Поиски и исследования
Загадки медного стола
В Нижнетагильском краеведческом музее в экспозиции о возникновении и развитии тагильских заводов экспонируется овальный медный стол. На его столешнице выгравирована надпись: "Сия первая в России медь отыскана в Сибири бывшим комиссаром Никитою Демидовичем Демидовым по грамотам Великого Государя и императора Петра Первого в 1702, 1705 и 1709 годах. А из сей первой выплавленной российской меди сделан оный стол в 1715 году".
Стол большой, массивный, вес его 416 килограммов. Поражает чистота отливки поверхностей и изящество форм деталей стола, что равняет его с художественными произведениями. Экспонат уникальный не только уральского, но и общерусского значения, уносящий к далекой эпохе возникновения первых заводов и освоения недр Урала, как бы утверждающий собой приоритет горнозаводчиков Демидовых на открытие медных руд и выплавку первой меди в России. Собственно, он и оставляет такое впечатление у посетителей музея. Однако, надпись на столе, как и сам он, уже давно привлекает внимание многих исследователей и вызывает недоумение своей противоречивостью.
История возникновения и развития медной промышленности в России, и в частности, на демидовских заводах, не согласуются с надписью на столе. В тексте ее больше всего вызывают сомнение два момента: то, что стол сделан из "первой в России меди" и то, что он сделан именно в 1715 году. Теперь общеизвестно, что медь на Урале добывали еще в семнадцатом веке.
Медная промышленность в России развивалась позднее, чем железная и возникла она из мелких крестьянских промыслов. В XVII веке правительством России была сделана попытка поставить выплавку меди в крупном заводском масштабе. С этой целью в 1630-1635 годах на речке Камгорке, притоке Камы, близ Пыскорского монастыря, была построена плотина и при ней медный завод, названный Пыскорским. Профессор Д. Кашинцев в книге "История металлургии на Урале" указывает, что на заводе имелись две обжигательные печи и одна плавильня и выплавлялось на нем до 600 пудов (около 10 тонн) меди в год. Завод действовал до 1666 года. В 1689 году на Нижней Каме, близ речки Сарыни, построен частный медный завод, который вскоре был взят в казну и существовал до 40-х годов XVIII века. Значительное развитие медная промышленность получила в царствование Петра Первого. В 1702 году на реке Уктус, притоке Исети, построен первый на Среднем Урале казенный медный завод на две печи. Затем в 1711 году Мазуевский казенный в Кунгурском уезде, в 1712 году небольшой частный завод промышленника Огнева и в 1716 году казенный в селе Романово на речке Яйве. Таким образом, в XVII и начале XVIII века в России действовали шесть медных заводов, и, следовательно, демидовская медь далеко не первая "российская медь".
Последняя фраза надписи на столе:"... А из сей первовыплавленной меди сделан оный стол в 1715 году", – также не соответствует истине и опровергается многими фактами и ходом событий после получения Никитою Демидовым Невьянского завода в свои руки. Никита Демидов, кузнец и оружейник, имел около Тулы железный завод. За оказанную казне услугу по поставкам дешевых ружей царь Петр в 1702 году отдал ему первый на Урале железоделательный Невьянский завод, построенный в 1701 году. В указе о передаче завода было предписано Демидову "искать всякому литому и кованному железу умножения". При приемке завода оказалось, что он построен плохо, его надо перестраивать почти с основания, что требовало чрезвычайных усилий, ибо без перестройки завода нельзя было выполнить обязательств, данных царю. А царь Петр требовал от Демидова, чтобы он уже к весне 1703 года приготовил "сколько возможно" изделий. Демидов энергично взялся за устройство завода и его дальнейшее расширение.
Уже к 1720 году на Невьянском заводе вместо одной домны стадо четыре, вместо двух горнов – девятнадцать. Да за это же время построены еще заводы: Шуралинский на четыре молота, Быньговский на семнадцать молотов и Верхнетагильский с двумя домнами. Все эти заводы расположились вблизи Невьянска. Где уж тут было заниматься поисками медных руд и постройкой еще и медного завода, когда Демидов испытывал сильный недостаток рабочих. Правда, в 1705 году Демидову стало известно о медных рудах в Кунгурском уезде и им была подана челобитная на постройку там завода. Разрешение он получил, но не воспользовался им. Лишь в 1727 году уже его сын Акинфий построил в Кунгурском уезде Суксунский медный завод. Все это говорит за то, что в 1715 году у Демидова не было медного завода, не было и достаточного количества меди, чтобы изготовить стол. Да и сама надпись своим содержанием опровергает дату 1715 год. В тексте читаем: "бывшим комиссаром" и "по грамотам Великого Государя и Императора".
Никита Демидов носил звание комиссара до самой смерти в 1725 году, и, следовательно,"бывший" не что иное, как умерший, а Петр Первый в 1715 году именовался только царем, титул императора ему присвоен 22 октября 1721 года. Эти противоречия в надписи как раз указывают на то, что медный стол изготовлен после 1725 года.
В отдельных современных работах авторы, по-видимому, считая дату 1715 год бесспорной, делают попытки дать столу "невьянское" происхождение. В книге "Нижнетагильский краеведческий музей", изданной в 1980 году, и более подробно в книге "Невьянск 1701-1976 годы", вышедшей в связи с 275-летием Невьянска, утверждается, что медь для стола выплавлена именно в Невьянске местными мастерами и сам стол изготовлен там же. Доводом послужило как раз то, что в 1715 году Невьянский завод был единственный демидовский завод на Урале, а что касается медной руды, то делается ссылка на существование документов тех лет, упоминающих о каком-то медном руднике в окрестностях Невьянска и что, возможно, это как раз то самое месторождение, на котором позднее возник Калатинский (Кировградский) завод. Прослеживая становление Невьянского завода и открытие медных руд вблизи его, нетрудно убедиться, что это не так. В районе современного Кировграда известны месторождения медноколчеданных руд: Калатинское, Левихинское, Карпушинское и другие, но все они стали разрабатываться лишь с середины XIX века. В описываемый период Невьянским заводом управлял сын Никиты Акинфий. Этот Демидов, человек весьма предприимчивый и энергичный, пользуясь обстоятельствами и покровительством высокопоставленных лиц, вел себя на Урале крайне независимо, захватывал в свои руки все, что только можно. Если допустить, что ему было известно о месторождении медной руды на землях, приписанных к Невьянскому заводу, то почему он не воспользовался этим и не построил здесь медеплавильный завод? Почему же тогда Демидовы стали строить свой первый медный завод только в 1720 году на речке Выя, притоке Тагила, где было месторождение железного колчедана, из которого извлекать медь значительно труднее, чем из калатинских медноколчеданных руд? Да и второй медный завод они построили не здесь, а далеко от этих мест в Кунгурском уезде. Ясно, что Демидовы не имели никакого представления о месторождениях богатых калатинских медных руд. В книге В. Рожкова "Деятельность артиллерии капитана В.Н. Татищева на уральских заводах в царствование Петра Великого", изданной в 1854 году, приводится весьма любопытный факт, подтверждающий, что калатинские руды не были известны невьянскому заводчику. Оказывается, Акинфий Демидов в 1720 году делал попытки захватить казенный медный рудник на шиловской горе, откуда брали руду на Уктусский завод. Его попытки были пресечены специальным указом Берг-коллегии от 21 декабря 1720 года, которым Демидову запрещено брать руду на казенном руднике. Вместе с тем в исторических материалах есть вполне конкретные сведения о том, что около Невьянска все же имелось месторождение медной руды. Об этом сообщает В. Генин в "Описании Сибирских и Уральских заводов": "При этом же заводе имеется рудник медной, называемый Погорельской, сыскан Аяцкой слободы крестьянином Федором Головиным. Руда в нем лежит в горе между диким камнем гнездами, а не жилою, и за малым в ней содержанием меди от 1732 году та руда не плавитца". Как видно из содержания документа, руда была бедная и практического значения не имела, иначе зачем А. Демидову нужно было делать попытку захватить руду на казенном руднике.
Другой вопрос – могли ли быть в Невьянске в 1715 и в последующие годы крупные устройства для плавки меди и отливки из нее таких больших изделий, как стол? приказчик Невьянского завода Григорий Махотин в "Книге мемориальной о заводском производстве сочиненной", написанной им в 1767-1770 годах, отмечает, что в первой половине XVIII века в Невьянске имелись мощные медеплавильные фабрики и, кроме того, фабрики, где изготовлялись медные колокола, котлы и т.д. Однако он не уточняет, в какие это годы было. Книгу он писал через 35 дет после указанной на столе даты.
Наиболее полное исследование о металлургии на Урале в первой четверти XVIII века дает М.Н. Мартынов в книге "Горнозаводская промышленность на Урале при Петре I", Свердловск, 1948 год. Опираясь на исследования других известных авторов, а также на архивные документы того времени, он в своей работе отмечает даже весьма небольшой медный "ручной" завод в селе Романово, который и просуществовал-то меньше года, а вот наличия "мощных" медеплавильных и меднолитейных фабрик на Невьянском заводе он не заметил, хотя этому заводу и уделяет много внимания. Особенно авторитетным является и свидетельство одного из лучших знатоков Урала тех времен, начальника горных заводов при Петре Первом, В. де Генина. Он в 1722 году лично осматривал Невьянский завод и в своей книге "Описание Сибирских и Уральских заводов" дал подробные описания его. Наличия или существования когда-либо здесь медеплавильных устройств им не приводится. Другие авторы более позднего времени указывают на существование здесь только "небольших" плавильных устройств, обнаруженных в невьянских подземельях, обычно связывая их с легендами о чеканке Демидовым монеты. Не исключено, что небольшой "ручной" горн в Невьянске имелся, на котором время от времени выплавлялось некоторое количество меди из бедных руд Погорельской горы для хозяйственных нужд завода. Однако на таком горне из бедной погорельской руды много меди выплавить нельзя, да еще такого качества, из какой сделан стол, о чем речь пойдет ниже.
Что же касается медного литья, то у В.де Генина написано: "...В Невьянске также делается на продажу медная посуда и колокола из той меди, что выплавляется и привозится с Томских, Колывано-Воскресенских ево (Демидова) заводов." Очевидно, это и имел ввиду Григорий Махотин в "Книге мемориальной". Но ведь Колыванский медный завод построен и начал действовать в 1729 году, т.е. в более позднее время. Следовательно,"невьянское" происхождение медного стола полностью исключается.
23 ноября 1722 года получена медь на первом медном заводе Демидовых, построенном на речке Выя, притоке Тагила. Строительсву этого завода правительство придавало особое значение. В то время финансовое положение России было тяжелым, денег в стране не хватало, и царь Петр принял решение перейти к выпуску медных денег, что вызвало усиленный спрос на медь, тогда как производство ее было незначительным. Это потребовало усиленного развертывания производства меди. Специальным указом Демидову были даны условия "устройства и действия" Выйского завода и предписано, "...чтобы медному делу на его Никиты Демидова заводах помешательства не было." Петр рассчитывал, что Демидов, как и в железном деле, выручит его из затруднений с медью. Демидовы быстро построили крупный по тому времени завод. Однако вскоре после пуска выяснилось, что около завода нет хороших залежей руды, а та, которая здесь имелась, была плохой и содержала "более железа, нежели меди". Демидовы с великой трудностью выжигали находившееся в выйской руде железо, медь выходила с "угарами", стоила очень дорого, и хотели было совсем отказаться от дальнейшей выплавки ее. На помощь им пришел один из лучших специалистов горного и металлургического дела тот же В.де Генин. Заботясь о "государственной пользе", он послал на новый завод мастеров с казенного Уктусского завода, помог наладить технологический процесс плавки. Положение с выплавкой меди на Выйском заводе значительно улучшилось, медь стала выходить более чистой и дешевой. Вот тогда-то здесь, на Выйском заводе, и был отлит медный стол. Достоверность этого засвидетельствовал знаменитый путешественник Петр Симон Паласс в книге "Путешествие по разным местам Российского государства в 1770 году". При посещении Выйского завода Демидовых 1 и 2 июля того года, он сделал в путевом дневнике такую запись: "Рудник сей достопримечателен тем, что в России был он первый, где начали рыть и плавить медную руду, из коей медную доску наподобие большого стола поднес Никита Демидов е.и.в. (его императорскому величеству) Петру Первому."
В записи Паласса обращает внимание упоминание о том, что Выйский рудник в России был первый, где стали добывать и плавить медную руду. Запись эта идентична началу надписи на столе, находящемуся сейчас в Нижнетагильском музее. Но П.С. Паласс мог и не знать, что это не первый медный рудник в России, а запись в дневнике сделал со слов демидовского управляющего, который сопровождал его при осмотре рудника и завода.
Вместе с тем дневниковая запись Паласса является еще одним доказательством того, что медный стол был отлит не в Невьянске, а именно здесь, на Выйском заводе.
Итак, на Выйском заводе, после того, как наладилось производство меди, был отлит медный стол, но только он, оказывается, не остался здесь, а, по свидетельству Паласса, подарен царю Петру. Никита Демидов, находясь в близких отношениях с Петром Первым, неоднократно делал ему подобные подношения. Так, в 1715 году, на рождение наследника престолами подарил набор золотых изделий, найденных в сибирских древних курганах, а в 1720 году – образец первого в России полотна из асбеста, открытого в окрестностях Невьянска. Медный стол был поднесен царю как свидетельство о выполнении Никитою Демидовым царского указа о постройке Выйского медного завода. События того времени позволяют с достаточной точностью установить, что медный стол был отлит и подарен царю не позднее 1724 года. 13 января 1725 года царь Петр умер, а вслед за ним последовал и Никита Демидов.
Если стол поднесен царю Петру, то, следовательно, он отправлен в Петербург. Тогда что же представляет собой стол, находящийся в Нижнетагильском музее? Дублер отправленного в Петербург или это стол, возвращенный обратно из столицы? Снова сталкиваемся с очередной загадкой медного стола. Для решения ее необходимо рассмотреть ряд особенностей именно музейного экземпляра стола.
Как уже установлено выше, исследование надписи на столе указывает на то, что стол сделан после 1725 года – фраза "бывшим (умершим) комиссаром."
Кроме того, в самом столе – в химическом анализе меди, изяществе форм и высоком качестве отливки; а также в особенности начертания надписи, содержатся факторы, отодвигающие время изготовления его на много лет позднее стола, упоминаемого Палассом. В книге "Нижнетагильский краеведческий музей" о меди, из которой сделан стол, говорится: "Даже современные специалисты восхищаются превосходным качеством меди, выплавленной уральскими металлургами более двух с половиной столетий назад!"
В 1956 году один из ленинградских институтов произвел анализ проб, взятых из стола, и дал заключение: "В меди посторонних примесей не обнаружено, по своей чистоте она не отличается от меди, очищенной современным способом электролиза". Такая медь могла быть получена только из очень богатой и чистой медной руды. Известно, что медь Выйского завода была низкого качества и имела примеси железа, и, следовательно, из нее не мог быть отлит данный стол. Возникает вопрос: не мог ли стол быть отлитым из богатых медных руд Колывано-Воскресенского рудника Демидовых? Но особенностью этих руд являлось наличие в них серебра и поэтому-то они в 1747 году были отобраны в казну.
Медный стол отличают художественные формы деталей и исключительно высокая чистота всех поверхностей, что не могло быть достигнуто в примитивных заводских условиях и требовало для этого специальных мастерских. И последнее. В том же отделе музея экспонируется памятная доска из чугуна первой тагильской домны, отлитая в начале 1727 года, и "Рудная пирамида Акинфия Демидова" – коллекция медных и железных руд, изготовленная 14 ноября 1728 года. На обоих экспонатах тексты надписей выполнены видоизмененной кириллицей, которая была введена в употребление при Петре Первом. Начертание же надписи на медном столе резко отличается от надписей на упомянутых экспонатах и весьма близко к письменности дореволюционной России, во всяком случае той, что была в XIX веке.
Эти три фактора, взятые вместе в одном комплексе, отодвигают дату изготовления стола по меньшей мере лет на сто. Ответ на вопрос, когда, где и кем был изготовлен медный стол, может быть найден в истории развития медного дела в Нижнетагильском округе, а также в непомерной тщеславности потомков Никиты Демидова выдавать себя за "благодетелей" России.
Выйский медный завод в 1729 году сгорел, и выплавка меди на нем прекратилась до 1761 года. Но и после восстановления он продолжал работать на бедных медных рудах Выйского месторождения. В 1814 году в самом селении Нижнетагильского завода, вблизи горы Высокой, найдено богатое месторождение медной руды и здесь был открыт Меднорудянский рудник. С этого времени Выйский завод переведен на плавку руды с нового рудника. Начиная с 1831 года в шахтах рудника вместе с медной рудой стал встречаться малахит в виде отдельных глыб – "голов",как тогда говорили. Малахит, или "медная зелень", весьма богат медью, в нем ее содержится до 50-60%. В одной из шахт в 1835 году встретилась уникальная глыба малахита весом в двадцать тысяч пудов – примерно 322,5 тонны, извлекалась она из шахты частями. Добываемый малахит в основном использовался как поделочный камень, но в отдельных случаях небольшие куски его и отходы пускались в плавку для получения наиболее чистой меди для художественных изделий. Весьма примечательно, что Демидовы по "традиции" в 1836 году поднесли царю Николаю Первому подарок – огромную ротонду из тагильского малахита – "Малахитовый храм", которая и поныне находится в залах Эрмитажа в Ленинграде. В эти годы на Выйском заводе действовала первая на Урале бронзолитейная фабрика, созданная крепостным Ф.Ф. Звездиным – "выдающимся уральским литейщиком, обладавшим талантом художника и безупречно владевшим техникой литейного дела".
Поскольку заводы Тагильского горного округа были непременными участниками всех всероссийских и всемирных выставок, Звездин, по предписанию Демидова и его конторы, выполнил много художественных отливок из чугуна, бронзы и меди для выставок в Петербурге, Москве, Перми и в самом Тагиле. Часть из них и теперь хранится в Нижнетагильском музее, выставочные экспонаты легли в основу создания в 1840 году заводского музея при демидовском заводоуправлении в Тагиле. Вполне логично сделать вывод, что медный стол, находящийся в Нижнетагильском музее, изготовлен как выставочный рекламный экспонат, а мотивом для его создания послужила запись П.С. Паласса о столе, поднесенным Никитою Демидовым царю Петру. Это, в свою очередь, дает основание считать, что медный стол сделан в отрезке между 1835-1840 годами на бронзолитейной фабрике Выйского завода уральским умельцем, мастером-литейщиком Ф.Ф. Звездиным. В пользу такого утверждения говорят и стиль начертания текста на столешнице и исключительно чистая медь, из которой отлит стол, а она могла быть получена из малахита, и, наконец, высокое качество отливки и художественные формы деталей стола, свойственные изделиям, выходившим с фабрики Звездина.
Вполне может возникнуть версия, что крышка стола создана при жизни Никиты Демидова, а Звездин отливал всю нижнюю часть стола и сделал надпись на столешнице. Это исходит отчасти из того, что сама столешница по своим художественным формам отличается от стиля Звездина, да и в записи Паласса читаем: "...из коей медную доску на подобие стола..."
Однако, пробы меди были взяты от разных частей стола, а анализ их оказался совершенно одинаковым. Это доказывает, что все части стола отливались в одно время. Следовательно, версия об изготовлении стола около 1840 года остается незыблемой.
Кому и зачем понадобилось делать медный стол-экспонат – фальсификатор, которым явно пытались подправить историю медной промышленности России в пользу первого уральского горнозаводчика Никиты Демидова? Первая половина XIX века для Нижнетагильского горного округа ознаменовалась событиями, которые принесли ему мировую известность. Тогда здесь был открыт знаменитый Меднорудянский рудник, в недрах которого оказалось богатейшее месторождение малахита, по запасам которого и красоте узора камня не было равных в мире. Тогда же в округе открыты золотые и платиновые россыпи. Платины было столь много, что из нее чеканились государственные монеты. В это же время здесь крепостные механики Черепановы строили первые на Урале паровые машины и создали первый паровоз в России. Было немало других событий большой значимости, владельцы тагильских заводов, потомки Никиты Демидова, сами заводскими делами уже не занимались, их интересовали лишь готовые доходы. Тем не менее, все, что хорошее в округе свершалось, все, что выдающееся здесь появлялось, они ставили в свои заслуги и везде, где только возможно, широко это рекламировали.
Так, ради славы и возвеличивания рода Демидовых в 1830 году в Нижнем Тагиле был сооружен довольно курьезный памятник, где один из Демидовых вручает дары коленопреклоненной России. Идея памятника ясна – без щедрот Демидовых плохо пришлось бы России. Подобная же идея заложена и в медном столе. Уготовленный для выставок и потом, находясь в музее, он надписью на столешнице, вопреки историческим фактам, задним числом преследовал цель утвердить в умах людей, в общественном мнении: - Демидовы не только "первые люди по железному и оружейному делу", но и "первооткрыватели и основоположники медной промышленности в России", и этим они облагодетельствовали ее.
В этом разгадка медного стола.
(Краткий вариант был напечатан в №4 журнала "Уральский следопыт" за 1984 год.)
К.Ф. Ляпцев