Кулибин треста "Тагилстрой"
20 июля 1932 года в истории центральной лаборатории треста "Тагилстрой" произошло событие, которое трудно не назвать знаменательным: в ее стенах впервые появился человек, талант, одержимость и работоспособность которого на добрых пять десятилетий определили стиль и характер деятельности коллектива ЦЛСМ (так мы будем в дальнейшем обозначать центральную лабораторию строительных материалов треста "Тагилстрой").
Его звали Николаем Николаевичем Березиным.
Но это по паспорту. А "по жизни" его именовали просто Колей, потому что было ему чуть больше 17 лет, что, впрочем, не помешало иметь за плечами два года трудового стажа.
Современные недоросли этого просто не поймут. Им, мнящим себя мужчинами только на том основании, что они утратили "девственность" в четырнадцать–пятнадцать лет, трудно понять, как это можно в столь нежном возрасте морально травмировать себя физическим трудом.
Но оставим нынешних недорослей и обратимся к подростку семнадцати лет, которому со временем суждено было стать для ЦЛСМ тем же, чем был Кулибин для императорских механических мастерских.
Период раскачки и вживания в работу был недолгим. "Научно–исследовательской и рационализаторской работой в области эффективного использования строительных материалов и зимнего строительства я стал заниматься с первых лет поступления на работу в лабораторию. В 1932 году принимал участие в освоении зимнего бетонирования методом термоса.
В 1933 году занимался вопросами освоения и внедрения в производство электроподогрева бетона.
В годы Великой Отечественной...".
Закавыченный абзац я позаимствовал из автобиографии Николая Николаевича Березина "неопубликованной", в одном экземпляре хранящейся в его личном деле.
Между тридцать вторым и сорок первым годами девять лет. Всего девять. Всего?
Да нет. Целых девять. Ибо в судьбе страны вообще и в судьбе Николая Николаевича в частности эти годы вместили в себя столько трагического, что с лихвой хватило бы на десятилетия.
До тысяча девятьсот тридцать седьмого года Николай Николаевич был счастливым сыном своих родителей, гордиться которыми имел все основания.
Его отец, горный техник, Березин Николай Алексеевич, до революции работал заведующим железным рудником в Невьянске. Позднее, после переезда в Нижний Тагил, руководил Лебяжинским рудником, а с 1920 года трудился старшим маркшейдером Высокогорского рудоуправления.
В то время как Николай Алексеевич Березин выдавал "на гора" руду, его жена, Екатерина Алексеевна, пестовала шестерых отпрысков, в том числе и героя нашего очерка.
В любой другой стране мира, не исключая и фашистской Германии, подобную семью ставили бы в пример другим, но только не в той, где все было поставлено с ног на голову.
В мае 1937 года Николая Алексеевича взяли.
Основания?
Да их более чем достаточно! Горный техник. Заведующий рудником. Беспартийный. Участия в массовом кровопролитии, именуемом революцией, на стороне его инициаторов, большевиков, не принимал.
К тому же умен, образован, интеллигентен.
Николай Алексеевич умер в 1939 году от сердечной недостаточности. Где и при каких обстоятельствах, история и компетентные органы скромно умалчивают.
Что же касается матери Николая Николаевича, то она перед революцией и народом совершила грех не менее тяжкий, чем ее супруг.
Мало того, что она проявила политическую близорукость, выбрав в мужья представителя отмирающего класса дореволюционной интеллигенции, ее еще угораздило понести от него шестерых детей.
Николай Николаевич Березин
Такого святотатства над рабоче-крестьянской нравственностью большевистская Фемида простить не могла и, проявив социалистическую гуманность, изолировала мать от детей на 8 лет.
Что оставалось делать молодому человеку двадцати трех лет? Правильно, с головой погрузиться в исследовательскую работу. Исходные данные для этого были: светлая голова на плечах, десятки строек вокруг, недурно оснащенная по тем временам лаборатория и прекрасный коллектив влюбленных в свое дело единомышленников – одна Ида Яковлевна Погребнякова чего стоила.
Работа закипела. И продолжала кипеть вплоть до 1974 года, когда Николай Николаевич вышел на пенсию.
С 1932–го по 1951 год менялись должности, но характер работы был неизменен – исследовательская работа в области строительных материалов.
Когда же наш герой, как говорили еще не так давно, полностью и окончательно узурпировал в хорошем смысле – кресло начальника ЦЛСМ, ее коллектив не только воспрянул, а попросту возвысился духом.
Тридцать три года плодотворнейшей работы поставили ЦЛСМ треста "Тагилстрой" на уровень научно-исследовательского института.
В это трудно поверить и теперь и тогда, лабораторию возглавил человек, не имеющий высшего образования. Впрочем, имей Николай Николаевич высшее образование, я никогда не решился бы поставить слово "Кулибин" в заголовке.
Предоставим слово Юрию Никаноровичу Смирнову, который работал с Николаем Николаевичем добрых два десятка лет.
"Меня сразу же командировали в Москву в Центральный научно–исследовательский институт промышленных зданий и сооружений (ЦНИИПЗС) для консультаций по организации в тресте биологической лаборатории. Здесь, в институте, я удивился, что очень многие научные работники хорошо лично знали Николая Николаевича. Электронная версия historyntagil.ru. В дальнейшем мне стало ясно почему: за время моей работы в лаборатории около двадцати научно-исследовательских институтов и лабораторий сотрудничали с трестом "Тагилстрой", внедряя свои разработки в производство строительных работ. Трест "Тагилстрой" был для них как опытный полигон. И все это шло через Николая Николаевича".!
Если бы только это.
К счастью, многое шло от самого Николая Николаевича.
Давайте спросим себя, какое время года мы предпочитаем для строительства собственного дачного домика или того же гаража?
Правильно, летнее.
Трест "Тагилстрой" имел дело с гигантскими корпусами цехов и многоквартирными домами.
Строить их нужно было и в зной, и в ветер, и даже тогда, когда косматый Дед Мороз насылал на строителей стужу за 25°. Бетонирование, производство кладочных и штукатурных работ в зимнее время – дорогостоящее удовольствие. И рискованное.
Николай Николаевич и с ним коллектив лаборатории занимались этой проблемой долго и основательно.
Строки из автобиографии:
"В послевоенные годы разрабатывал зимние безобогревные способы производства наружных, бетонных, штукатурных, малярных работ и каменной кладки (бутовой и стеновой) на основе строительных смесей, в которых использовалась водная вытяжка хлорной извести, на которые мне выдано авторское свидетельство за №84412 с приоритетом от 4.03.48г.".
А вот пример из жизни.
В беседе с супругами Погребняковыми – с уже упомянутой Идой Яковлевной и Сергеем Сергеевичем последний (крайне неудачное слово по отношению к представителю старинного дворянского рода) сообщил мне о том, что дом № 83/30 на углу К.Маркса и Мира послужил нелегальным объектом для испытания "березинской" смеси при чертовском морозе в том же сорок восьмом году. Сейчас у нас девяносто четвертый. "Парню" сорок шесть лет, и ни супругам Погребняковым, ни самому Николаю Николаевичу не приходится за эксперимент краснеть.
Строки из автобиографии:
"В 1955 году я принял участие в разработке второго изобретения: "Способ образования портландцементного клинкера из обожженного огненно-жидкого доменного шлака"(авторское свидетельство № 106419, класс 80 с приоритетом от 9.11.55 г.).
У всех четырех изобретений Николая Николаевича несколько постоянных составляющих.
Первое. Он всегда старался использовать не только местные материалы, но и отходы местных производств.
Второе. Никто не упрекнет Николая Николаевича в том, что он заставлял пахать на себя лабораторию и ставил подпись под трудами своих подчиненных. Чего, увы, не скажешь о некоторых крупных дипломированных трестовских руководителях, для которых была крайне лестной репутация научного работника. Именно им подчас доставались самые крупные куски со стола почестей.
Слово Юрию Никаноровичу Смирнову:
"Николай Николаевич Березин выдвигался не раз на государственные премии. Трудов и изобретений, которые имелись у Николая Николаевича, хватило бы не на одну диссертацию, но он щедро помогал в этом нашим сотрудникам Беньяминовичу, Росселю, Бизяеву, Янцен и лично мне. Сам же скромно довольствовался званием заслуженного строителя РСФСР".
Я позволю себе привести несколько цифр, дабы читатель мог иметь хотя бы отдаленное представление о том вкладе, которым строительная наука обязана Кулибину из центральной лаборатории строительных материалов треста "Тагилстрой".
К четырем изобретениям давайте добавим восемьдесят два печатных труда, опубликованных в тридцати специализированных изданиях СССР, начиная от Свердловска и кончая Вильнюсом, и не один десяток газетных публикаций.
Список его соавторов составляет около шестидесяти человек. Не каждый из этого списка мог бы честно поглядеть в глаза Николаю Николаевичу, поскольку научный рэкет существовал задолго до нынешнего экономического.
Но разве в этом дело?
Главное, у него была лаборатория, был прекрасный коллектив единомышленников, было непочатое море работы...
Была, был, было... . Увы, год тысяча девятьсот семьдесят четвертый оказался переломным не только в судьбе самого Николая Николаевича – он вышел на пенсию, но и в судьбе его лаборатории, которая мало-помалу стала сдавать свои позиции ведущей в стране по испытанию строительных материалов.
Ее состояние не многим лучше состояния самого Николая Николаевича, прикованного тяжелым недугом к кровати. Вынужденный покой отставного инженера оберегают его родственники: жена Мария Андреевна, дочь Светлана, сын Вадим...
При лаборатории, вернее, при том, что от нее осталось, поставлена с горсточкой сотрудников Шапиро Гальфира Хафизовна, которой довелось девять лет проработать под началом Николая Николаевича.
"Если говорить о работе, то эти годы были, безусловно, лучшими в моей жизни. Работать бок о бок с такой личностью было благом для любого молодого сотрудника. Я не была исключением. И как же больно сознавать теперь, что вместе с Николаем Николаевичем из лаборатории исчез березинский дух".
Не вполне уверен в этом, уважаемая Гальфира Хафизовна.
Березинский дух не исчез, он просто притаился на время и только ждет своего часа, чтобы вновь властно заявить о себе.
Берегите его в себе, Гальфира Хафизовна, не давайте ему угаснуть! Придет время, вы соберете вокруг себя своих более молодых сотрудников и, рассказав им о своем выдающемся наставнике, поделитесь с ними своим намерением добиться присвоения лаборатории имени Николая Николаевича Березина.
18 декабря 1994 года Николаю Николаевичу исполнится восемьдесят... Очень хотелось бы, чтоб этот день стал праздником для замечательного человека. Пусть со слезами на глазах, но праздником. За родных, близких и коротких друзей Николая Николаевича я спокоен: они сделают все, чтобы этот день остался в его памяти радужным пятном на сером фоне повседневности. Я лично очень хочу, чтобы свое восьмидесятилетие Николай Николаевич встретил за праздничным столом, а не лежа в постели.
И еще я очень хочу, чтобы руководство треста "Тагилстрой" нашло возможность для того, чтобы исправить вопиющую несправедливость по отношению к человеку, ставшему живой легендой в его, треста, истории.
Намеренно не привожу списка наград, которыми государство отметило человека, ставшего Клондайком в его строительной индустрии. Мне стыдно за него. Не за человека, разумеется, а за государство, которое, недодавая достойным, куда как щедро отмечало пустоцветы.
Юрий ШИШОНКОВ.
Литература: Информационно-публицистический журнал "Настоящее", №2, июль 1994. (приложение к газете "Консилиум").