Прокофий и Прокофьевичи
Демидовы, как и любые другие успешные предприниматели, сколотившие огромные состояния, всегда были окружены многочисленными слухами, легендами и сплетнями. Но если в XVII – XVIII веках слухи и легенды распространялись исключительно в устной форме, то уже где-то с третьей четверти XVIII столетия они начали появляться в газетах и журналах. А в начале XIX века, когда в городах Российской империи в моду стали входить "бульварные" издания, рассказы о причудах известных чиновников, заводчиков, купцов стали появляться в прессе регулярно.
Демидовы старательно
оберегали свою частную жизнь и, тем более, жизнь
деловую от чужих глаз, и эта закрытость порождала
массу домыслов и сплетен об уральских
заводчиках. Сплетни, как это часто бывает,
обрастали новыми "подробностями" и
стремительно распространялись не только в
пределах Российской империи, но и за её рубежи.
"Здесь про нас ходят самые разные небылицы,
иные весьма премерзкие, и в облыжности своей
равных не имеют...", — писал Николай Никитич
Демидов в 1816 году супруге из Флоренции, — "Кто
разносит оные глупости мне неведомо, но я намерен
учинить розыск и искать сатисфакции..."
Больше других Демидовых
"пострадал" от сплетен и выдумок Прокофий
Акинфиевич.
Ещё при жизни он стал героем серии лубочных
картинок про "чудного барина", который
удивлял и смешил Москву своими выходками. А с
середины XIX века, когда в моду вошла мемуаристика,
в разных российских журналах и альманахах стали
появляться "воспоминания современников", в
которых описывались неожиданные, а порой
пикантные, подробности из жизни П. А. Демидова. В
большинстве этих рассказов авторы ссылались на
уже ушедших из жизни очевидцев и источники,
несуществующие на тот момент, но это не мешало
обывателю верить прочитанному.
Не последнюю роль в формировании образа Прокофия
Демидова сыграли репутации изданий и издателей,
среди которых были, к примеру, такие, как
"Русские портреты XVIII и XIX столетий" Великого
князя Николая Михайловича, вышедшие в свет в
1905-1909 годах под эгидой Русского Исторического
Общества.
Прокофий Демидов (фрагмент портрета худ. Д. Г. Левицкого)
После революции 1917 года, когда в стране начали править и переписывать историю государства Российского, такие издания стали теми источниками, которыми активно пользовались советские историки. В результате уже в 30-40 годах XX века в представлении советских людей Прокофий Акинфиевич выглядел чудаковатым, жестоким, чванливым, равнодушным человеком, способным, на что угодно ради собственного развлечения. Этот образ жив до сих пор, хотя ещё в конце XIX в. были опубликованы некоторые документы из личного архива Прокофия Акинфиевича, в которых можно было найти опровержение многих сплетен и слухов, гулявших по стране. Впервые архивы П. А. Демидова опубликовал в журнале "Русский архив" известный российский литературовед и историк Пётр Иванович Бартенев ещё в 1873 году. В советский период исследователи не обратили должного внимания на эти документы, взяв из них только то, что подтверждало "официальную", отредактированную биографию уральского заводчика и миллионера. И хотя просветительскую и благотворительную деятельность Прокофия Акинфиевича советские историки не отрицали, но говорили о ней поверхностно и обобщённо — прославлять эксплуататоров трудового народа было не принято.
Но исследователи, которые всерьёз занимаются историей демидовского рода, не зря считают личность Прокофия Акинфиевича не только противоречивой, но и весьма загадочной. По меньшей мере, половина общеизвестных фактов о его увлечениях, характере, взаимоотношении с людьми, быте нуждаются в тщательной проверке. И часто результаты таких проверок заставляют усомниться в том, что приписывалось Прокофию ранее.
Официальная история гласит,
что Прокофий Акинфиевич не любил своих детей от
первого брака, и до самой смерти "держал их от
себя на расстоянии", не давая денег на
содержание, и не допуская к заводским делам. Речь
о трёх сыновьях Прокофия Демидова, которых, по
утверждению историков советского периода, он
считал бестолковыми и не способными к управлению
заводами.
Однако, известно, что Акакий, Лев и Аммос
Прокофьевичи с сумой по дворам не ходили, жили, не
бедствуя, и на судьбу не жаловались.
Когда говорят, что сыновья
Прокофия не стремились стать продолжателями
фамильного дела, это не совсем соответствует
истине. Младший сын – Аммос – интереса к
заводским делам никогда не проявлял, а с юных лет
мечтал о карьере военного. Мечту он воплотил в
жизнь: с благословления отца Аммос поступил на
службу в гвардию, и вскоре дослужился до
прапорщика. Современники говорили, что Аммос
Прокофьевич вполне мог бы достичь и больших
успехов на военной службе, если бы не влюбился в
Анну — дочь опального князя Никифора
Кондратьевича Вяземского.
Некоторые "авторитетные" источники
утверждают, что Прокофий Акинфиевич был против
брака Аммоса и Анны, опасаясь, что, породнившись с
Вяземскими, он потеряет положение при дворе. А
когда сын настоял на своём решении, Прокофий
разорвал с ним отношения. Но на этот счёт так же
существуют большие сомнения.
После женитьбы Аммос приобретает у сослуживца –
майора Петра Камищева – большой участок земли в
Замоскворечье, где вскоре разворачивается
строительство. И, если верить справочникам и
летописцам Москвы, в 1777 году в Толмачёвском
переулке Замоскворечья появляется "владение с
каменным домом, семью разными строениями, парком
и садом, усадьба г-на А. П. Демидова".*
Усадьба А. П. и А. Н. Демидовых в Толмачевском переулке Замоскворечья (фото из архива Э. В. Готье-Дюфайе)
Вид из дома усадьбы на Кремль
До революции значительную часть парка занимал фруктовый сад, а усадьбу окружал чугунный забор с воротами, которые, как следует из документов, были изготовлены "...в Нижнетагильских заводах литейным мастером Д. Сизовым".
Ворота усадьбы А. П. Демидова в Толмачевском переулке
В 1780-м Аммос Прокофьевич выходит в отставку в звании поручика гвардии, и вскоре поступает на госслужбу в чине титулярного советника. К тому времени усадьба Аммоса и Анны Демидовых уже была достаточно известна среди московской знати благодаря роскошным приёмам, раутам и балам, которые супруги устраивали едва ли не ежемесячно.
...Смог бы Аммос Прокофьевич
отстроить такую усадьбу на скромное жалование
прапорщика, а потом устраивать в ней
развлекательные мероприятия, о которых говорила
вся Москва? Вряд ли. А учитывая, что и приданое за
Анной Никифоровной было небольшое, остаётся
непонятным, чьими "заботами и участием было
возведено и обустроено сие владение".
Но, как вспоминал известный придворный чиновник,
куратор Императорского Воспитательного Дома
Иван Иванович Бецкой "Прокофей Акинфиевич за
каждодневными заботами об устройстве и
улучшеньями первостепенных прожектов, не
забывал и о своих детках. [...] Помогал младшему в
постройке дома на Москве, опекал и наставлял
старших, усилий и средств не жалея..."**
Иван Иванович Бецкой (худ. А. Рослин, 1776-77 гг.)
Из всего этого можно сделать вывод, что разрыва отношений между Прокофием Акинфиевичем и младшим сыном, как такового, не было. Не исключено, правда, что Демидов-отец распространил слухи о разрыве сам, чтобы женитьба сына на представительнице опальной семьи не повлияла на расположение к Прокофию двора и чиновников.
Что же касается старших
сыновей – Акакия и Льва – то они, вопреки
утверждениям составителей исторических
альманахов XIX в. и историков советского периода,
не были тупицами, лентяями и не бегали от
заводских дел. Оба учились горному делу в
Германии и Голландии, а по возвращении домой
проявили себя неплохими управленцами в
Московской домовой конторе. Видя, что теорию
сыновья неплохо усвоили, Прокофий решает
отправить их на Урал на практику. Хозяйство П. А.
Демидова на Урале было немалым: Невьянский,
Быньговский, Шуралинский, Верхне-Тагильский и
Шайтанский заводы, пристань на Чусовой и почти
три тысячи душ работного люда.
Кроме того, братья поехали на Урал в непростое,
"бунташное" время. То тут, то там на частных и
на казённых заводах вспыхивали беспорядки,
вызванные рядом непродуманных царских указов и
гонениями на старообрядцев. Тем не менее,
Прокофий не побоялся отправить сыновей в
Невьянск, где они несколько лет успешно
управляли работой предприятий и пристани,
знакомились со всем циклом производства, решали
текущие вопросы – учились быть хозяевами.
Ежемесячно Акакий и Лев в письменном виде
докладывали отцу о положении дел на заводах и о
наиболее важных, с их точки зрения, событиях,
происходящих на Урале. Тот писал в ответ, иногда
давая советы, а иногда и прямые распоряжения. Вот,
одно из таких писем, посланное Прокофием из
Москвы в начале 1763 года:
"5 Генваря 763 года, из
Москвы.
Детям моим Акакию и Льву Прокофьевичам.
Письма ваши получены.
Благодарствую, и по отпуск сего мы здоровы.
Пишете вы, что работные люди, взирая на соседних
приписных крестьян, от работ отказались. О том я
жалею, и хоша они совсем работать не станут, в том
их не принуждать и в канцелярии просить на них не
велеть; а как они проживутся, тогда работать
охотно станут.
Да от Всемилостивейшей Государыни для
противников послан генерал, и ежели близко
прибудет, то прикащикам, а когда случится и вам
его превосходительства просить, чтоб с ними,
ежели оное возможно, до разорения не доводить,
разве от них какие будут бесчеловечности. [...] Да
при сем посылаю работным людям повеление,
которое велите прикащикам копию оставить, а
оригинал им отдать и многие копии во все мои
ведомства прибить. В бытность его
превосходительства Волкова от работных людей
прошено, и что от прикащиков учинено изрядно;
потому же можно и в приезд генеральский сказать;
токмо главных к тому заводчиков, безо всякой
милости учинить с ними надлежит, понеже они
столько народу к разорению приводят. Ежели
работные люди стакаются, то от них заводчиков
требовать, нежели доискиваться; а ежели не дадут,
то, что ж поделать! В таком случае воля милостивой
Государыни, и как изволит генерал: с чем он от Ее
Величества послан, то с ними и учинит. Правда, нам
остановка и ущерб в народе быть может; да знать за
грехи наши Бог так благоволил.
Приписую Божие благословение"
Выходит, допускал Прокофий
Акинфиевич сыновей "к заводам", доверял им...
Но почему тогда летом 1764 года он отзывает Акакия
и Льва из Невьянска, а через год начинает искать
покупателей на свои уральские заводы?
По общеизвестной версии причиной тому стало
неумение старших сыновей управлять заводским
хозяйством и проблемы с собственным здоровьем.
Но есть и другая версия.
В 1763 году на Урал прибыл генерал-прокурор Сената Александр Алексеевич Вяземский. Миссия генерал-прокурора, возложенная на него императрицей Екатериной, заключалась в "улаживании отношений" между бунтующими крестьянами и их хозяевами на уральских заводах. Добравшись до Невьянска, Александр Алексеевич сразу начал приём челобитчиков, среди которых оказались двое приписных крестьян-рудознатцев — Савва Третьяков и Семен Сивков. Оба утверждали, что нашли вблизи Невьянского завода золото, и "челом били за приисканные ими в том месте рудные каменья, похожие на золоту руду". Вяземский забрал образцы руды с собой в Петербург, и скоро находкой заинтересовались на самом высоком уровне.
Портрет князя А.А.Вяземского (худ. К. Л. Христинек, 1768 г.)
Вскоре, в екатеринбургскую
Горную канцелярию пришло распоряжение
"...рудоискателей оных, Сивкова да Третьякова, в
Екатеринбург доставить и снять подробный
допрос". Акакий и Лев тут же сообщили о
происшествии отцу, и тот сразу предпринял ряд
шагов к тому, чтобы о невьянской находке в
столице забыли.
Но в июле 1764-го в Невьянск из Екатеринбурга
прибыла "поисковая команда" во главе с
берг-гауэром Павлом Зыряновым.*** Обычный в
общем-то визит закончился грандиозным скандалом:
между Акакием Демидовым и Зыряновым произошёл
конфликт, в результате которого берг-гауэр и
сопровождавший команду солдат оказались под
арестом. День спустя пленников выпустили, и
Зырянов подал рапорт "о разбойном нападении на
рудоискателей Горной канцелярии". Акакий и Лев
подали встречный рапорт "о публичном
поругании достоинства и чести". Начавшаяся
тяжба привлекла внимание Сената, а затем и
императрицы. Дело приняло серьёзный оборот.
Прокофий Акинфиевич получил "наистрожайший
указ Ея Величества" требовавший "объяснения
о нападках и битье и нанесенных им чрез то в
разведывании знатного земного сокровища
помешательствах". Объясняться Демидов-старший
явился лично. На аудиенции у Екатерины он
пообещал "примерно наказать сына за дерзость и
непочитание государева человека". Самодержица
Демидова простила, но велела "убрать
проказников" с уральских заводов.
Прокофий отозвал Льва и
Акакия из Невьянска в Москву, и практически сразу
же отправил обоих в Нижегородскую губернию, где
находились принадлежащие ему два молотовых
завода. Сыновья должны были провести полную
ревизию заводов, которые работали из рук вон
плохо. А чтобы оба сына "глаза не мозолили на
Москве да Петербурге", Прокофий наказал им
"порядком ведать" ещё и в четырёх деревнях –
Отары, Фокино, Быковка и Осташиха — приписанных к
заводам при Никите Демидовиче. В 1769 году все
четыре деревни были переписаны на имя Льва и
Акакия.
Братья наладили работу заводов, но предупредили
отца, что "заводы те многие годы работать не в
силе будут". Тем не менее, заводы проработали
до 1771 года, и в 1772-м были проданы тульскому купцу
Лугинину. А Лев и Акакий Прокофьевичи по примеру
отца занялись "устроением садов", и
селекцией сельскохозяйственных культур.
Центральной усадьбой было решено сделать
Быковку. В деревне взамен часовни была построена
церковь Рождества Христова (позднее сын Льва
Василий возвёл на её месте каменную), начата
рекультивация заброшенных земель, были начаты
постройка усадьбы и разбивка сада.
Надо отметить, что в своих вотчинах братья вели достаточно скромный образ жизни. Усадебные дома Демидовых в Быковке представляли собой одно- или двухэтажные бревенчатые строения на каменном цоколе, с резными крыльцом и наличниками на окнах. Дом Василия Львовича Демидова – сына Льва Прокофьевича — сохранился до нашего времени. Сейчас в нём располагаются сельский клуб и краеведческий музей.
Усадебный дом Василия Львовича Демидова в Быковке (фото конца XIX в.)
Усадебный дом В. Л. Демидова (фото 2000-х гг.)
Экспозиция краеведческого музея в Быковке (фото 2014 г.)
...Несмотря на то, что Акакий
и Лев обзавелись в Москве своими домами (а
позднее Акакий вовсе перебрался в столицу,
передав свою долю брату), большую часть времени
они проводили в своих деревнях. В дела и личную
жизнь своих крестьян братья не вмешивались.
Занимались селекцией, учили крестьян выращивать
новые сельскохозяйственные культуры,
привезённые из Новороссии и южных регионов
российской империи, ссужали нуждающихся
деньгами, часто "забывая взыскать долг", и
даже гуляли на свадьбах у своих крестьян. Сами
Акакий и Лев сажали сады, устраивали в усадьбе
аллеи из необычных для тех мест деревьев, и
занимались этим вместе со своими детьми.
Как вспоминал в конце XIX века управляющий
усадьбой в Быковке П. И. Фуфаев "...крестьяне и
дворовые Бога молили за здравия господ
Демидовых", а во время пугачёвского восстания
"вилами и дрекольем прогнали камисаров
самозванца из Фокино и Быковки"...
(продолжение следует)
————————————-
* — Дом усадьбы Аммоса Прокофьевича Демидова
сохранился до наших дней: в нём расположена
Научная педагогическая библиотека им. К. Д.
Ушинского;
** — под "первостепенными прожектами" И. И.
Бецкой подразумевал строительство Нескучного
сада и Московского Воспитательного Дома;
*** — берг-гауэр – рудокоп, низший чин,
занимавшийся сортировкой руды и поиском рудных
мест.
12.01.2016