность этих двух организаций была в те тяжелые годы достаточно плодотворной. 8 августа "по инициативе учительского коллектива при культурно-просветительской секции образовалось три кружка: драматический, литературный и "певческий" (хоровой). Кроме того, в этот же кружок решили пригласить лектора по природоведению А.А. Житкову и лектора по истории культуры, если такой найдется" (7, Д. 11, Л. 36).
17 октября 1920 года на заседании городского комитета учителей было решено подать прошение об освобождении арестованных А.Н. Словцова и М.Н. Ветлугина, "так как они являются ответственным незаменимыми работниками: первый как уездный инспектор школ II ступени, второй как заведующий Уездным политпросветом. Кроме того, оба они являются лекторами в рабочем политехникуме и в Горнозаводском училище" (7, Д. 11, Л. 5). Неизвестно, благодаря этому прошению или по каким-то другим причинам, но эти люди вскоре были освобождены.
9 октября был национализирован кинотеатр "Свобода", где стали проводиться бесплатные сеансы для учащихся.
25 сентября открылись вечерние курсы для неграмотных и малограмотных взрослых. Ликвидация безграмотности, воспитание "нового человека" стали государственным делом, таким же важным, как восстановление заводов.
Но чтобы решить эти задачи, необходимо было сначала перестроить сознание самих учителей, а это было непросто, особенно учитывая тот факт, что большинство тагильских педагогов не являлись приверженцами идей большевизма, склонялись больше к теориям меньшевиков и эсеров. Гражданская война и ее исход привели только к разочарованию и апатии в их среде.
Неоднозначно были восприняты учителями Тагила идеи нэпа, провозглашенные Лениным на X съезде партии в марте 1921 года (доклад о замене продразверстки продналогом). Об этом красноречиво свидетельствует "Положение о работе членов Союза учителей в первичных организациях", датированное 1923 годом: "Почти повсеместно приходится встречаться с явлением непонимания просвещенцами событий, совершающихся вокруг нас; отсутствие самых элементарных сведений, как в общеполитических, экономических, так и педагогических вопросах (что знали, то позабыли), но что самое главное – редко приходится встречаться с просвещенцами, имеющими определенное установившееся мировоззрение.
Из области политической безграмотности просвещенцев много ходит анекдотических фактов… Не знают границы РСФСР, ее конституцию и по целым дням не берут в руки газет. Целые группы просвещ енцев. почти ничего не читают, даже из беллетристики, следовательно, у них даже совершенно атрофировалась потребность в удовлетворении своих духовных запросов.
Маленькие интрижки, тоска по чему-то неопределенному, разговоры всюду о своей материальной необеспеченности, полное недоверие друг к другу, одиночество – вот обычная картина жизни просвещенца – деревенца. Духовная смерть захватывает одиночек учителей, и они вполне растворяются в море нэпа, в которое они непосредственно не вливаются, но завидуют.
Идеал большинства – мещанское счастье (кушать, спать, пользоваться небольшим успехом в жизни для себя и только). Встречаются лишь единицы, которые своим энтузиазмом что-то зажигают вокруг себя, а остальные пассивно плетутся за ними, не сочувствуя порой: "так надо, мне все равно, велят, и делаю" (обычная фраза). С таким настроением далеко не уедешь и новую школу не создашь, профсоюз не укрепишь, а просвещенцы должны дать ведь основу и толчок молодежи для дальнейшей жизни" (7, Д. 47, Л. 1).
Эта длинная цитата, на наш взгляд, очень наглядно показывает настроения не только многих "просвещенцев", но и активистов так называемой "новой трудовой школы". Их наивная вера в быструю перестройку людей под влиянием идеи, которая, по их мнению, должна была быть принята всеми и сразу, натолкнулась на реальность, полную сомнений, колебаний и откровенного неприятия.
Однако среди "просвещенцев", как их тогда называли, были и те, кто в постановлениях новой власти увидел широкие возможности для деятельности в направлении развития местной культуры, повышения духовных потребностей жителей. Они действовали под влиянием идей первого Учительского общества, согласно которым "все наши неудачи, все зло и неустройство нашей внутренней жизни объясняется общей национальной отсталостью от культурных районов и предлагается немедленно все наши силы, все наше внимание направить на народное образование" (7, Д. 4, Л. 12).
Благодаря им на рубеже 1919-1920 годов возобновили свою работу Народные Дома (теперь их правильнее было бы называть народными клубами или культурными центрами). К концу 1920 года в Тагиле насчитывалось уже девять подобных учреждений.
Наиболее интересным и значимым было краеведческое движение. В Тагиле издавна существовали сильные краеведческие традиции, ряд тагильчан были членами УОЛЕ. Помимо наличия местных традиций следует учесть общую тенденцию развития исторической науки в начале века.
В 1910-е годы петербургский историк И.М. Гревс и его ученики разработали концепцию "родиноведения", основной идеей которого было постижение истории и культуры своей страны через изучение "культурных гнезд" на местах.
"Уже в последней трети XIX века и особенно активно в 1910-е годы среди российских деятелей науки и образования, среди тех, кто остро ощущал назревшую потребность реформирования образовательной системы ., получили распространение родиноведческие идеалы, принципы и подходы" (9, 254).
С 1907 года при физико – математическом факультете Петербургского университета существовал "географический кружок", работавший в направлении комплексного изучения края.
Для нас этот факт имеет особое значение, так как именно в это время студентом названного факультета был будущий тагильский учитель и краевед, первый директор тагильского краеведческого музея А.Н. Словцов. После революции идеи Гревса и его учеников не потеряли актуальности. "В условиях идеологизации и политизации науки и образования значительные усилия представителей старой школы были направлены на просветительские цели, на сохранение памятников истории и культуры, на попытки противостоять катастрофическому падению общего культурного уровня массового сознания, а отсюда и объясняется активное участие некоторых ученых, в том числе И.М. Гревса и других русских интеллигентов в краеведческом движении" (9, 258).
Кроме того, "в краеведении (в 1920-е годы) находили приложение своим талантам и знаниям образованные люди, отторгнутые от реального общего дела" (9, 258).
В декабре 1922 года состоялось первое собрание краеведов-любителей Тагила, на котором было принято решение о создании общества любителей местного края (сокр. ТОИМК). Официальное оформление общества состоялось в 1924 году, а пока, в течение 1923 года решено было создать музей, который мог бы стать центром краеведческой работы. Директором музея был назначен учитель А.Н. Словцов.
Деятельность общества была разнообразна Планировалось "организова т ь . на правах секции ТОИМК кружок любителей искусства" (6, Д. 16, Л. 4), возродить старые художественные промыслы, проводить работу по сохранению памятников старины.
Летом 1926 года под руководством московского археолога Д.Н. Эдинга начались планомерные раскопки и изучение Горбуновского торфяника и неолитической стоянки на реке Полуденке. В сентябре того же года состоялась первая окружная краеведческая конференция.
Летом 1929 года на уже четвертую по счету конференцию был приглашен известный уральский краевед В.П. Бирюков. Он записал свои впечатления: "Затащить в зауральскую глушь далеких гостей, тратиться на все это – подобного примера для своего Урала я еще не знаю, как равно не знаю, чтобы в тех же центрах вообще устраивались окружные конференции по краеведению, да еще так часто . УралОНО, обязанное иметь у себя инспектора по делам музеев и краеведения, этого инспектора не имеет, и музеи в Уральской области с их краеведением остаются беспризорными. Вот почему так особенно хочется подчеркнуть культурность в отношении музейного дела и краеведения со стороны тагильского окрисполкома и окроно, так резко выступающие на невеселом фоне уральской действительности" (4, Д. 591, Л. 3).
В плане четвертой конференции в Тагиле значились такие вопросы, как "организация массовой работы, краеведческая подготовка работников просвещения" (там же). Проводил музей и издательскую работу: печатались "Материалы по изучению Тагильского округа", небольшие краеведческие зарисовки.
Крупным событием в жизни города стала большая юбилейная промышленная выставка "Нижний Тагил в первое десятилетие советской власти", открытая в здании бывшего Заводского театра с ноября 1927 по февраль 1928 года.
Таким образом, в первое десятилетие советской власти просветительская деятельность в Тагиле была чрезвычайно активной, хотя и очень затрудненной. Она вдохновлялась стремлением преодолеть свою замкнутость, удаленность от "большой жизни", желанием сотрудничать с властью, которая воспринималась как "своя", "народная", извечной тягой к несению культуры в массы. Многое делалось для развития клубной работы, широкий размах приобрело краеведение.
Однако наметилась и другая тенденция – к уменьшению роли общественных организаций, функции которых переходили к соответствующим правительственным комиссиям, секциям и отделам, а этих последних, в свою очередь, становилось все больше.
Так что общественная жизнь города постепенно угасала, а интеллигенция – ее главный участник – теряла авторитет. Сходила на нет политическая активность учителей, столь значимая в годы революций.
Из политической жизни учительство сознательно вытеснялось в сферу узкопрофессиональную, краеведческую, художественную. Однако и здесь многие начинания терпели крах.
Например, в личном письме, датированном 29 ноября 1927 года, Словцов писал, что "намерен сдать свой мандат уполномоченного по охране (памятников культуры. – прим. авт. статьи) и не возобновлять его, так как никакой охраны нет" (6, Д. 1, Л. 81-82).
В 1930-е годы возможность какой-либо активной и самостоятельной деятельности в складывавшейся тогда системе устремилась к нулю. И это убедительно демонстрируют судьбы двух наиболее интересных в 20-е годы в Тагиле общественных инициатив: союза работников просвещения и ТОИМК.
Усилившаяся вскоре бюрократизация управления образованием и культурой привела к тому, что уровень свободы и личной инициативы был сведен к минимуму, а в 1927 году тагильское отделение союза работников просвещения прекратило свое существование. Дело народного образования из рук самих педагогов перешло к чиновникам.
Аналогичный процесс произошел и в краеведении. Движение, ориентированное на уникальность, самоценность каждого города, района, не могло ужиться с идеологией тотальной централизации и унификации.
Согласно постановлению СНК РСФСР от 11 августа 1927 года "1. Все специальные краеведческие учреждения и организации, в чьем бы ведении они ни находились, должны быть переданы Наркомпросу и в дальнейшем должны открываться только по линии Наркомпроса" (2, Д. 2, Л. 69).
Этот акт первоначально был воспринят как положительный, так как позволял упорядочить работу и финансовую отчетность разнокалиберных краеведческих организаций, обеспечивал им конкретную поддержку, придавал весомость их требованиям.
Сама работа осуществлялась пока относительно свободно. Необходимость этой свободы подчеркивалась в обращении ЦБК к Исполкому Рабоче-крестьянских и Красноармейских депутатов от 1925 года: " .Сила краеведения заключается в том, что оно – работа сознательная и добровольная. И если бы эта добровольная работа превратилась в обязательную и официальную, то этим был бы нанесен тяжкий удар краеведению и был бы потерян один из важных рабочих факторов, использование которого для нашего нового строя было бы чрезвычайно желательно" (2, Д. 11, Л. 32).
Однако уже постановление СНК от 30 марта 1931 года "О мерах по развитию краеведческого дела" совершенно ясно дает понять необходимость усиления контроля со стороны властных идеологических структур за этой деятельностью: " . Необходимо укрепить УОБК и Краеведческую сеть по всей линии партийными работниками. Обратить на это особое внимание районных партийных организаций" (2, Д. 2, Л. 95).
От критики идеологических просчетов вскоре был осуществлен переход к репрессивным мерам.
В июле 1934 года по обвинению в хищении музейных ценностей была арестована группа сотрудников музея, в том числе Словцов. Непричастность его к кражам была полностью доказана, а вот политических обвинений оказалось более чем достаточно.
В мае 1935 года он был приговорен к трем годам тюрьмы и, вероятно, там погиб.
В 1937 году был осужден и попал в лагерь преподаватель горно-металлургического техникума, видный краевед, организатор музея и ТОИМК Ф.К. Францев.
Наконец, 10 июня 1937 года постановлением СНК РСФСР за № 610 "О реорганизации краеведной работы в центре и на местах" краеведческие организации были ликвидированы по всей стране. Предполагалось, правда, что работа не прекратится, а будет реорганизована. Однако ближайшим результатом этой реорганизации стала полная растерянность краеведов.
В Свердловской области "с июня 1937 по январь текущего (1939) года . работы по краеведению не велось. Наконец в январе этого года, на основании письма – указания Наркомпроса РСФСР от 22 апреля 1938 года за № 700901 при ОблОНО был организован Областной Совет краеведения" (3, Д. 94, Л. 6).
Создается впечатление, что люди просто боялись проявить хоть какую-то инициативу без оглядки на указы и директивы "сверху" и даже уже имеющиеся распоряжения не спешили выполнять, из страха сделать что-нибудь не так.
Ситуацию, сложившуюся в краеведении, с горечью описывал председатель Областного совета краеведения А. Пьянков в 1942 году: "Собственно, ни одна область или край не имеют до сих пор сколько-нибудь действующих и, вообще, работающих краеведческих организаций. Причина. – в области не могут найти стимула для создания рабочих условий. Просто собирают краеведов, заседают с ними, а потом расходятся. В районах научно-краеведческая работа пока ведется только в Н. Тагиле и в Ирбите, в Алапаевске и в Камышлове" (3, Д. 80, Л. 25, 69).
Формализм, идейная несвобода, запуганность, а также непопулярность краеведения как чего-то "буржуазного" в среде местных властей и в народе негативно сказались на развитии краеведения и значительно замедлили ход его развития.
Многие новые явления в развитии культуры Тагила в 30-е годы были связаны с изменением состава населения. Его количество резко возросло за счет приехавших на строительство новых заводов инженеров и рабочих, а также потянувшихся в город в связи с изменением ситуации в деревне крестьян.
Большую часть рабочих составляли раскулаченные и сосланные на Урал крестьяне (так называемые спецпереселенцы), а также разного рода осужденные. Это были запуганные, лишенные родины, духовно искалеченные люди, которые не могли, конечно, стать активными деятелями общественной жизни.
Количественный рост населения Тагила в 30-е годы отнюдь не означал роста культурного слоя. Среди распределенных в Тагил деятелей культуры было не так много подлинных носителей высокого профессионализма и обширных знаний. Уровень их подготовки оставался невысоким. По преимуществу это были разного рода курсы и семинары. ".Курсы , как правило, были кратко – срочными и не могли дать слушателям глубоких и системных знаний. Не всегда соблюдался дифференцированный подход при их комплектовании. Имели место случаи, когда не удавалось обеспечить курсы высококвалифицированными преподавателями по всем предметам (а по некоторым они вообще отсутствовали)" (1, 56).
И хотя среди приезжих было немало людей из крупных центров, привыкших вроде бы к более насыщенной культурной жизни, однако тех, кто реально взял бы на себя просветительскую функцию, было очень мало. К тому же часть этих людей были вскоре репрессированы. Да и воспитаны они были уже в ином идеологическом духе, среди них преобладала установка на промышленное развитие города, а все остальное воспринималось как второстепенное.
Поддержание существования культуры, образования возлагалось на некие внележащие структуры, исчезло чувство личной ответственности за то, что происходит в городе.
Список литературы:
1. Адрианова Г. С. Художественная интеллигенция Урала. 1930-е годы. Екатеринбург: Наука, Уральское отделение, 1992. 110 с.
2.ГАСО Ф. Р-677, On. 1.
3.ГАСО Ф. Р-678, On. 1.
4.ГАСО, Ф. Р-2266, On. 1.
5.Епанчинцева Е. Н. Первые шаги на пути культурного строительства в городе Н. Тагиле (июль – август 1919) // Тагильский краевед: Альманах. 1988. № 1.
6.НТГМЗ, архив и отдел фондов on. 1, ед. хр. 16, л. 4
7.ОДААНТ (НТФ ГАСО) Ф. Р-54, On. 1.
8.ОДААНТ (НТФ ГАСО) Ф. Р-99, On. 1.
9.Рыженко В.Г. И. М. Гревс – культуролог, педагог, родиновед // Мир историка: идеалы, традиции, творчество. Омск: Курьер, 1999. С. 250-270.
Л.Е. ДОБРЕЙЦИНА.
Литература: Время культуры в региональном пространстве. Сборник научных трудов. Курган, 2010. С. 105-113.