Расскажу об отце
Прочитала в вашей газете от 30 августа в "Краеведческой шкатулке" статью директора завода-музея С.И. Хлопотова "Поднимаясь из руин", и вспомнилось давнее. Речь в публикации шла о восстановлении завода имени Куйбышева (бывшего демидовского) после революции 1917 года. А как раз тогда работал там мой отец Павел Антонович Штифт, был помощником начальника, потом семь лет начальником кузнечно-механического цеха, вплоть до рокового 1938 года.
Может, и не стоило бы сейчас, почти полвека спустя, вновь ворошить черные страницы истории. Безвинно погибшие реабилитированы, семьям бывших "врагов народа" выданы справки и другие официальные документы, подтверждающие необоснованность репрессий и отсутствие в деле состава преступления. Но отголоски тех жутких времен нет-нет да и дают о себе знать на бытовом уровне.
Прошлым летом было очень горько услышать от бывших соседей с Красноармейской улицы: "Что-то не видно, не читали о реабилитации вашего отца". Значит, для них он по-прежнему враг народа, а мы – дети врага? Нашлись и такие "доброжелатели", которые уже моих детей пытались смутить вопросом: "А знаете ли вы, кто был ваш дед?"
Вот почему, прочитав заметку в
газете о заводе в 20-х годах и не встретив там
упоминания об отце, я решила написать о нем сама.
Рассказать людям, что знаю и помню.
БИОГРАФИЯ у папы необычная, можно сказать, примечательная. По национальности он венгр. Родился в 1885 году в Будапеште, в семье заводского механика. Там же закончил горнозаводское училище. Во время первой империалистической войны попал к русским в плен (в армии служил поваром) и отправлен был в Ташкент. Это случилось в 1915 году. Из Средней Азии вскоре привезли его на Урал, в Нижний Тагил. Здесь, в механическом цехе металлургического завода, Павел Антонович Штифт и стал работать – сначала токарем, затем мастером, начальником смены, помощником, а последние семь лет и начальником цеха. За 22 года работы в цехе завод кой стаж его прервался лишь в 1918-1919 годах, когда служил в Красной Армии (штаб 19-й армии). Пленным он числился только до Октябрьской революции 1917 года, а после – уже новая жизнь, послереволюционная.
Папа принял российское гражданство, крестился в православной церкви, в 1919 году женился на А.А. Петровой, но через год она умерла при родах, а ребенок – через три месяца. На нашей маме, Зинаиде Исаковне Зверевой, Павел Антонович женился 26 августа 1921 года. Стали появляться на свет дети – к моменту ареста отца нас в семье было пятеро.
Папа очень любил детей. Мы жили на улице Красноармейской, 99, рядом со школой №33. По-соседству жила семья Столбовых, где росли две девочки, наши с сестрой ровесницы. Так мы все вместе встречали нашего папу, ожидая его с работы. Для подружек наших он тоже был как родной. Если водил нас в кино, цирк, то обязательно брал в компанию и чужих детей. Была я с отцом несколько раз и на заводе – в его цехе и в доменном. Там впервые увидела, как плавится чугун. А начальником доменного цеха тогда был Миронов, тоже арестованный вслед за папой.
Но это произошло позже. Сразу же после Октябрьской революции, когда завод почти остановился, и потом, в 20-30-е годы, когда производство восстанавливалось, отец очень много работал. В Свердловске он учился на курсах повышения квалификации руководящих кадров, успешно окончил их и был аттестован как инженер-механик высшей квалификации. Поэтому забот у него на заводе хватало. Бывало, поздно вечером, ночью вдруг приезжает курьер на лошади, стучит в дверь – срочно вызывают отца на завод. Оборудование старое, в цехах случались часто неполадки, а то и аварии. Телефона у нас дома поначалу не было, вот и посылали нарочного с лошадью. Отец едва успеет одеться – и в дорогу.
Когда началось строительство Новотагильского металлургического завода (НТМЗ его называли), в городе появились иностранные специалисты - их пригласили работать. Тут уж мы папу почти совсем дома не видели. Я не знаю, сколько тогда было переводчиков на заводе, но папиными знаниями немецкого языка широко пользовались. А надо сказать, что он помимо родного, венгерского, свободно владел немецким, знал и английский. На русском он, правда, разговаривал с акцентом и писал с ошибками, например, игнорировал букву "и", потому что в венгерском ее нет. Помню, его ошибки в правописании были дома предметом постоянных шуток. Их поддерживал он сам, называя себя малограмотным. Но если говорить всерьез, отец был не только квалифицированным специалистом в заводском деле, но и очень эрудированным человеком. Он много читал и, если книга на иностранном языке, то тут же переводил маме. Выписывал техническую литературу на немецком.
Тучи над головой Павла Антоновича Штифта стали сгущаться в 1937 году. Сначала его исключили из партии. За несколько дней до ареста отец сдал цех другому специалисту. Домой стал приходить непривычно рано – засветло. Помню, как в последний раз сводил нас с сестрой Эммой в кинотеатр "Искра" на фильм "Ленин в Октябре", а 20 февраля 1938 года в пять часов утра его увели, арестовали как врага народа.
Больше мы папу не видели и долгие годы даже не знали, жив он или нет.
Только в 1956 году дело его начали пересматривать в соответствующих инстанциях. Тогда же осенью приехал майор из военной прокуратуры УралВО, искал тех людей, кто вместе с отцом работал. Кое-кого нашел, выяснил, наверное, что надо. Заходил и к маме. А 1 марта 1957 года трибуналом Уральского военного округа дело Штифта Павла Антоновича было прекращено "за отсутствием состава преступления". Отец полностью реабилитирован. Подтверждением тому стала выданная нам справка за подписью зам. председателя военного трибунала УРВО полковника юстиции М. Вербовика. К тому времени у нас на руках была уже и "липовая похоронка" с сообщением о том, что отец умер от паралича сердца.
На самом же деле его, как и многих других, расстреляли 22 октября 1938 года под Свердловском, на 12-м километре шоссе, ведущего к Первоуральску. Но, чтобы выяснить это, потребовалось ждать еще долгих 36 лет. Лишь в 1992 году следователем КГБ по просьбе моей сестры Елены были запрошены материалы "дела" из Свердловска – целых четыре папки. После этого мы получили наконец новое свидетельство о смерти отца. На сей раз без "липы", подлинное.
Вот такая человеческая история в дополнение к истории завода. Я рассказала ее еще и потому, что убеждена: всю историю на Земле творят люди, в чем бы она ни проявлялась – в основании ли города, села, завода, в возрождении ли их из руин и пепла. Ничто не делается без человека, его ума и труда. И каждый достоин памяти по заслугам своим перед Отечеством.
Я. ДЕНИСОВА.
Литература: Газета "Тагильский рабочий" от 13.09.1994.