Из жизни молодежи Тагила в военную пору

    За годы, прошедшие после окончания Великой Отечественной войны, много написано книг, стихов и мемуаров о героическом труде уральцев. А я хочу вспомнить некоторые страницы из жизни молодёжи военного тыла. Нашему поколению в ту пору было 18-20 лет и те, кто не был мобилизован в армию, работали в тылу.

    Войну я встретила в Свердловске студенткой старшего курса архитектурного техникума. Осенью в город хлынули эвакуированные предприятия. Наш техникум за три месяца дважды переводили из одного помещения в другое, в конце-концов его расформировали, дав возможность только нашему (последнему) курсу закончить учёбу по сокращённой программе. 1 января 1942 года я уже оформлялась в Нижнетагильскую геопартию треста "Свердлоблпроект". Партия вела изыскательские работы в основном для строительства оборонных и промышленных объектов. Работы было много, а опытные специалисты уже ушли на фронт. И мне, не имеющей практики и технических навыков, пришлось начинать сразу с ответственных и сложных работ.

    Запомнилась на всю жизнь разбивка испытательной взлётной полосы

    для строящихся самолётов (их выпускал завод № 183). Сейчас на этом месте автохозяйство и трикотажная фабрика. Работали буквально от зари до зари в поле, а по ночам вели расчёты для следующего дня. Сроки были сжаты до беспредельности. Не хватало рабочих, и приходилось самой и копать, и бить штыри, уж не говоря о том, что всё таскали на себе за километры.

    Потом работала по созданию базиса на артполигоне в посёлке Старатель, это тоже была сверхсрочная и ответственная работа.

    По неопытности допускались и ошибки, из-за которых пролито немало слёз.

    Жалко рабочих-узбеков из трудармии. Вспоминать страшно. Голодные, окоченевшие, ничего не понимающие в окружающей обстановке, они совершенно не могли работать, даже переносить наш инструмент: падали от слабости.

    А работать нам приходилось весь световой день, особенно зимой, так как сроки ставились жёстко. Очень редко давались выходные дни, работать приходилось и в праздники.

    На заводах работали ши по 12-16 часов с короткими пересменками. Были такие времена, что переходили на казарменный режим, то есть спали прямо в цехе кто-где – и опять к станку.

    Особенно трудно было зимой: холодно, день короткий, а наш единственный транспорт – трамвай – бесконечно ломался и сходил с рельс. Но молодость всё же брала своё: усталые, полуголодные, мы урывали часы от своего короткого отдыха для общения и доступных нам удовольствий.

    В Тагил было эвакуировано множество заводов оборонного значения: 361, 183, 15 и другие. Их работников расселяли райсоветы: если в доме выкраивалось место для кровати, вселяли человека, а то и семью. Эвакуированные были опалены войной, многие потеряли семьи. Работали они до упаду, сутками, невзирая на неустроенность жизни.

    Среди приезжих было много молодёжи, которая заметно отличалась от нас, коренных тагильчан, своей общительностью и одеждой, более модной, хотя и повидавшей виды. Жили мы дружно и всегда хоть свежей морковкой со своего огорода старались им помочь.

    Как свойственно молодым девушкам во все времена, мы стремились понравиться, завести интересное знакомство. Старались быть привлекательней, одеться посовременней и понаряднее, хотя возможностей к этому большинство из нас не имело вовсе. Наши бедные мамы для нас снимали с себя последнюю блузку, бабушки отдавали заветные венчальные юбки из опустевших сундуков, чтоб чем-то разнообразить наш гардероб.

    Модными в то время стали, так называемые, ленинградские жакеты, завезенные к нам эвакуированными. Они нравились всем, и некоторые девчонки, отказывая себе в куске, старались завести эту новинку. Шили их из спорков пальто, бабкиных юбок, пиджаков погибших отцов. Так хотелось быть нарядными!

    А какие сооружались ватные плечи к одежде! Иная модница и в пальто не могла влезть без посторонней помощи. Большим шиком считался воротник "качалка" на зимнем пальто: это какое-то подобие средне-вековых испанских брыжей, а моя бабушка говорила, что это большой хомут на тощем жеребёнке. Нам же эта "качалка" очень нравилась. И чем она больше, тем моднее казалась, хотя не всегда удобно было в ней лезть в переполненный трамвай.

    Причёскам мы тоже уделяли немало внимания. В то время были модны полудлинные волосы, а на голове всяческие букли. Ох, и терпели же мы за эту красоту! Бывало, всю ночь крутишься на узелках: завивались на тряпочки, так как бигудей ещё не было. Но зато потом являешься с потрясающей причёской а ля Дина Дурбин или Карла Доннер.

    Никто не ставил проблемы, как это принято теперь, чем развлечь молодежь. Когда выпадала свободная минута, собирались большой компанией (без выпивок и застолий), веселились, шутили и танцевали под патефон. Особенно любили ходить к тем, у кого были крытые дворы с полом. Тут уж мы никого не стесняли и веселились, сколько позволяло время, ведь работали заводы круглосуточно.

    В Тагиле в то время было всего два очага культуры: железнодорожный клуб им. Горького да клуб металлургов на улице К. Маркса, теперь там ДКШ НТМК.

    Приезжали к нам иногда столичные звёзды. Помню концерты И. Набатова, К. Шульженко, В. Козина, а особенно два спектакля: "Царь Фёдор Иоаннович" и "Женитьба Белугина" – с участием Н. Добронравова. К сожалению, такие праздники культуры были очень и очень редко.

    Но зато при клубе железнодорожников был свой театрализованный джаз под управлением Николая Стремоусова. Как все любили этот коллектив! Джаз пользовался огромным успехом и за пределами Тагила, и области. Хорошее исполнение, интересный репертуар создали коллектив единомышленников.

    Сам Стремоусов был такой импозантный, красивый, с приятным голосом и хорошими сценическими манерами с небольшим налётом утёсовского стиля. На нас, девчонок, он производил неотразимое впечатление. Как только он появлялся на сцене, высокий, длинноногий, в темно-сером костюме (брюки по моде того времени невероятной ширины внизу, курточка вроде жокейской, до талии в обтяжку, с большими отворотами из чёрного атласа и двумя рядами таких же пуговиц), и начинал петь, у нас замирал дух, сотни глаз с благодарностью и обожанием смотрели на своего кумира. Нравился он всем.

    Сейчас трудно вспомнить весь состав оркестра, но хорошо помню скрипача Л. Попова, трубача Ивана Проданова и несравненного исполнителя плясок Михаила Позднякова. Когда он выходил в красной атласной рубахе и плясал в самозабвении и азарте, зал переполнялся восторгом. В "русском переплясе" была у него партнёрша Маруся Ильина.

    Позднее появился солист Владимир Котюков, наш тагильчанин с улицы Октябрьской революции. У него был небольшой, но очень приятный голос и удачно подобранный репертуар.

    Популярность оркестра росла, были даже гастроли в прифронтовой полосе, по Сибири и дальнему Востоку.

    Как я уже говорила, молодёжи в Тагиле было в то время много, а вместимость клубов ограниченная, и попасть туда удавалось не всем, билеты порой брались с бою. Поручали друзьям, свободным от смены, покупать их на всех. Касса работала с 4 часов.

    Чтоб как-то облегчить наш трудный быт, снять невероятное напряжение от работы и дать возможность хоть немного отвлечься, нередко устраивались ночные танцы (с 11 часов вечера до 6 утра). Молодёжь шла охотно, неутомимо танцевала, но утром никто не опаздывал к станку. Если на танцах играл джаз Стремоусова, тут уж яблоку негде было упасть. Шли и ехали прямо с работы. Добраться с Вагонки до клуба было непросто. Трамваи были всегда переполнены, езда на крышах и буферах вагонов была явлением обычным.

    Особенно мне запомнились ночные тайны в кинотеатре "Искра", в помещении, совершенно для этого не приспособленном. Мы сами сдвигали кресла в зрительном зале к стенам, складывали на них свою немудрёную одежонку и обувку (туфли для танцев берегли и носили с собой в газете!) и на покатом полу танцевали "под пластинки" до первых трамваев.

    Летом любили ходить в парк имени Бондина. Там ещё стоял летний дощатый театр, где иногда были концерты заезжих артистов и выступления своих художественных коллективов. Конечно, была и танцплощадка. Ходили в сад железнодорожников, он тогда ещё был уютным, тенистым и даже каким-то загадочным, с тёмными аллеями сирени.

    В наше время не было такого, как сейчас, изобилия всяческих ансамблей и групп. Вся страна любила Утёсова, джаз Кнушевицкого, певцов: В. Козина, К. Шульженко, И. Юрьеву, Виноградова, Бунчикова. Это были истинные певцы, без торчащего изо рта микрофона. Сколько тепла и радости приносили они нам своим искусством, помогали переносить бремя волны, потерь и разлук!

    Мы недосыпали, недоедали, работали сверх всяких сил, жили в нужде, но редкие праздники, выпадавшие на нашу долю, не омрачали дурными поступками. Я не помню, например, пьяных парней, драк, скандалов на наших праздниках. Мы, девчонки, не боялись идти ночью с работы или с танцев по нашим глухим и тёмным тагильским улицам. Ни в центре, ни на Малой Кушве, ни на Гальянке.

    Забота и тревога у нас была одна – надежда на Победу. Со временем радио стало приносить всё больше радостных вестей о положении на фронтах. Наконец, дождались и Победы, хоть и не все, но дождались.

О.Д. Черпакова.

 

 

Главная страница