Слово о Дубинском
Из многих выдающихся деятелей нашего города я пишу о Дубинском Владимире Гергардовиче потому, что мне посчастливилось работать с этим незаурядным человеком и меня всегда трогала его сложная и интересная судьба, восхищали глубокие знания и широта интересов.
Его отец Гергард Александрович Дубинский, выходец ив литовских фермеров, учился на медицинском факультете Московского университета. В 1905 г. однажды он случайно оказался в толпе демонстрантов, был задержан полицией и отчислен из университета. Образование заканчивал в Швейцарии. Возвратившись в Москву, начал частную практику и вскоре стал известен как прекрасный отоларинголог. Частыми его пациентами стали солисты Большого театра, бывали на приеме Лемешев и Пичковский.
Владимир Гергардович родился в роковом 1917 году. В 1935 г. окончил среднюю школу и поступил в медицинский институт. Маленький кораблик его судьбы сошел со стапелей Первого Московского медицинского института в 1940 г. и оказался в бушующем житейском море.
Молодой специалист был направлен в далекие Оренбургские степи. Он не раз вспоминал случай из своей ранней практики. Вот один из них:
Ночь, за окном воет ветер. Стук в окно. Дубинский открывает дверь. На пороге невысокий казах в лохматой шапке, сзади две взнузданные лошади.
- Доктор! Нужна помощь: жена умирает.
Двадцать пять километров верхом на неоседланной лошади. В голове одна мысль: "Когда же кончится эта мука?"
Наконец доехали. Юрта. Вдоль стен полукругом сидят казахи. В центре на полутарометровой стороне перекладина, на которой животом вниз висит роженица. В лице ни кровинки, еле дышит. Пришлось всех мужчин выгнать из юрты, женщину снять с перекладины, уложить на пол, привести в чувство. Через два часа юрта наполнилась криком младенца: мальчик. А за стенами юрты поднялся шум, стрельба, резали баранов. Стали съезжаться гости. Доктора оставили на торжество. Так он впервые стал свидетелем радости по поводу рождения мальчика. Домой доктора везли в бричке.
Надвигался ураган Великой Отечественной войны. Дубинский был призван в Красную Армию в самом начале войны и отправлен на Белорусский фронт. Вскоре его медсанбат вместе с армией попал в плен. Выстоять ему помогли молодость, гражданственность, гуманизм и заряд культуры, полученный в институте, и в среде московской интеллигенции.
После испытаний пленом и жесткой проверки органами НКВД, закончившееся полной реабилитацией, Владимир Гергардович Дубинский с женой поехал на Урал.
В 1946 г. среди тагильских медиков появился высокий подтянутый молодой человек с седыми волосами. Он обращал на себя внимание спокойной речъю, ясностью мышления, проницетельностью взгляда, широтой знаний и интересов. Это и был Владимир Гергардович Дубинский. Он стал заведующим терапевтическим отделением 3-й горбольницы. Коллеги уважали его за скромность, внимание к больным и товарищам по работе. Он наладил учебу медсестер и врачей, проводил регулярные врачебные конференции. Больные стремились попасть к нему на консультации.
Большая дружба связала трех незаурядных врачей нашего города: военного хирурга Великанова, занимавшего пост зав. горздравотделом, талантливого хирурга Тонконогова, заведующего онкодиспансером, и Дубинского.
Особенно много общих интересов было у Дубинского с Тонконоговым Давидом Ананьевичем. Они могли часами вести оживленную беседу и спорить о музыке, живописи, о бесконечных проблемах медицины. Этих двух крупных мужчин можно было видеть на консилиумах у постели больного, на концерте, на катке, в бассейне.
В середине пятидесятых годов Дубинский становится главным терапевтом города. Работы прибавилось. Все чаще приходилось решать сложные диагностические и организационные задачи. Он председатель городского терапевтического общества. Все, что удавалось привозить со съездов и конференций, он планомерно передавал врачам города: то его новая классификация атеросклероза, то новое лечение заболеваний почек, или вечные проблемы ишемической болезни сердца. Через него врачи города были тесно связаны с ведущими специалистами Свердловского мединститута: Кушелевским, Матюшиным и др.
Он мог бы получить звание заслуженного врача, но мешал в анкете факт военного плена (такой уж была государственная политика), она еще долго преследовала Владимира Гергардовича и больно ранила его душу.
С 1963 г. Дубинский – главный врач 4-й горбольницы. С этого времени я часто встречался с Владимиром Гергардовичем и в служебной, и в частной обстановке, и в туристических походах, и в бассейне, и на философских семинарах. Меня всегда восхищала пунктуальность нового главного врача, умение тут же, не откладывая, решать возникшие вопросы, умение вести консилиум, не подавляя коллег грузом своих знаний, бережно относиться к людям.
Жизнь больницы преобразилась. Открылись курсы медсестер, на хорошей научной основе проходила учеба врачей, появилась кандидаты наук. Владимир Гергардович стал первым в городе руководителем философского семинара врачей. Как тщательно готовился он к любому мероприятию, будь то семинар или врачебная конференция. А его блестящие заключения привлекали медиков всего района и были настоящей школой врачебного мышления.
Главный врач умел не только работать, но и отдыхать. Он был инициатором и душой неоднократных походов по реке Чусовой. Мне запомнилась такая картина. Раннее утро, туристы еще в палатках видят сны, а Дубинский уже вышагивает по берегу реки, делает гимнастику, любуется природой. После короткого, но эмоционального отдыха лучше работалось. Электронная версия historyntagil.ru. А на вечерах главный врач любил поддержать русскую песню. Слух он имел отменный. В молодости увлекался оперой, мог напеть любую арию.
Повышение врачебных знаний и мастерства коллег сказались на улучшении качества лечения больных. Больница стала завоевывать призовые места в городе. Школой мастерства стали отделения: травматологическое, нервное и др.
Незаметно подошел юбилей – 60 лет. Сколько пережито за эти годы! В тайнике сердца тяжелые воспоминания плена. Хотя Дубинский уже член партии, уже депутат городского Совета, уважаемый гражданин города, но тайник закрыт – слишком много горя и унижений в нем осело.
Память хранит тяжелые картины пленения целой армии, организацию госпиталя в Кричевском лагере военнопленных, где он был врачом без медикаментов, без продуктов питания, а неудачный пробег из лагеря, за что последовали штрафные лагеря и последним из них был Маутхаузен.
Маутхаузен – это лагерь смерти. В нем Дубинский заболел сыпным тифом. Кажется, исход предрешен. Но молодой организм выстоял. Так как теперь он имел иммунитет к тифу, немцы отправили его работать к умирающим сыпным тифом. Фашисты обходили этот барак, и персонал имел относительную свободу. У Владимира Гергардовича появились друзья среди французов, которые были связаны с сопротивлением. Над каждым висела смерть. Владимир Гергардович помог спастись нескольким десяткам человек: живые оформлялись умершими от тифа и в одной повозке с мертвецами вывозилась из лагеря на "захоронение" и там передавались связным. В 1945 г. заключенные Маутхаузена были освобождены американской армией.
В те годы связь с людьми за рубежом была очень опасна, Дубинский получал приглашения от своих французских друзей на участие в ежегодных манифестациях бывших узников Маутхаузена, но визу на выезд ему не давали.
Товарищи по лагерю прислали Владимиру Гергардовичу альбом "Узники Маутхаузена", который вместе с металлической биркой и др. личными документами и вещами хранится в фондах Нижнетагильского музея-заповедника.
Война и плен, напряженные годы работы оставили тяжелый след. Стало сдавать сердце. На помощь пришли друзья-французы. Они прислали Дубинскому необходимый аппарат – водитель сердечного ритма. Аппарат был взят в московской клинике. Через несколько месяцев Владимир Гергардоввч в родном Тагиле и снова на работе. Теперь он консультант-терапевт в онкодиспансере. Но болезни не оставляют: ухудшается зрение, донимают боли в пояснице. Не сдается ветеран. Он много читает, увлеченно смотрит хоккей, к нему идут коллеги за советом. И сколько в нем еще сохранилось интереса к жизни, жажды знаний! Мне вспоминается такой факт: мы с женой вернулись из интересного путешествия по древнерусским городам и рассказывали Владимиру Гергардовичу о своих впечатлениях, показывали открытки, слайды. Два часа он с интересом слушал нас, задавал вопросы и еще попросил книжки об этих городах. Особенно его интересовал памятник тысячелетия России в Новгороде.
Только смерть заставила Владимира Гергардовича оставить любимое дело. О таких людях поют песни, слагают стихи.
Л.В. Белавин.