О дачах, картах и французах...
16 мая 1839 года в Париже между наследниками заводов Нижнетагильского горного округа Павлом и Анатолием Демидовыми с одной стороны и топографом Эдуардом Бержье с другой был заключён договор по составлению топографических карт всех демидовских владений на Урале. Согласно договору, "господин Бержье и сопровождающее его лицо" должны были "наитщательнейшим образом" произвести топографическую съёмку всех тринадцати заводов господ Демидовых "и приданных к ним дач, рудников, селений и заимок" с обязательным составлением подробных топографических карт.
Появлению этого договора предшествовал разговор Павла Николаевича Демидова с тогдашним министром финансов Российской империи Егором Францевичем Канкриным, который, помимо прочего, являлся ещё и куратором лесных дач, предназначенных для снабжения казённых горных заводов хребта Уральского. Из разговора с министром Павел Николаевич вынес важную информацию: в России грядёт денежная реформа, после которой будет реформироваться лесное и земельное законодательство. Канкрин советовал Павлу как можно скорее "произвести ревизию лесных и земельных дач на всех посессионных заводах с приложением подробных чертежей и планов оных".
Заводовладелец П. Н. Демидов (слева) и министр финансов России Е. Ф. Канкрин
Здесь надо сделать паузу и сказать несколько слов об истории появления этих самых "дач", упоминания о которых часто встречается в документах XVI–XIX столетий и в современной краеведческой литературе.
Определение "дача" появилось в русском языке в XVI веке и происходило от глагола "дать" или "отдать". Царь жаловал своим подданным земли с деревнями и природными ресурсами, чтобы те получали со своего имения доход и могли нести государеву службу. Размеры "дачи" часто зависели от родовитости дворянина и его заслуг перед государством. Давались такие "дачи" как в вечное пользование, так и "по уговору", то есть в аренду. При этом арендная плата часто зависела от положения дворянина, его заслуг или заслуг его рода и взималась как деньгами, так и в натуральном виде. В аграрной Руси ценность "дачи" определялась размерами угодий, пригодных для земледелия, количеством проживающих на территории крестьян, а также природными ресурсами, из которых можно было извлекать стабильный доход. Наибольшие доходы в ту пору приносил лес, а его количество зачастую играло ключевую роль в определении доходности поместья и ценности "дачи". Помимо бояр и дворян, жаловались "дачи" церквям и монастырям, а в исключительных случаях и простым людям.
Иногда царь жаловал "дачи" не просто в награду, а с учётом интересов государства. Так, например, в 1517 году великий князь Василий Иванович "отдал" купцам Строгановым обширные земли на востоке Русского государства с льготным налогом на 15 лет. Сроки пользования "дачей" не раз продлевались, её территория расширялась, в результате чего за 170 лет Строгановы получили в своё владение земли площадью более 11 миллионов десятин (около 110 тысяч квадратных километров). Целью пожалования было создание на этих землях плацдарма для будущего освоения Сибири и защиты восточных границ государства.
Титульный лист атласа "Карта владений рода Строгановых по Каме и Чусовой" (изд. середины XIX в.)
Со временем в Российском государстве пусть медленно, но начала развиваться промышленность, которая также стала нуждаться в земельных и природных ресурсах. Уже в начале периода правления царя Алексея Михайловича "Тишайшего" Романова в стране стал ощущаться недостаток земель, а к концу его правления проблема встала настолько остро, что государь озадачился реформой правил землепользования и созданием законодательно-правовой базы для этого. Но дворянство встретило в штыки инициативу своего государя, и Алексей Михайлович отправил реформу в долгий ящик. Проблема "по наследству" перешла к его сыну Фёдору Алексеевичу, но тот не успел заняться ею. И решать давно перезревшие вопросы землепользования пришлось следующему российскому царю — Петру.
Несмотря на весьма посредственное домашнее образование, молодой царь отлично понимал всю остроту и актуальность проблемы. Русские купцы готовы были вложить свои средства в строительство кораблей или металлургию, производство древесины или пеньки, но в стране почти все "угожие землицы" — от западных границ России до Урала — были розданы в "дачи". На Урал и в Зауралье купцы ехать не желали: отсутствие торговых путей и близких рынков сбыта, опасное соседство с восточносибирскими племенами не вселяли оптимизма. Пётр попытался организовать строительство заводов за счёт казны и преданных "государевых людей" и даже достиг определённых успехов в разведке залежей полезных ископаемых на Урале, но опять всё дело упёрлось в устаревшее и запутанное земельное законодательство...
После поражения под Нарвой стало ясно, что без развитой промышленности "прорубить окно в Европу" не удастся, и Пётр взялся за внутренние реформы. Первым делом будущий император обратил внимание на лесное хозяйство. Царь объявляет весь лес собственностью государства. Такой решительный шаг сразу же вызвал недовольство среди владельцев "дач", но молодой государь, по выражению Александра Сергеевича Пушкина, "указы писал кнутом", и вскоре недовольные дворяне поутихли, предпочитая роптать наедине с чаркой или зеркалом.
В одном из петровских указов "О лесе" от 1702 года отдельной строкой были выделены "заповедные" или корабельные леса, предназначенные для строительства флота. Контроль за исполнением этого указа Пётр I возложил на Адмиралтейскую коллегию, которая следила за межеванием и охраной таких лесов. Коллегия составила инструкцию по охране лесов, по которой воеводы и губернаторы должны были сверять описание заповедных лесов прошлых лет. Инструкция вводила запрет на рубку заповедного леса и в частных лесных "дачах". Владельцы "дач" были обязаны исполнять инструкцию, а нарушение её приравнивалось к татьбе или разбою, и виновных ждала каторга.
Считается, что исключением из новых правил были уральские леса. Однако это не совсем так. Послабления и льготы на пользование лесными ресурсами при Петре распространялись лишь на казённые предприятия. Тому же Никите Демидовичу Антюфееву (Демидову), прибывшему на Урал в 1701 году, было строжайше запрещено "изводить заповедные леса для нужд заведённых им медных иль железных фабрик". Ему были отведены лесные угодья "по тридцати вёрст окрест заводов", однако весь корабельный лес в границах этих "дач" был заклеймён и переписан...
После смерти Петра I вопросами выделения "дачных" угодий начали заниматься фавориты цариц и царей, правивших Российским государством с 1725 по 1742 год, — Александр Меншиков и Эрнст Бирон, которые превратили выдачу "дач" в прибыльный бизнес. И только со вступлением на трон Елизаветы Петровны в "дачных делах" начали наводить порядок.
С началом "петровской приватизации" основным законодательным актом, касающимся отвода земель к частным заводам, стала "Берг-привилегия", согласно которой устанавливались не только размеры отвода земельных участков под нужды заводов, размеры налогов с этих отводов, но и их географические границы.
Межевание границ "дачных" владений на законодательном уровне выявило ещё одну крупную проблему — несовершенство отечественной картографии. В допетровские времена на Руси составлением карт русских земель занимались преимущественно иностранцы специалисты. Карты, составленные ими, не отличались ни точностью, ни детализацией. Составлялись они без математической основы и тригонометрической опорной сети. Путаницу вносило ещё и то, что иноземные картографы, работавшие на Руси, принадлежали к разным картографическим школам. Из-за неточностей и погрешностей на этих картах между собственниками "дач" не раз возникали конфликты разной степени напряжённости.
При Петре составлением карт занялись российские картографы, которых царь отбирал из бывших военных и морских офицеров. Наиболее известные из них — Фёдор Иванович Соймонов, Александр Иванович Кожин, Степан Гаврилович Малыгин. Составлением карт занимались и дворяне, состоявшие на казённой службе в штате воеводы или губернатора. Одним из них был уроженец Тобольска Семён Ремезов.
Семён Ульянович Ремезов родился в 1642 году в семье стрелецкого сотника и принадлежал к социальной категории "детей боярских". Государеву службу начал рядовым казаком в Ишимском острожке. В возрасте 40 лет он переводится в Тобольск, где получает должность "сына боярского для разных поручений". Затем в течение 13 лет Ремезов занимается самыми разнообразными "казёнными делами": собирает ясак, ведёт перепись населения и даже основывает новые сёла.
В 1689 году Ремезов аттестуется тобольским воеводой Головиным как опытный "чертёжник" (так в XVII и XVIII веках в России называли картографов). Но первой его работой на новой должности становятся не карты, а архитектурный проект каменного Тобольского кремля. Год спустя он же становится начальником строительства Тобольского кремля. В свободное время Семён Ульянович занимается иконописью и изучает историю Сибири и Урала. Последнее хобби появилось у Ремезова после поездки в Москву, где он оказался в архивах Сибирского приказа и ознакомился с картами и описаниями "земель сибирских", составленных иностранными картографами и путешественниками. Прежде чем вплотную заняться картографией, Семён Ульянович издаёт ряд книг: "О грани и межах всей Сибири", "Переписная Тобольская книга", "Описание Сибири", "Уподобление Сибирские страны", "Описание о сибирских народах и граней их земель". Все они вошли в богато иллюстрированную летопись по истории Урала и Сибири.
В 1701 году Ремезов с сыновьями Леонтием, Иваном и Семёном издаёт первый русский географический атлас, получивший название "Чертёжная книга Сибири". В атлас вошли копии карт, составленных разными картографами ранее и переданных в Сибирский приказ, и несколько карт, составленных самим Ремезовым, включая атлас сибирских рек. Атлас содержал 23 карты большого формата и предисловие составителя. Все карты были сделаны без градусной сети и ориентированы не на север, а на юг.
Карта Верхотурского воеводства из атласа С. У. Ремезова "Чертёжная книга Сибири"
Однако главным недостатком атласа был его тираж, составлявший всего... один экземпляр.
Дело в том, что в те времена полиграфия в России пребывала в зачаточном состоянии. Чтобы отпечатать книгу (к тому же с большими картами) тиражом хотя бы 10 экземпляров, Ремезову пришлось бы ехать в Москву и много месяцев ждать своей очереди. А на это у Ремезова не было ни времени, ни денег. Поэтому первый русский географический атлас был рукописным. Первое массовое издание атласа с предисловием к нему самого Ремезова было издано только в 1882 году в Санкт-Петербурге.
В 1703 году Семён Ремезов вместе со старшим сыном Леонтием составляет "Чертёж земли Кунгурского города" с целью, как написал в предисловии автор, "облегчить проведывание водных путей для перевозки уральского железа в Московию".
В наших местах сам Семён Ульянович Ремезов не бывал. Зато его сыновья — Леонтий и Семён — входили в состав экспедиций Михаила Бибикова, в ходе которых были открыты Магнит-гора, месторождения железа на реках Нейве, Алапаихе, Салде...
Фрагмент карты Верхотурского воеводства с реками Нейва, Тагил и Салда из атласа "Чертёжная книга Сибири"
К середине 30-х годов XVIII века практически все крупные российские города, многие губернии или уезды были отсняты на карты. А с 1766 года в России начинаются мероприятия "по установлению точных границ отдельных земельных владений". Кампания получила название "Генеральное межевание" и шла без малого 130 лет. Дело в том, что в ходе "Генерального межевания" на карты наносились не только границы "дач" и прочих владений. Параллельно составлялись "экономические примечания" (сведения о землях, владениях, принадлежащих отдельным сёлам, деревням, а также сведения о занятиях населения), попутно заполнялись межевые книги, содержащие описание границ того или иного участка, собирались "полевые записки", куда входили документы, составлявшиеся непосредственно при межевании, межевые ходы, споры, объявления владельцев, присяги понятых лиц и тому подобные документы. В ходе сбора данных нередко возникали и "межевые" тяжбы между владельцами угодий, и наличие подробных карт "дачи" значительно увеличивало шансы на выигрыш тяжбы в суде. Некоторые карты XVIII века, составленные, как правило, иностранцами, сохранились до наших дней.
Карты "дач" Алапаевского казённого завода и Невьянского завода (составитель — Ф. Табберт-Страленберг, 1734 г.)
Судились за свои "дачи" и Демидовы. При этом далеко не всегда суды заканчивались в их пользу. Немым свидетелем жарких территориальных споров в наших краях является река Межевая Утка, ставшая границей между владениями Строгановых и Демидовых. Тяжба длилась несколько лет и закончилась установлением границы по реке Утке. При этом оказалась поделена и одноимённая деревня: одна её половина осталась на строгановской "даче" и стала именоваться Баронская (в 1722 году братья Строгановы получили баронский титул), другая же её часть, демидовская, получила название Усть-Утка.
Иногда, в порядке исключения, площадь "дачи" можно было изменить в большую сторону.
Например, в 1732 году Акинфий Никитич Демидов обратился в Сенат с просьбой провести дополнительное межевание Невьянской заводской "дачи". Причиной обращения послужило то, что большая часть лесов в его владениях была уже вырублена, лес ещё не восстановился, а Невьянскому заводу не хватало угля. Под угрозой срыва мог оказаться важный государственный заказ, и Акинфию пошли навстречу.
"Ведомство Акинфея Демидова" на карте, составленной в первой половине XVIII века
Обещанная Канкриным земельная реформа вынудила Павла и Анатолия Демидовых обзавестись наиболее полными и подробными картами своих владений на Урале. Оставалось найти картографов. Сам Павел уже не мог заниматься этим делом из-за прогрессирующей болезни, поэтому он попросил брата принять на себя всю заботу о заводах. Кроме того, Анатолий недавно вернулся из экспедиции по югу Российской империи, в ходе которой составлялись подробные карты обследованных территорий.
Так в истории Нижнего Тагила появились "два выдающихся французских топографа Бержье и Аллори", о которых среди тагильских краеведов и научных сотрудников городского музея издавна принято говорить в превосходной степени. А в 2010 году один из тагильских краеведов даже выпустил книгу под названием "Французские топографы Аллори и Бержье", на страницах которой пытался проанализировать имеющиеся в городских архивах документы, связанные с этими людьми и их деятельностью на уральских демидовских "дачах". Книга получила весьма неоднозначные отзывы, да к тому же была отпечатана мизерным тиражом, поэтому большинство тагильчан так и остались в неведении не только относительно заслуг французов, но и относительно их личностей.
История с Аллори и Бержье выглядит действительно странно и даже загадочно. Никаких упоминаний или биографических данных о картографах или топографах с такими фамилиями не нашлось ни в архивах Академии наук Франции, ни в архивах французских университетов, готовящих таких специалистов. Карт и описаний каких-либо мест за подписью Аллори и Бержье ни во Франции, ни в Европе тоже не обнаружено. Всё, что осталось от их деятельности, — карты демидовских владений на Урале, переписка с управляющими тагильскими заводами Беловым и Кожуховским — находится в России, в областном историческом архиве и Нижнетагильском историческом архиве.
Сведения о "выдающихся французских топографах" появились совсем недавно.
Эдуард Адан Бержье по происхождению фламандец. Обучался в инженерной школе, но не окончил её. Во время правления Наполеона он в звании энсина* проходил службу в роте полевых топографов, приданной 2-му армейскому корпусу маршала Николя Удино. После взятия русскими Парижа оказался в Тоскане, где в течение нескольких лет зарабатывал тем, что давал уроки рисования детям богатых флорентинцев. В 1837 году поступил на службу к Анатолию Демидову в должности помощника чертёжника. Принимал участие в редактировании карт южнорусской экспедиции. Был ярым бонапартистом.
Компаньон Бержье, Август Аллори, тоже не был французом. Флорентинец по происхождению, он являлся правнучатым племянником художника Кристофано "Бронсино" Аллори. В юности Август учился графике в художественной школе Тосканы, а затем некоторое время иллюстрировал альбомы светских дам. Позднее унаследовал художественную галерею и стал заниматься скупкой и перепродажей произведений искусства. Среди его клиентов были и Демидовы. Аллори тоже слыл поклонником Наполеона, а кроме этого, являлся членом масонской ложи, что, вероятно, и сблизило его с Анатолием Николаевичем.
Договор, который Эдуард Бержье заключил с Демидовыми в Париже, предусматривал огромный объём топографических работ на площади 636 328 десятин (около 7000 квадратных километров), с нанесением на карты не только границ заводских и лесных "дач", но и заводских посёлков, рудников, сёл, заимок, озёр и рек, болот и ручьёв. На всё это картографу отводилось семь лет.
Работы на местности начались не сразу. Сначала, в 1839–1840 годах, Бержье знакомился с картами и планами местности, составленными ранее, после чего выехал на Урал для осмотра фронта работ. И лишь после этого Демидову был представлен перечень необходимых предметов и материалов, а также просьба о выделении лошадей, фуража, помощников из числа заводских служителей и переводчика.
Карта "дачи" Черноисточинского завода, составленная Э. Бержье и А. Аллори
План Нижнетагильского заводского посёлка, составленный Э. Бержье и А. Аллори
Реальные работы по составлению карт начались в 1842 году и продолжались около 12 лет, вплоть до 1854 года. Составленные А. Аллори и Э. Бержье карты Нижнетагильских лесных "дач" и планы заводских посёлков насчитывали несколько десятков рулонов, изобиловали топографическими, статистическими и геологическими подробностями, а некоторые были изготовлены в нескольких экземплярах. Для своего времени это были самые полные и подробные карты уральских владений господ Демидовых. Сколько в точности заплатил за эту работу Анатолий Николаевич до сих пор неизвестно. В среде историков и краеведов называются разные суммы: от 15 тысяч рублей серебром до 100 тысяч рублей ассигнациями.
Впрочем, у управляющих уральских заводов и приказчиков столичных демидовских контор нареканий к картам и планам, составленным Аллори и Бержье, было предостаточно. А спустя десять лет после отбытия "французов" из демидовских владений на Нижнетагильском заводе появился свой, доморощенный картограф, который начал править имеющиеся карты, делая их ближе к реальности.
Титульный лист карты Нижнетагильской "дачи" Демидовых (1855 г.)
Услугами Аллори и Бержье поспешили воспользоваться и на казённых заводах Екатеринбурга.
В 1854 году в канцелярии Главного начальника горных заводов хребта Уральского с ними был заключён контракт на проведение поквартальной съёмки Екатеринбурга и Ново-Тихвинского девичьего монастыря и создания на их основе подробного сводного плана города в цветной кодировке. Работы в Екатеринбурге тоже начались не сразу, а закончились тем, что "главный горный командир" В. А. Глинка, обнаружив массу ошибок и неточностей в картах и описаниях, назвал работу иноземцев "халтурой" и приказал расторгнуть с ними контракт. В 1862 году оба картографа, получив расчёт, покинули Россию...
О дальнейшей судьбе Эдуарда Бержье и Августа Аллори практически ничего неизвестно. Впрочем, вряд ли кто-то из уральских историков интересовался этим вопросом вплотную.
----------------------
* Энсин — самый низший офицерский чин во французской армии XIX века (прим. авт.).
04.11.2018