Город, которого нет: памятник Карамзину в Нижнем Тагиле
В 1909 году Сергей Михайлович Прокудин-Горский, прибыв в Нижнетагильский завод и осмотрев посёлок и его окрестности на предмет выбора объектов будущей фотосъёмки, записал в путевом дневнике свои первые впечатления: "Нижне-Тагильск совершенно необыкновенное место. Официально являясь заводским посёлком, он в своей центральной части выглядит совершенным уездным городом с роскошными каменными домами местных купцов, величественными храмами и памятниками. Говорят, что один из памятников установлен в честь самого Карамзина!.."
Но уже на следующий день пионер цветной фотографии внёс в запись уточнение:
"…Оказалось, что памятник не старшему Карамзину, а его сыну Андрею. Местные жители говорят, есть за что…"
С. М. Прокудин-Горский. Памятник А. Карамзину (фото 1909 г.)
Историю появления в Нижнем Тагиле памятника Андрею Николаевичу Карамзину следует начать с того дня, когда овдовевшая несколько лет назад Аврора Карловна Шернваль-Демидова заехала на минутку в салон Карамзиных, чтобы засвидетельствовать своё почтение хозяйке Екатерине Андреевне и навестить её приболевшую младшую дочь Елизавету. Перед самым отъездом Авроры Екатерина Андреевна представила ей своего старшего сына.
Знакомство это, как вспоминал позднее известный светский сплетник, университетский приятель Карамзина, граф и немножко писатель Владимир Соллогуб, произошло при весьма курьёзных обстоятельствах:
"Андрей недавно вернулся с Кавказа, где в боях с горцами был ранен. Ранение было несерьёзным, и Андрей быстро поправлялся, но, желая выглядеть бывалым воином, всюду ходил, опираясь на трость. В обществе было не принято расспрашивать о характере ранений, и мой друг в полной мере пользовался этим и выглядел, как настоящий герой. Когда его матушка, представив сына вдове Демидовой, упомянула о ранении, Аврора участливо сказала: "Должно быть, сударь, это очень неприятно?" На что растерявшийся от внимания роковой красавицы Андрей ответил: "Пустяки, сударыня, пуля лишь слегка задела предплечье..." Женщина взглянула на трость, на Андрея, улыбнулась и оставила моего друга краснеть и переживать в одиночку..."
Вторая их встреча произошла через месяц. В своём письме к сестре Алине Аврора Карловна писала по этому поводу:
"Андре показался мне интересным собеседником. Он, несомненно, умён, разносторонне образован и хорошо воспитан. Неудивительно, что он нравится женщинам..."
Андрей Николаевич Карамзин (акварель неизв. худ., 1844 г.)
Третья встреча Андрея Карамзина и Авроры произошла в литературном салоне Владимира Соллогуба. Тогда и выяснилось, что тридцатилетний офицер неравнодушен к первой красавице Петербурга.
"Андрей преподнёс ей огромный вульгарный букет и оставался смущён весь вечер", – вспоминал впоследствии граф Соллогуб.
"Букет был прекрасен!.." – записала в тот день в своём дневнике Аврора.
Они стали встречаться всё чаще, и вскоре по столице поползли слухи о том, что адъютант шефа жандармов генерала Орлова вскружил голову любимой фрейлине императрицы. Андрей Николаевич и не скрывал, что влюблён в Аврору, и сильно переживал из-за того, что женщина удерживает его на некотором расстоянии в их отношениях.
"Больше всего опасаюсь, что мои чувства к Ней останутся без взаимности. Может ли этому быть причиной моя давняя история с Е. Р., или всё дело в ином, не знаю..." – писал он брату Александру летом 1845 года.
"История с Е. Р." – любовная связь Андрея Карамзина с замужней графиней Евдокией Ростопчиной – саму Аврору интересовала меньше всего.
"С тем, что я старше его, я почти смирилась. Но как отнесётся к Андрею Павел? Примет ли его? Станут ли они добрыми друзьями?.." – делилась она своими переживаниями в письмах к брату Эмилию Шернваль-Валлену.
Вопреки опасениям Авроры, её сын Павел быстро привязался к её возлюбленному. Позднее, будучи уже в зрелом возрасте, Павел Павлович, в очередной раз пытаясь написать свои мемуары, оставил в черновике следующую запись:
"Если и был в моей жизни друг, столь же близкий мне, как моя матушка, то это Андрей Николаевич Карамзин. С ним было везде и всегда необычайно интересно. Он научил меня всему, что умел сам и что должен уметь любой мальчик и мужчина: ездить верхом, фехтовать, мастерить простые и нужные вещи своими руками, бережно относиться к тому, что имеешь..."
Аврора Карловна с сыном Павлом (худ. В. Гау, 1850 г.)
Наконец, 22 июля 1846 года Андрей Николаевич Карамзин и Аврора Карловна Шернваль-Валлен-Демидова обвенчались и почти сразу отправились в свадебное путешествие в Париж.
Впрочем, у этой поездки была и другая цель.
После смерти Павла Николаевича Демидова Аврора решилась на довольно смелый для женщины её круга шаг – взять на себя управление уральскими заводами, пока сын Павел, главный наследник демидовского хозяйства, не достигнет совершеннолетия. Помочь в этом нелёгком деле она попросила младшего брата покойного мужа – Анатолия Николаевича. Тот сделал всё, что мог: расставил по постам управляющих из числа тех, кому доверял, и, видя, что прибыли не уменьшаются, успокоился. Теперь же Аврора собиралась поехать на Урал сама и хотела передать управление заводами в руки Андрея Карамзина. Однако этот вопрос требовал согласования с Анатолием.
...Надо сказать, что брак Авроры и Андрея Карамзина вызвал в высшем обществе неоднозначную реакцию – от удивления и непонимания до раздражения. Анатолий же принял нового родственника приветливо и тут же дал согласие передать бразды правления заводами в его руки. По возвращении из Парижа Андрей Николаевич сразу начинает вникать в тонкости управления заводами, знакомиться с производством. Первые три недели он буквально не выходит из Главной демидовской конторы в Петербурге, изучая техдокументацию, финансовые отчёты и досаждая приказчикам расспросами. Вскоре производственные вопросы так увлекают Карамзина, что он собирается выехать на Урал лично, чтобы заниматься заводскими делами непосредственно на местах.
К тому же Андрей собирается увеличить выпуск металла за счёт увеличения производительности труда и имеет на этот счёт свои соображения. Аврора одобрила решение супруга и засобиралась в дорогу вместе с ним. Летом 1849 года супруги с юным Павлом Павловичем и его доктором отправились на Урал. В этой поездке их вызвался сопровождать и брат Авроры – Эмиль Шернваль-Валлен.
Тагильчане – от работников до приказчиков – встретили хозяев торжественно и насторожено. Поселили их в недавно отремонтированном гостевом доме, выкупленном некоторое время назад у купца Дерябина. Правда, поначалу управляющий хотел разместить высоких гостей в бывшем любимовском доме, но там был устроен музей, экспонаты которого собирались показать "госпоже заводовладелице". Впрочем, купеческий дом понравился Авроре.
Бывший дом купцов Дерябиных – тагильская резиденция Авроры Карловны и Андрея Николаевича
"Она осмотрела его комнаты и нашла их очень уютными и милыми... – писал позднее в одном из очерков о Тагиле младший сын управляющего финансовой частью, известный экономист Василий Дмитриевич Белов. – Затем Аврора Карловна спустилась в подвал, обошла надворные постройки, познакомилась с прислугой и пошла с сыном в сад..."
Первый шок приказчики испытали уже наутро, когда Андрей, осмотрев накрытый к завтраку стол, попросил подать ему... простой солдатской каши и крынку простокваши. Этого-то как раз и не приготовили, и "барину" пришлось немного подождать, пока требуемое не отыскали в одном из ближайших домов. Позавтракав, Андрей Карамзин отправился осматривать завод, а Аврора – знакомиться с посёлком.
Неделю спустя произошло событие, в корне переменившее отношение жителей Нижнетагильского завода к новым хозяевам. 29 июня в посёлке был устроен праздник в честь именин юного Павла. Жителям раздавали угощения, детям – конфеты; простым работным было жаловано по рублю, мастеровым – по три. В полдень зачитали распоряжение Авроры об учреждении отдельного фонда для поощрения лучших работников и для раздачи калечным и малоимущим. Суть распоряжения сводилась к тому, что каждый год в день ангела Павла Павловича в фонд будет поступать 1500 рублей серебром, "из которых треть будет уходить на почётные награды, а две трети – на пособие обедневшим и нуждающимся". Вечером были устроены гуляния и чаепитие.
Через три дня Аврора и Андрей съездили на Усть-Уткинскую пристань, а вернувшись, начали заниматься заводскими делами. Прежде всего Аврора Карловна обратила внимание на нужды заводских рабочих: по её распоряжению было начато строительство богадельни для одиноких престарелых работников, в заводском госпитале было учреждено родильное отделение, организована начальная школа для девочек. Позднее на её средства в посёлке был создан знаменитый "Авроринский приют" – прообраз современных детских садов и школ-интернатов.
"Аврора Карловна, – со слов старожилов писал в 1885 году Д. Н. Мамин-Сибиряк, – как никто из прежних владельцев умела обращаться с людьми. Она была необыкновенно приветлива со всеми и занималась самыми всевозможными вещами в жизни рабочих, бывала посаженной матерью на свадьбах, дарила бедным невестам приданое…"
Андрей Николаевич занимался производственными делами: проверял бухгалтерию и учётность, наблюдал за технологическими процессами, большое внимание уделял технике безопасности на производстве. На заводах и рудниках был введён восьмичасовой рабочий день, для приписных крестьян были предоставлены короткие отпуска для проведения посевной и уборочной, были открыты бесплатные столовые и фельдшерские пункты, увеличены оклады, пенсии по старости, увечью и по потере кормильца. И в то же время ужесточилась ответственность работников за "умышленное вредительство заводам" и "безмерное питие вина".
В конце октября того же года хозяева уехали в Петербург, но в мае следующего года вернулись.
Андрей Карамзин привёз из столицы целую подводу книг и занялся созданием библиотеки. В посёлке было объявлено, что "оное заведение будет доступно для всех без исключения, а не токмо приказчикам". Летом из Петербурга прибыл ещё один обоз с книгами, журналами и медицинскими инструментами.
А. Н. Карамзин (рисунок неизв. авт.)
Занимался Андрей и разбором всевозможных тяжб, случавшихся в заводском посёлке, несколько раз представлял интересы рабочих в Екатеринбургском суде. Злопыхатели и завистники без устали говорили, что "заигрывание с холопами" ни к чему хорошему не приведёт. Лишь немногие знали, что за то время, пока управлением заводов занимался Карамзин, прибыли демидовской "железной империи" возросли на 60%.
Началась Крымская война, и Андрей Карамзин, выражаясь словами его друга, поэта Фёдора Тютчева, "сменил партикулярный сюртук на военный мундир". Весной 1854 года ему присвоили очередное звание и назначили командиром кавалерийского отряда. Но на войне он пробыл недолго: 31 мая 1854 года в сражении с турками Андрей Николаевич был убит.
Сослуживцы рассказали Авроре об обстоятельствах гибели мужа:
"...Во время ожесточённого боя лошадь командира сбросила всадника и умчалась. Ему подвели другую лошадь, но в этот миг турки плотным кольцом окружили Андрея Николаевича. Сорвали с него саблю, пистолет, кивер, кушак, отняли золотые часы и деньги, но когда коснулись золотой цепочки с медальоном, в котором был портрет любимой Авроры, он в отчаянии выхватил у стоящего рядом турка саблю и нанёс ему сокрушительный удар по голове. Израненный, но непобеждённый, он продолжал разить врагов до тех пор, пока не истёк кровью..."
Правду о гибели мужа Аврора узнала лишь год спустя. Накануне того рокового дня Андрей Карамзин бурно отмечал с друзьями день рождения одного из офицеров. Утром в шатёр, где продолжалось застолье, привели перебежчика, который рассказал, что близ городка Каракала остановился турецкий штаб, который охраняется лишь небольшим числом солдат. Карамзин тут же поднял свой отряд по тревоге. Элементарной разведкой он пренебрёг, и в двух верстах от Каракалы отряд Карамзина попал в засаду. Погибли 19 офицеров, 140 солдат и сам Андрей. Аврора расстроилась, но каково же было её удивление, когда из Нижнетагильского завода пришло письмо от работных со словами соболезнования и просьбой позволить соорудить в заводском посёлке памятник "доброму барину". Тронутая до глубины души Аврора Карловна начала узнавать, сколько денег нужно на изготовление памятника, но в первом же ответном письме управляющий написал, что деньги уже собраны, а нужен лишь портрет Андрея Николаевича, чтобы мастеровые смогли отлить его изображение из металла. Тут-то и выяснилось, что портреты Андрея Карамзина можно пересчитать по пальцам одной руки. Аврора срочно заказала "список" с одного из изображений мужа и курьером отправила его в Тагил.
В 1855 году памятник Андрею Карамзину был торжественно открыт рядом с оградой заводского госпиталя.
На траурную церемонию приехали Аврора Карловна с сыном, брат Авроры Эмиль и сестра Андрея Елизавета.
Памятник представлял собой массивное четырёхгранное сооружение, облицованное чугунными плитами, украшенное коваными орлами и воинскими атрибутами, на белокаменном основании. Надписи на памятнике гласили: "Андрею Николаевичу Карамзину признательные тагильцы" и "Убит 31 мая 1854 года в сражении с турками при Слатине".
В благодарность за память Анатолий Демидов и Аврора Карловна подарили тагильчанам икону святого Андрея Критского в драгоценном окладе.
На фото памятник А. Н. Карамзину начал появляться в 1880 году. Позднее его изображение попало в серию чёрно-белых и раскрашенных почтовых открыток, выпускаемых в Тагиле и Екатеринбурге, а в 1909 году его запечатлел для своего собрания фотограф С. М. Прокудин-Горский.
Уничтожили памятник в середине 1930-х годов. По первоначальному проекту через это место должна была быть проложена трамвайная линия, связывающая посёлок Вагонстроя и центр города. Памятник хотели перенести на несколько метров подальше, но затем решили просто уничтожить. Как написали в решении горисполкома, "ввиду исторической малозначимости увековеченной персоны". Чугунную облицовку памятника передали в городской музей, где значительная её часть в разные годы была утрачена.
Остатки памятника "управляющему-гуманитарию" находятся в экспозиции Нижнетагильского музея по сей день.
Дмитрий Кужильный для АН "Между строк"
12.11.2016