Мой старший брат Павел
Прошло пять лет, как ушёл из жизни мой старший брат Павел - шахтёр, журналист, историк. За эти годы не было, наверное, и дня, чтобы я не вспомнил его, моего мудрого советчика, спокойного и доброго друга.
Родился он на Украине, на земле, принадлежавшей когда-то писателю Николаю Гоголю, под Диканькой, в 1928 году. В 1930-м семью - деда, бабку, отца, мать и троих детей - выслали на Урал, в Тагил, где вскоре дед Аксентий, бабка Евдокия, брат Сергей и сестра Дуня умерли от голода. В 1935-м родился мой брат, также названный Сергеем, а ещё спустя четыре года - я. Павел, будучи старше меня на 11 лет, никогда не вспоминал тех начальных лет. Говорил, что не помнит. Мне всегда казалось, что я их помню лучше, чем он, хотя я и не жил тогда.
После окончания школы - а учился он отлично, как и большинство его барачных друзей и соседей нашего подкомендатурного посёлка Вторая площадка, затем поступил в горный техникум, потом - в Свердловский горный институт и был направлен в Егоршино на угольную шахту, где и проработал всю оставшуюся жизнь. Дослужился до заместителя управляющего шахтоуправлением, стал Почётным гражданином Артёмовского, кандидатом исторических наук, краеведом, автором нескольких книг о своём городе и крае, учебных пособий по шахтёрской специальности. Как член Союза журналистов был внештатным корреспондентом "Уральского рабочего", его материалы публиковались во многих центральных газетах. Был лауреатом премии имени М. И. Ульяновой.
Мы нечасто встречались с ним, но каждый его приезд к нам в Тагил всегда был семейным праздником.
Позднее он много путешествовал, фотографировал. Побывал в Чехословакии, Монголии, Канаде, Японии, Болгарии, Бельгии, США. На Кубу он плыл на теплоходе вместе с Тимуром Гайдаром, а маленький Егорка сидел у него на коленях. Брат легко обзаводился друзьями, вел переписку с ними. А если я попадал в какую-нибудь непри-ятную историю и мне нужен был мудрый совет, он всегда оказывался рядом, бросал все дела, хоть на час-два приезжал из своего Егоршино. Кто бывал там, помнит, как тягуче-мучительно тянется туда электричка. Но это его не пугало. Он был лёгким на подъём, когда требовалась помощь. Павел много читал, у него было чутьё на хорошую книгу, и меня он заразил чтением. И мы с ним делились сведениями и мнениями о книжных находках.
А когда он уезжал в Свердловск на учёбу (это было в 1947 году), оставил мне свой "Фотокор" 1929 года выпуска. До сих пор этот аппарат служит мне. Брат всегда радовался моим успехам: "Ученик перегнал учителя". А начиналось "учение" с того, что ученик ложился в небольшой сундук - туда, кроме меня, шестилетнего, и трёх та-релок для растворов, ничего больше поместить было нельзя. Сундук закрывался, сверху - плотное одеяло, и по сигналу я должен был вытащить из кассеты пластинку, опустить её в раствор, затем в другой и т.д. Однажды я был накрыт так плотно, что меня вынули из сундука почти задохнувшимся. Ещё немного, и моя "фотографическая карьера" закончилась бы навсегда.
Из многих рассказов брата мне часто вспоминается один. Дело было в первую военную зиму. У нас украли карточки. И мама придумала сходить в Петрокаменск. Там, по слухам, можно было чего-нибудь достать. Мама планировала обменять "спидныцю" (юбку) на продукты. Она взяла себе в спутники Павла - всё же ему 13 лет - уже взрослый. Взяли саночки и пошли. Но добыть ничего не удалось, народ и там был не слишком сытым, и им предложили только килограмма два "цыбули" (лука). С этой добычей и отправились обратно. А уже наступил вечер, сильно похолодало. Да и голодны они были. Дорога пуста. И постепенно тревога матери переходила в отчаяние. Она стала молиться и ободрять замёрзшего Павла. Вдруг сзади мелькнули фары автомо-биля, довольно редкого тогда. Мать вышла на середину дороги и встала на колени. Грузовик остановился. В кабине было двое. "Дядя, - обратилась мать к спутнику шофёра, - мы замерзаем. Мне уж всё равно, я уже своё отжила (а ей тогда было 39 лет). Спасите хлопчика! Довезите его до Тагила". Мужчина ответил: "Залезайте в кузов". "Мы залезли, - вспоминал Павел, - и так быстро поехали, что не успели, кажется, даже замёрзнуть совсем, как оказались в Тагиле, проехали через него до посёлка Кокс, а оттуда до нашей Второй площадки - каких-нибудь 2-3 километра.
Автомобиль подъехал к бараку. И нам сказали, что дальше он не поедет. Но мы можем переночевать на этой квартире. Да и ехать, и ходить в то время было опасно. Кругом зоны и можно нарваться на неприятности. А утром по свету мы могли дойти до дома. Зашли в барак. Этот человек оказался эвакуированным специалистом по коксохи-мии, и ему была предоставлена в бараке квартира из двух комнат. Электронная версия historyntagil.ru. На нашем посёлке таких квартир не было. Навстречу нам вышла женщина в таком красивом цветастом ха-лате, красивей которого я не видел за всю жизнь. "Накорми людей", - сказал хозяин. Нам дали по тарелке горячего супа, вкуснее которого я никогда - ни раньше, ни позже, не ел. "Где же вас устроить?" - размышлял хозяин. "Да мы как – нибудь у порога… Тут так тепло", - отвечала моя мама. Кое-как мы улеглись на каком-то коврике у печки, и мама, прижав меня к себе, стала шёпотом говорить о том, что зря съездили, ничего не удалось добыть, а дома ещё трое голодных, ведь теперь за спасение надо рассчи-тываться с хозяином, а ничего, кроме лука, нет, придётся его отдать, а жалко. Уснул под этот шёпот и тепло.
Рано утром - заводской гудок. Быстро вскочил. Мама уже на ногах, говорит хозяину: "Чем же вас отблагодарить, вот у меня есть только лук" "Ничего мне не надо, - сказал хозяин. - А ты, - он взял меня за плечо, - когда вырастешь, выучишься, станешь большим начальником, если встретишь меня - не забудь поздороваться".
- Прошло много лет, - продолжал Павел, - Большим начальником я не стал и давно забыл лицо этого человека. Но никогда не забывал первым здороваться с теми, кто ниже меня по должности. И еще - помнил твердый завет матери: "Никогда не отчаивайся и знай: Бог никогда сам с неба ничего не бросит, но непременно пошлет доброго человека, когда тебе будет очень тяжело"...
И. Т. Коверда