"Отецкая дочь"

    "Буду жить для этого маленького существа, буду работать для него и буду им счастлив..." – писал Дмитрий Наркисович Мамин-Сибиряк матери через две недели после рождения дочери Алёнушки и гибели в результате родов его последней страстной любви Марии Морицевны Абрамовой.

    Девочка родилась 21 марта 1892 года (по старому стилю) в родах с осложнениями: врачи опасались за мать и за ребенка и предприняли рискованную операцию. Результатом явились появление на свет хрупкого болезненного создания и смерть на следующий день матери. Хилость Алёнушки (так называли родившуюся девочку, полное имя – Елена) вызывала постоянные опасения, и, действительно, позже врачи обнаружили неизлечимую болезнь нервной системы – пляску святого Витта: лицо девочки всё время подергивалось, случались и конвульсии. Это несчастье еще более усилило заботу отца.

    Позже со всей остротой встал вопрос о незаконнорожденности Аленушки. Мария Морицевна (в девичестве Гейнрих – её отец был венгром) была замужем за чиновником воинского присутствия и пермским мещанином Петром Григорьевичем Абрамовым, позже, как и она, ставшего актером. Брак оказался неудачным, но не был расторгнут. Они расстались. Мария Морицевна колесила по России с театральными труппами, что тяготило её, но любовь к театру, сцене перевешивала даже неприглядность закулисного артистического мирка.

Мамин-Сибиряк с дочерью Аленушкой, 1893-1894 гг    Встреча с уже известным писателем Дмитрием Наркисовичем Маминым состоялась осенью 1890 года в Екатеринбурге, куда она приехала в составе гастролирующей труппы и где жил в ту пору её отец, известный фотограф Мориц Григорьевич Гейнрих. Роман развивался бурно. Назрел разрыв Мамина с его прежней женой – Марией Якимовнои Алексеевой. Она была родом из Нижнего Тагила, а её отец – крупный заводской служащий в хозяйстве Демидовых. Саму её можно было отнести к числу образованнейших, умных и очень смелых женщин горнозаводского Урала. Несмотря на сложный кержацкий уклад семьи отца и исконно поповский уклад семьи Маминых, она с тремя детьми ушла от законного мужа и вверила свою судьбу тогда еще молодому начинающему литератору. Она помогла ему стать настоящим писателем. Прожили они в незаконном, гражданском, браке 12 лет. А в 1890 году вышел один из крупнейших романов писателя "Три конца" о его малой родине – Висиме. Посвящен он Марии Якимовне.

    Но уже в 1891 году его страстная любовь была обращена к другой Марии. В марте того же года с молодой 27-летней актрисой он покинул Урал навсегда и перебрался в столицу – Санкт-Петербург. В Екатеринбург он еще раз приедет, но ему казалось, что Северная Пальмира приближает его к читателям через публикации в крупных журналах и издание книг. К тому же его тяготило общение с коллегами по писательскому труду. Но жизнь распорядилась по-другому. Несмотря на кажущуюся известность, тесное общение с литераторами и многие публикации, он потерял главное в творчестве – связь с уральскими корнями, которые питали его духовно и давали обильный материал для его работы, потерял главное в жизни – любимого человека. Всё заменила Алёнушка, "отецкая дочь", как ласково он называл её в минуты тяжких раздумий.

    В 2000 году в Российском государственном историческом архиве (Санкт-Петербург) мне удалось познакомиться с документами об удочерении Алёнушки Маминым-Сибиряком. Документы показались мне интересными, и я привез их ксерокопии.

    Дело об удочерении Д.Н. Мамин-Сибиряк, по-видимому, возбудил в конце 1901 года или в самом начале 1902-го, когда пришел отказ Абрамова от притязаний на девочку, что и послужило поводом для судебной тяжбы. К сожалению, ни отказа, ни судебного дела я не обнаружил, вероятно, документы осели в другом архиве. Зато среди бумаг помощника присяжного поверенного Михаила Петровича Соколова, которому писатель доверил вести все свои дела в мае 1902 года, нашлась выписка с решением суда. Вот её содержание: "1902 года марта 19 дня по указу Его Императорского Величества Санкт-Петербургский окружной суд по 7 отделению выслушал дело по прошению потомственного почетного гражданина Дмитрия Наркисовича Мамина об усыновлении ему Елены. Определил: Елену, дочь пермского мещанина Петра Григорьевича и Марии Морисовны (Так в документе. – А.С.) Абрамовых, родившуюся 21 марта 1892 года, признать усыновленной дочерью потомственного Почетного гражданина Дмитрия Наркисовича Мамина, с предоставлением усыновленной фамилии "Мамина".

    Казалось, можно поставить точку. Ан нет! Д.Н. Мамин-Сибиряк поручил Соколову пойти дальше в этом деле и обратиться с прошением в Сенат. Вот этот документ: "Имею честь покорнейше просить Правительствующий Сенат предоставить усыновленной доверителем моим девице Елене отчество усыновителя "Дмитриевна", фамилии его "Мамина" и звание личного почетного гражданства и выдать свидетельство на означенное звание". Таким образом, Дмитрий Наркисович стремился добиться полных прав для своей дочери, коими обладал сам. Права эти были небольшие, но по рождению, как сын священника, Д.Н. Мамин-Сибиряк принадлежал к потомственным почетным гражданам.

    В октябре 1892 года он "зачислен определением Санкт-Петербургской Казенной Палаты...в потомственные почетные граждане по городу Санкт-Петербургу в разряде неторгующих". Обычно городское почетное гражданство давалось за заслуги перед этим городом. Почетное гражданство было учреждено Николаем I в апреле 1832 года и на тот момент имело значительные права и преимущества, равные для потомственных и личных почетных граждан: свободу от телесных наказаний и подушного оклада, от рекрутской повинности, право именоваться во всех актах почетным гражданином, а также право участвовать в выборах в городах по недвижимой собственности, а в местностях, где не введено городовое положение, быть избранным на общественные должности. К тому времени, когда Д.Н. Мамин-Сибиряк собрался передать Алёнушке личное почетное гражданство, подушная подать была отменена, значительный разряд лиц был освобожден от телесных наказаний, рекрутчина заменена всеобщей воинской повинностью, почти повсеместно было введено городовое положение. Действительным осталось лишь право именоваться во всех актах почетным гражданином.

    В конце января 1903 года Сенат принял резолюцию по делу Мамина и его дочери: за Алёнушкой признавалось право на личное почетное гражданство, но носить отчество и фамилию отца предписывалось "испросить Высочайшее Его Императорского Величества соизволение и, воспоследовании оного, выдать Елене Дмитриевой Маминой свидетельство на это звание".

    Дело пошло по новому кругу: резолюция попала в Департамент герольдии Министерства Юстиции, далее к самому министру – действительному тайному советнику Николаю Валерьяновичу Муравьеву. Вопрос был решен благосклонно. А далее, очевидно, дело требовало соизволения царя, но этих документов в архиве нет. Скорее всего, соизволение последовало, так как решения Министерства Юстиции было достаточно. Весь спектр делопроизводства по удочерению Алёнушки был завершен к весне 1903 года, и она наконец получила законные права.

    В эти дни семья Маминых жила в Царском Селе: в 1900 году Дмитрий Наркисович официально женился на воспитательнице Алёнушки Ольге Францевне Гувале, к которой очень привязалась девочка. В этот период жизни (второй царскосельский – 1902-1908 гг.) Мамины уделяли большое внимание хрупкому ребенку, превращающемуся в девушку. Переходного возраста все боялись, но Алёнушка взрослела, заводила знакомства, много гуляла в царскосельском парке, которому посвятила стихотворение. Проснулся интерес к рисованию, и она неплохо выучилась этому. Увлекалась символистами и декадентами, её кумиром стал И.Ф. Анненский. Отец не разделял её увлечений и пытался отвлечь от грустных дум, вызванных тяжкой болезнью, стремился дать ей разностороннее образование: уроки давали сам Дмитрий Наркисович, Ольга Францевна, племянник Мамина – Борис Удинцев. Изучали язык, литературу, историю, философию. Инвалидность Елены не давала возможности широкого общения, поэтому она замыкалась, писала стихи, порой очень горькие и страдальческие, но всё же и сама пыталась преодолеть тяжелые настроения:

    "Пусть жизнь играет мной, но горькое рыданье

    Не от меня ей слышать суждено.

    И несмотря на тяжкие страданья,

    В душе моей и ясно, и светло".

    Алёнушка дала имя замечательным сказкам, созданным для неё Д.Н. Маминым-Сибиряком, которые при его жизни были изданы 10 раз и принесли славу Дмитрию Наркисовичу как детскому писателю. Он писал: "Эта крошка привела с собой всю мою детскую литературу". И это, наверное, было правдой. Алёнушка умерла в 1914 году, через 2 года после кончины отца. Смерть наступила от воспаления легких. Прах её был упокоен на могиле любимого батюшки в Александро-Невской лавре, а позже перенесен на литераторские мостки Волкова кладбища, где рядом и поныне – отец и дочь. Рядом они изображены и на гранитном памятнике, который был установлен в 1915 году. "Баю-баю-бай... Один глазок у Алёнушки спит, другой – смотрит, одно ушко у Алёнушки спит, другое – слушает... Баю-баю-бай", – шепчут до сих пор добрые губы отца.

Александр СМИРНОВ, старший научный сотрудник Нижнетагильского музея-заповедника.

Литература: Газета "Горный край" от 11.10.2002.

Мамина дочка – Аленушка

    Буду жить для этого маленького существа, буду работать для него и буду счастлив.

Д.Н. Мамин-Сибиряк

    В Екатеринбурге, в доме-музее Дмитрия Наркисовича Мамина-Сибиряка, экспонируются личные вещи его дочери – Елены Дмитриевны Маминой. Она была единственным ребенком в семье писателя, и он называл ее ласково – Аленушка.

    В комнате, посвященной петербургскому периоду жизни Д.Н. Мамина-Сибиряка, на столе лежат фотография девятнадцатилетней Елены Маминой, шкатулка, открытка, адресованная маме, два деревянных подсвечника, которые они делали вместе с отцом. Тут же тетрадь, подписанная "Стихи Елены М" – они были навеяны тоской и болезненным состоянием автора.

    Глядя на эти экспонаты, я вспомнил, как наша учительница начальных классов Евдокия Максимовна говорила нам о маленькой Аленушке – дочке Мамина-Сибиряка. О том, как ее отец сидел у кроватки, где лежала больная дочка, и рассказывая ей сказки. И сейчас мне невольно захотелось пролистать тетрадь с ее стихами и прочесть их, чтобы понять незнакомый прежде образ Елены Дмитриевны Маминой, которая так позитивно повлияла на творчество своего отца...

    Дмитрий Наркисович встретился с актрисой Марией Марицевной Абрамовой осенью 1890 года, когда она приехала в Екатеринбург на гастроли с театром. У них были общие знакомые, и Дмитрий Мамин добился ее взаимности, провожая после спектакля домой. Правда, ответ Марии был необычным: "Прошлое умерло, настоящее вам известно, а будущего я не знаю". Ее мама Анна Семеновна была против нового, гражданского, брака, считая церковный более нравственным. Через год, оставив прежнюю гражданскую жену Марию Якимовну Алексееву, Мамин-Сибиряк уехал в Петербург с 27-летней Марией Абрамовой. 21 марта 1892 года у них родилась дочь Елена. Роды были преждевременными, с большими осложнениями. Будущее здоровье девочки врачи не брались гарантировать, а ее мать умерла на следующий день. На Дмитрия Наркисовича свалилось большое горе, он с трудом пережил эти дни.

    Мамин остался с новорожденной дочкой на руках и десятилетней Лизой Гейнрих, младшей сестрой Марии Морицевны. Заботу о малышке взяла на себя издательница журналов Александра Аркадьевна Давыдова. Крестным отцом девочки стал Николай Константинович Михайловский, а крестной матерью – А.А. Давыдова, впоследствии основавшая журнал "Мир божий".

    Мамин-Сибиряк писал матери в Екатеринбург через две недели после рождения дочери: "Буду жить для этого маленького существа, буду работать для него и буду счастлив".

    Осенью 1892 года, когда Дмитрию Мамину исполнилось 40 лет, он написал: "Счастье промелькнуло яркой кометой, оставив тяжелый и горький осадок. Благодарю имя той, которая принесла это счастье, короткое, мимолетное, но настоящее". В том же году Мамин-Сибиряк познакомился у А.А. Давыдовой с француженкой Ольгой Францевной Гувале, которая после окончания женского патриотического института занималась преподаванием в Санкт-Петербурге. Она стала гувернанткой Елены и старалась заменить слабенькой здоровьем девочке мать. Со временем у Елены начали проявляться признаки нервной болезни. Лена ходила с сопровождающим за ручку, что очень беспокоило Дмитрия Мамина.

    В 1894 году Мамин-Сибиряк с дочкой переезжают в Царское Село. В конце 1895 года в Петербург приехала и его сестра Елизавета Наркисовна Удинцева, с которой он не виделся шесть лет. Они вспоминали знакомых по Висиму, Нижней Салде, Екатеринбургу и милые зеленые горы... Всю любовь и нежность он отдает дочери, ласково называя Аленушку "отецкой дочью". С ее рождением творчество писателя набирает обороты. Появляются его лучшие произведения для детей: "Аленушкины сказки" и "Светлячки", вышедшие в свет в 1896 году. Таким образом, имя боготворимой им дочки писатель навсегда связал с русской литературой.

    Кроме 15 романов Мамин-Сибиряк написал и около 130 произведений для детей. Он как-то сказал: "Это крошка привела с собой всю мою детскую литературу". Чтобы сделать подарок дочери, Мамин начал писать воспоминания о собственном детстве - "Из далекого прошлого".

    За время воспитания Елены, в котором деятельное участие принимала няня-воспитательница Ольга Францевна Гувале, Дмитрий Наркисович и Ольга Францевна прониклись уважением и взаимными чувствами друг к другу и в 1900 году обвенчались.

    После смерти жены Мамин очень волновался за дочь, ведь П.Г. Абрамов, прежний муж Марии, мог предъявить права на нее, так как она была по документам записана на его фамилию. Но Абрамов отказался от дочери, отправив об этом телеграмму из Томска.

    Побывав в 2000 году в Санкт-Петербурге, старший научный сотрудник Нижнетагильского музея "Горнозаводской Урал" А.С. Смирнов в Российском государственном архиве познакомился с документами об удочерении Елены Абрамовой Маминым-Сибиряком.

    "1902 года марта 19 дня по указу Его Императорского Величества Санкт-Петербургский окружной суд по 7 отделению выслушал дело по прошению потомственного Почетного гражданина Дмитрия Наркисовича Мамина об усыновлении ему Елены. Определил: Елену, дочь пермского мещанина Петра Григорьевича и Марии Морицевны Абрамовых, родившуюся 21 марта 1892 года, признать усыновленной дочерью потомственного Почетного гражданина Дмитрия Наркисовича Мамина, с предоставлением усыновленной фамилии "Мамина".

    Через поручителя Дмитрий Наркисович добился полных прав для дочери, какими обладал сам, а он являлся Почетным гражданином города Санкт-Петербург. В январе 1903 года Сенат принял резолюцию по делу Мамина и его дочери. За Еленой признавалось почетное гражданство, фамилия и отчество отца – Мамина-Сибиряка, через повторное разрешение Императорского Величества.

    С 1902 по 1908 годы Мамины снова едут на жительство в Царское Село. Елена соскучилась по природе. В 1904 году Анна Семеновна, мать Мамина-Сибиряка, вместе с внуком Борисом Удинцевым посетили Петербург и Царское Село, где жили Мамины. У Бориса с Еленой сложились хорошие отношения, они вместе гуляли по Царскосельским паркам.

    Лена была нервная, издерганная, но любила ходить в церковь, вспоминал потом Борис. Она росла болезненной и слабой, отставала в развитии. По воспоминаниям профессора Ю.М. Колосова, Елена страдала редкой болезнью под названием пляска святого Витта, ее лицо подвергалось конвульсиями и судорожно подергивалось. Она избегала обществ, замыкалась в себе и уходила в мир грез. У нее появились поэтические наклонности, и она изливала свое настроение в сочинении стихов.

    Когда Елене исполнилось 11 лет, она написала стихотворение "О превратности жизни":

    "О, сколь

    превратен этот свет.

    Совсем, совсем

    в нем правды нет!".

    И в то же время ей принадлежат такие строки:

    "Дорожи улыбкой

    каждой – каждым

    солнечным лучом".

    Ольга Францевна Гувале, приемная мать Елены, занималась ее образованием. Лена писала стихи, играла на рояле, рисовала – сохранились ее рисунки. 14 февраля 1912 года стихи Елены Маминой были напечатаны в журнале "Мир", а затем в журналах "Юная Россия" и "Труд". Две тетради своих стихов Елена подарила брату Борису, и в последствии он вспоминал: "Удивительно, как в этом человеке умещались инфантильность и болезненные капризы, некоторая доля таланта и даже своеобразная образованность, хотя она и не получила систематического школьного образования".

    Елена оставила нам свое миропонимание в написанных ею стихах, но судьба отпустила ей очень короткую жизнь. За болезненным и капризным состоянием вырисовывалась неординарная личность. Елена боролась с недугом и в то же время занималась творчеством, под влиянием личных встреч начала коллекционировать портреты и автографы писателей на открытках. Публицист Г. Градовский писал Дмитрию Наркисовичу: "Посылаю несколько автографов писателей для вашей дочери". Она начинает говорить по-французски, по-немецки, учит английский язык, поступает на курсы рисования Кравченко, но потом у нее обостряется болезнь.

    Журналист А.Т. Михайлов вспоминал Мамина и его дочку Елену так:

    "Из боковых дверей выглянула бледная, с русалочным взглядом девушка лет 15 и удалилась в соседнюю комнату. Это была Аленушка, оранжерейное существо".

    Б.Д. Удинцев подсказал фольклористу Михаилу Григорьевичу Китайнику мысль написать биографию дочери Мамина-Сибиряка. В ленинградском историко-литературном журнале "Русская литература" за 1983 год была напечатана отдельным оттиском документальная повесть "Аленушка – отецкая дочь", основанная на письмах Мамина-Сибиряка к своей маме Анне Семеновне и сестре Елизавете.

    В 1986 году автор повести М.Г. Китайник подарил свою книгу с дарственной надписью знаменитому нашему тагильскому историку Т.К. Гусъковой. В свою очередь, Татьяна Константиновна передала книгу в краеведческую библиотеку Нижнего Тагила. И вот она – у меня в руках. Листая ее, я вижу, что повесть пронизана личными фактами из жизни Маминых. Вот только несколько цитат из этой книги.

    В 1908 году Дмитрий Мамин подводит итог совершеннолетия дочери: "Сегодня исполнилось Аленушке 16 лет. Пройден трудный путь, пережито много тревог и опасений, но без этого ничья жизнь не складывается. В общем сказать пока могу одно, что я очень доволен Аленушкой, какой она сейчас есть... В ней непостижимо уживаются острая наблюдательность, жажда деятельности и пассивность, мечтательность. Вдруг увлеклась религией".

    Осенью 1908 года семья Маминых переезжает из Царского Села в Петербург, чтобы отдать 16-летнюю Елену учиться в восьмой класс гимназии. Но Елена не стремилась в столицу, ей был по душе Царскосельский парк, Екатерининский сад, Чесменская колонна.

    В личном архиве Удинцевых сохранились воспоминания соученицы по гимназии Е.Н. Чеховой о пребывании Елены в школе: "В первые дни занятий входит в наш класс Мария Николаевна и говорит: "К вам придет новенькая – дочка писателя Мамина-Сибиряка". "Аленушка!" – воскликнуло сразу несколько голосов. "Аленушкины сказки" знали все. "Да, Аленушка– сказала Мария Николаевна, – она очень больна". На следующее утро в класс вошла высокая худенькая девушка. У нас была форма – голубые передники, а она была в английской блузке и черной юбке (передника она так никогда и не носила). Небольшие косы были заколоты вокруг головы. Личико у нее было чуть-чуть детское, с нежным румянцем, черты лица правильные. Она была бы хорошенькой, если б ее не портил всегда открытый рот. Походка была неровная – одну ногу она немного волочила, а рука с той же стороны висела вдоль тела и чуть-чуть дрожала.

    Она вошла совершенно свободно, поклонилась и сказала медлительно-глуховатым голосом: "Я буду у вас вольнослушательницей. Где мое место?". Мы указали третий ряд – сидели по росту – прямо напротив учительского столика. Садилась она как-то неловко, уронила свой портфельчик. Мы увидели, что она управляется одной рукой".

    Современники вспоминали ее – тоненькую, с робкой улыбкой на бледном русалочьем лице, с огромными черными глазами, мягкими, круглыми, грустными, пугливыми. Девочка так срослась с петербургскими окраинами, что даже поездка в Крым не произвела на нее никакого впечатления.

    В 1910 году Борис Удинцев, студент Петербургского университета, занимался с сестрой Еленой литературой и историей. В помещении, где шли занятия, стояли шкафы с книгами, стол из сибирского кедра, на стенах висели гравюры. В соседней комнате работал Дмитрий Наркисович. Елена и Борис были ровесниками, после занятий часто вместе посещали петербургские музеи и театры.

    После смерти отца в 1912 году у Елены появилось желание съездить на Урал. Об Урале ей постоянно кто-нибудь рассказывал: родственники Мамины и Удинцевы в Петербурге, друг Мамина Денисов-Уральский, учительница Елены - Мухина. Уже летом следующего года это путешествие совершилось. Елена побывала в тех местах, где жил ее отец, видела комнату, где он работал. Она знала, что Екатеринбург - город, где встретились ее родители, что здесь они были счастливы и мечтали о жизни в столице. В доме отца Елена всматривалась в каждую вещицу, принадлежавшую семье Маминых. После поездки Елизавета Удинцева вспоминала: "Урал произвел на Аленушку огромное впечатление. Она даже ночью бредила им. Но кто из нас не видел, как страдает девушка. На каждом шагу оживал перед ней образ отца. Часто плакала, и плач этот был жуткий – тихий, протяжный, как вой".

    В последние годы Елена усиленно собирала коллекцию портретов русских писателей, писала и печаталась. Быстро приближался финал ее трагической жизни. В мае 1914 года Алена приехала в Великое княжество финляндское, но у нее развился туберкулез, вечерами температура доходила до 40 градусов.

    Вернувшись из-за границы, Елена с Ольгой Францевной составили завещание: "Недвижимое имение, состоящие из дома с землею и пристройками в городе Екатеринбурге по Пушкинской улице № 27, мы завещаем городу Екатеринбургу. По возможности в завещанном доме или в доме, который на его месте будет построен, создать "музей Мамина-Сибиряка".

Надгробие на могиле Д.Н. Мамина-Сибиряка и Елены Маминой

Надгробие на могиле Д.Н. Мамина-Сибиряка и Елены Маминой

    Жизнь Елены Маминой оборвалась в возрасте 22 лет, 5 сентября 1914 года. Ольга Францевна отправила телефонограмму Борису Удинцеву: "5 сентября, в 3 часа 40 минут дня скончалась Аленушка". 6 сентября состоялась панихида по Елене, отпевание прошло в соборе Николы Морского, ее похоронили рядом с отцом на кладбище Александро-Невской лавры.

    В период гражданской войны Ольга Францевна уехала на Кавказ. Вернувшись через четыре года в Петербург, обнаружила разграбленную квартиру. Многие вещи, в том числе книги и рукописи Мамина, рисунки, портреты и автографы, собранные Еленой, бесследно пропали.

    В 1956 году прах Д.Н. Мамина, М.М. Абрамовой и Е.Д. Маминой перенесли из лавры на литературные мостки Волкова кладбища, где установлен памятник, напоминающий уральскую скалу. К гранитному камню прикреплена плита с двумя бронзовыми бюстами - Д.Н. Мамина-Сибиряка и его дочери Елены. В нижней части памятника, на сером граните, высечены слова из романа писателя "Черты из жизни Пепко": "Жить тысячью жизней, страдать и радоваться тысячью сердец - вот настоящее счастье".

    Мечты Елены Дмитриевны Маминой, о которых она писала в завещании, осуществились только в 1946 году, когда в Екатеринбурге появился дом-музей Д.Н. Мамина-Сибиряка. В поселке Висим, на родине Мамина, в 1959 году открылась мемориальная комната, а в 1979 году был создан мемориальный музей этого уральского писателя. Его именем названы улицы почти во всех населенных пунктах Горноуральского городского округа, Нижнего Тагила и Свердловской области.

    А Елена Дмитриевна Мамина явилась символом его "Аленушкиных сказок", ее короткая жизнь, напрямую повлиявшая на творчество уральского писателя Дмитрия Наркисовича Мамина-Сибиряка, вызывает неподдельный интерес у читателей.

Андрей ПИЧУГИН,

краевед-исследователь

Литература: Газета "Тагилка" от 04.11.2010. №20(104); газета "Тагильский рабочий" от 22.10.2014.

Главная страница