Урал до Демидовых (часть 2)
...В тех слободах, где была развита кустарная выделка железа, развивалось и кузнечное ремесло. В 1666 году число кузниц в Невьянской, Арамашевской, Ницинской, Белослуцкой, Краснопольской и Уткинской слобод достигало 17. Спустя четыре года их количество возросло до 24.
Тут уместно будет сказать, что речь идёт о "зарегистрированных" кузнечных хозяйствах – то есть тех, которые платили налог "с кузниц". Однако, примерно ещё столько же хозяйств занималось кузнечным промыслом помимо своей основной деятельности. С развитием рудоплавильного дела эти "совместители" всё чаще оставляли сельское хозяйство и становились ремесленниками.
Выплавка железа в крестьянском рудоплавильном хозяйстве (реконструкция)
Согласно "Переписи ремесленных людей", составленной в 1720 г. И. Голенищевым-Кутузовым в Верхотурском уезде насчитывалось 82 кузнеца, из которых 31 жили в самом городе Верхотурье и в его пригородах. Из слобод Верхотурского уезда количеством кузнецов отличались: Невьянская — 10, Камышловская — 8, Белослуцкая и Арамашевская — по 7 и Мурзинская — 6 кузнецов.
В то же время, в Тобольском уезде работало более 320 кузнечных дворов. Из них 146 человек жило в 16 слободах, географически относящихся к Уралу (большая часть уезда относилась к Сибири). В Арамильской слободе работало 28 кузнецов, в Багаряцкой — 26, в Камышевской — 19, в Катайском остроге — 15, в Белоярской-Пышминской слободе — 14, в Белоярской-Теченской и в Калиновской — по 10 кузнецов. В тот же период среди кузнецов появляются и более узкие специализации, такие как бронники и котельники.
В вышеупомянутой переписи так же указано, что число крестьян, имевших навыки в кузнечном деле, было намного больше, и что значительная их часть могла получить эти навыки, работая на чужих кузницах, что подтверждает наличие наемного труда в кузнечном промысле уральских крестьян.
На рубеже XVII и XVIII столетий на Урале появляются "мужицкие заводы", как сыродутные, где выплавлялись крицы, так и передельные, перерабатывающие выплавленные крестьянами крицы в полосовое железо. Причём некоторые передельные заводы уже использовали водяную силу. Так, в Кунгурском уезде, вокруг Советинской горы, в тот период работали до двух десятков "мужицких плавильных анбаров", которые поставляли произведенный ими металл на появляющиеся здесь же небольшие передельные заводы, где крицы перековывались в полосовое железо...
...Здесь надо прерваться,
чтобы объяснить читателю, что такое
"сыродутный завод" и "крица".
Сыродутным процессом называют старинный способ
получения железа непосредственно из руды в
небольших горнах, которые устраивали прямо в
земле. Сыродутным этот способ назывался из-за
того, что в горн подавали ("дули") холодный
("сырой") атмосферный воздух. Печи
представляли собой ямы, вырытые на склонах, чтобы
обеспечить естественную тягу воздуха. Сначала в
таких печах разжигали уголь, насыпанный на дно
горна или печи, затем сверху загружали
попеременно слои руды и того же угля. В процессе
горения угля выделялась окись углерода, которая,
проходя через толщу руды, восстанавливала окислы
железа. Правда, сыродутный процесс не
обеспечивал достижения температуры плавления
железа (1537 градусов по Цельсию), а максимально
доходил до 1200 градусов, так что это была своего
рода "варка" железа.
Типичная сыродутная печь середины XVII века
Восстановленное железо концентрировалось в тестообразном виде на самом дне печи, образуя так называемую горновую крицу — железную губчатую массу с включениями древесного угля и примесями шлака. В более поздних, усовершенствованных, вариантах сыродутных печей жидкий шлак выпускали из горна по желобу.
Чистая, не "битая" крица, найденная близ Сысертского завода
Из крицы, которую в раскаленном виде извлекали из печи, можно было изготавливать изделия лишь после предварительного деления шлаковой примеси и устранения губчатости. А потому, непосредственным продолжением сыродутного процесса были холодная и горячая ковка крицы, состоявшая в периодическом прокаливании кричной массы и её проковывании. Полученный после ковки металл носил название "битой крицы".
...Вот описание двух таких
заводов в Кунгурском уезде: "...близ села
Введенского, на Суксуне-реке, на мельнишной
плотине, молотовой анбар кунгурца, посацкого
человека Козьмы Сычева мерою 4-х сажен с основой,
а в нем для тянутья водою полосового железа и
укладу молот весом 6 пуд да наковальня 5 пуд. К
тому заводу снастей: 2 точила, 10 клещи, 5 молотов
ручных. Да близ того анбару, в кузнице для
разогреву [железа] стоят три горна, у тех горнов
трои мехи кожаныя. А по сказке оного Сычева,
особливого оброку с того завода не платит, кроме
того что с мельницы платил по 1 рублю на год... В
деревне Сыскове на речке Сысковке тое деревни
крестьянина Ивана Бончюгова завод для тянутия
полосного железа. Анбар с основой 6 аршин, да в нем
для разогреву печка, да для тянутья железа пест,
на конец песта оков железной весом в два пуда,
наковальня на два пуда на валу, два обруча
железных, да тот де завод построил он на
мельнишной плотине, и с того заводу вместо
мельницы платит он оброк по 10 алтын на год..."
Кроме этих двух заводов в Кунгурском уезде, в это
же время имелся еще один небольшой завод "для
тянутья водою полосового железа",
принадлежащий вдове Дарье Брагиной. Правда,
работал он от случая к случаю и к 1720 г. "уже
давно стоял в пустее".
Интересно, что уже тогда, в конце XVII века, появляются первые сведения о качестве продукции уральских кузниц. Тогда же начинают появляться сообщения о борьбе за рынки сбыта изделий из железа и меди, а так же документы, свидетельствующие о попытках объединения разрозненных кузнечных дворов в большие железоделательные хозяйства. Так же появляются сведения о сдаче в аренду рудных мест. Так, например, в 1708 г. "посадский человек" Петр Расторгуев доносил в Сибирский приказ: "Так же есть, государь, в Кунгурском уезде железная руда, и тою владеют кунгурцы из Кунгурского уезду крестьян пять человек из малого оброку многие годы, оброку они платят по пяти рублёв в год. А они збирают з железных усолонов с человека по полтине и больши, и тем пожитки свои пополняют".
В первые годы XVIII века появляются сведения и о первых жертвах усиливающейся конкуренции среди уральских кузнецов. Разорившиеся кузнецы и рудокопщики вынуждены наниматься к более удачливым коллегам по цеху. Тогда же наиболее крупные промышленники стали предпринимать попытки если не монополизировать железоделательное производство в своих слободах, то хотя бы централизовать его.
Так, в 1704 году в Кунгурском
уезде уфимцем Фёдором Молодовым был открыт
весьма крупный Мазуевский передельный завод.
Железо на завод поступало от местных
плавильщиков, в числе которых были и те, которые
вели промысел тайно от казны. На заводе числилось
более 50 человек работного люда, причём не только
кунгурцев, но и приглаённых из села Павлово
Нижегородского уезда. Оборудован завод был
следующим образом: "...молотовой анбар
отписной на Великого государя рудного
промышленника Федора Молодова, в котором анбаре
молот железной, и что для тянутья железа на ходу с
колесы и с шипы да мехи деревянными".
Молодов и его компаньон с Советинской слободы
Никифор Огнев не раз просили местные власти
отдать им "на оброк" все железорудные
промыслы Кунгурского уезда. Случись это,
компаньоны поставили бы в зависимость от себя
всё мелкое металлургическое производство
местных крестьян.
Однако, эта попытка
провалилась: крестьяне-рудоплавильщики наотрез
отказались отдавать оброк "всякому пришлому
татарину". Молодов и Огнев ещё несколько лет
донимали Сибирский приказ своими проектами
монополизации железного дела в уезде, но без
особого успеха. В конце концов в 1715 году
Мазуевский завод был передан "по уговору"
строгановскому приказчику Сидору Белоусову за
довольно крупный оброк в 30 рублей в год.
Позднее другой предприниматель – Пётр
Расторгуев – так же попытался установить на
Кунгуре "железную монополию". В отличие от
Молодова и Огнева, которые "кроме бития
челом" ничего конкретного не предлагали,
Расторгуев обещал увеличить размер
выплачиваемого в казну оброка в семь раз.
Фискальные соображения были для казны решающими,
и Сибирский приказ во всем пошел навстречу
просителю, издав указ, согласно которого местные
рудоплавильщики лишались возможности
промышлять руду на давно знакомых местах. Им
предписывалось "...а если оныя и похотят в
иных местах приискивать руду и, приискав место
где руда, о том бить челом великому государю
нашему, и промышлять по указу, а без указу
промышлять никому не велеть".
Но на практике указ так и не заработал. Мелкие рудопромышленники указ саботировали, а власть на Урале была ещё слишком слаба, чтобы контролировать исполнение всех указов Москвы. Надо сказать, что последователей у Расторгуева было немало, но никому из них не удалось осуществить задуманное...
Более удачливым в этом плане оказался приехавший "на Камень" из Москвы предприниматель Ларион Игнатьев. Ему удалось заинтересовать в объединении нескольких арамильских крестьян, занимавшихся поиском и добычей руд. Игнатьев построил у Шувакишского озера несколько плавилен, которые через несколько лет объединил в сыродутный завод. Завод, по свидетельствам современников, был хорошо оборудован. Работных Ингатьев нанимал в Арамильской слободе. Завод работал на "арамильских болотных рудах", а так же на привозном буром железняке. Своего расцвета предприятие достигло к 1704 году, но уже два года спустя купец разорился, и завод был отписан в казну. Однако, вскоре завод на Шувакише был передан "по уговору" "гостинной сотни человеку" Степану Болотову, который не только реанимировал производство, но так же сумел договориться с Уктусским заводом о сотрудничестве. Болотов стал поставлять на Уктус кричное железо для передельного производства. Несмотря на то, что во время башкирского восстания в 1710 году Шувакишский завод был сожжён дотла, производство было восстановлено, и поставки на Уктусский завод не только возобновились, но и увеличивались каждый год...
Нельзя не упомянуть также основанный в 1682 г. железный промысел Далматовского монастыря. Небольшой завод, построенный монастырем, имел домницу, четыре горна, кузницу и другие постройки, которые обслуживались монастырскими крестьянами. За сезон производилось до 300 пудов железа, которое шло главным образом на нужды монастыря. В последние годы XVII века рудоносные участки Далматовского монастыря были секуляризированы и переданы строящемуся Каменскому заводу.
Далматовский монастырь (фото наших дней)
Что же касается нашего региона – нынешних Невьянского и Тагильского районов, то наиболее значительных успехов в частном железоделательном производстве XVII в. достигла легендарная семья Тумашевых.
...Глава семейства Александр Иванович Тумашев начинал на Урале как мастер-плавильщик на государственном Пыскорском медеплавильном заводе. Работал он там с самого основания завода в 1634 году, и уже тогда считался высококвалифицированным специалистом, получая по 4 рубля в месяц одного только жалования. В исторических документах Александр Тумашев упоминается не только как плавильщик, но и как опытный рудознатец. Но в 1657 году, когда Пыскорский завод закрылся, Тумашев с четырьмя сыновьями — Дмитрием, Иваном, Петром и Василием — занялись частным промыслом по поиску руд и плавке металлов для казны.
В 1666 году, после смерти Александра Ивановича, его старший сын – Дмитрий – обратился в Сибирский приказ с челобитьем "...дозволить на свой кошт поискать руд в Верхотурском уезде, где пашенной Влас Осипов указал на множества железных руд по Тагиле-реке...".
Челобитная ходила три года, и в 1669 году Дмитрий Тумашев с братьями получили разрешение на поиски руд. Способствовало положительному исходу дела одно обстоятельство: в первых числах декабря 1668 года Дмитрий Тумашев самостоятельно явился в Москву с образцами медных и железных руд, а так же с образцами "каменьев самоцветных дивной красоты". Такой подход к делу пришёлся по душе главе Сибирского приказа А. А. Виниусу, и уже 24 декабря (!) Тумашева вызвали в Приказ, где дьяк лично вручил ему царскую грамоту, предписывающую Тумашевым "розыск в землях Верхотурского уезду золота да каменьев самоцветных". Легенда гласит, что после оглашения указа Дмитрий Тумашев прямо спросил Виниуса о розыке руд, и Андрей Андреевич тут же дописал на грамоте: "А буде в Сибири, где отыщет железную руду, и опыт учинит, и железо будет годно во всякое дело, и ему б в тех местах железо плавить на своих проторях..."
Уже в 1669 году на реке Невье в районе Краснопольской слободы братья Тумашевы поставили завод, "имевший домницу с тремя горнами да кузницу", дававший около 1200 пудов железа в год. В качестве налога в казну сдавался каждый десятый пуд железа. Остальная продукция шла на местный рынок. На заводе братьев Тумашевых отсутствовали вододействующие механизмы, что указывает на то, что основным продуктом предприятия являлось кричное железо. Хотя известно, что кроме кричного железа на заводе производились и сельскохозяйственные орудия, которые сбывались уральским крестьянам. Производилось также и некоторое количество "битого", то есть прокованного железа, более чистого и качественного, нежели кричное. Работал завод на наемной рабочей силе крестьян Верхотурского уезда и "гулящих людей". В 1671 г. у Тумашевых работали 23 человека. Имея богатый опыт в железном и рудном деле, братья Тумашевы смогли добиться производства железа лучшего качества, чем на крестьянских хозяйствах. Общее руководство заводом осуществлял Дмитрий, "главным инженером" производства был Иван Тумашев, Василий и Пётр заведовали "отделом сбыта" и "отделом снабжения". При заводе развивалась и социальная сфера: имелся свой тягловый скот, свои покосы, подсобное хозяйство. Заводу принадлежали также несколько водоёмов, где разводили и вылавливали рыбу. Полученными с этих "подсобных хозяйств" продуктами Тумашевы не только кормили своих работных людей, но так же продавали излишки по окрестным слободам. Тумашевский завод действовал 11 лет, до 1680 года, когда был уничтожен сильным пожаром. После этого, братья переключились на добычу самоцветов. Вскоре они открыли близ Мурзинской слободы месторождение, ставшее впоследствии одним из самых богатых в мире. Но это уже другая история...
О производстве металлов на месте нашего города долгое время сведений не было. Считалось, что эту местность населяли лишь оседлые манси — "ясашные вогулы" — сплошь охотники и рыболовы. Но обнаруженные в РГАДА документы позволяют предполагать, что и здесь жили рудокопщики и кузнецы. В одном из донесений уже знакомого нам Михаила Бибикова тобольскому воеводе были найдены такие строки: "...а топоры те добрыя сработаны Ивашкою Темным... ...и держит оной Ивашко железнай анбар на Тагиле-реке, меж трёх гор, да кузню у Лисовой горы. Руду сей Ивашко берёт не озерную, а в горе копает, а где показать не хочет..." В 1699 г. Михаил Афанасьевич, посетив Ирбитскую ярмарку, доносил воеводе, что "...тагильские плавильщики Ларка Титов да Ивашко Елкин на Ирбитской ярмарке з железом были, и то железо продавали... ...Да ныне, в марте месяце, провез с Тагила в Верхотурье на продажу ямщик Ивашко Подкин пудов дватцать доброго железа" Примерно в то же время приказчик Верхотурского воеводства С. Козлов в своём донесении писал: "...а бывший рудокопщик с Соли-Камской Косьма Шемяка возит на стружке по Тагил-реке битую крицу, да по хуторам продаёт... А на пробу та крица лучше свейской..."
Кстати, в пользу существования "железного дела" у подножья Магнит-горы говорит и цитата из донесения Бибикова в Сибирский приказ: "...в иных местах склоны порыты дудками до двух, трёх и пяти саженей вниз, и дудки те некреплёны никак..." Правда, остаётся открытым вопрос: как плавили "магнит-камень" наши далёкие предки? Сыродутные печи для этого не годились из-за низкой температуры, а каких-либо остатков частного производства железа в Тагиле до нашего времени не сохранилось.
Здесь надо сказать, что сыродутные печи были не единственным доступным оборудованием для уральских крестьянских рудоплавильных хозяйств.
Одной из разновидностей
сыродутных печей была так называемая
"марковская печь".
От обычной сыродутной печи она отличалось
некоторыми техническими усовершенствованиями: в
её конструкции имелся лиственничный желоб для
непрерывного удаления шлака во время варки
железа, а так же загрузочная клеть, делающая
загрузку руды более удобной.
"Марковская" сыродутная печь
Загрузочная клеть "марковской" печи
Однако, достичь в такой печи температуры плавления магнитного железняка было нельзя.
Гораздо большую температуру (по данным последних исследований до 1650 градусов Цельсия) можно было достичь в другой печи, которая известна на Урале почему-то как "полдневая". От описанных выше печей она отличалась, прежде всего, принудительной подачей воздуха через специальное отделение, где этот воздух предварительно нагревался.
Общий вид "полдневой" печи
Топка и отверстия для дутья (слева) "полдневой" печи
Это "ноу-хау" позволяло не только повысить температуру плавления руды, но увеличить скорость получения крицы при использовании болотных руд или бурого железняка. На Среднем Урале встречаются как обычные "полдневые" печи с одним загрузочным отделением, так и спаренные, где этих отделений два. Кроме того, дутьё горячим воздухом делало обязательным укрытие топки и воздушных колодцев от охлаждения, и поэтому "полдневые" печи тщательно укрывались со стороны топки неким строением наподобие армейского блиндажа.
Загрузочное отделение "полдневой" печи
Документально пока не доказано, что рудоплавильщики на реке Тагил плавили магнетит именно в "полдневых" печах. Возможно, тагильским мастерам были известны иные, более совершенные, способы "жжения магнита". Но существование частного железного производства на территории нынешнего Нижнего Тагила подтверждается документами, процитированными выше.
(продолжение следует)
08.10.13