Род служителей Шориных

    В 1899 году, побывав проездом в Нижнем Тагиле, Д. Н. Мамин-Сибиряк посетил "старого хорошего знакомого" - Дмитрия Петровича Шорина.

    Семья Шориных в истории Тагильского округа с демидовскими заводами является и типичной, и выдающейся одновременно и сразу привлекает внимание исследователей. О Шориных знают, о них писали неоднократно, но генеалогией рода никто не занимался. Конечно, привлекала прежде всего личность Дмитрия Петровича (есть несколько публикаций о нем): он был членом УОЛЕ (Уральского общества любителей естествознания), его работы печатались в XIX веке, его коллекция живописи была замечательна, с ним встречался писатель Мамин-Сибиряк. Но проследить судьбу рода Шориных, связанных с историей Нижнетагильских заводов XIX столетия, оказалось не менее интересно.

С припиской: "'приватно -Шора"

    В "Ревизской сказке крепостных Нижнетагильского завода" 1782 года значатся "переведенные из разных господина Демидова вотчин крестьяне, которые в последнюю перепись ревизии написаны были в тех вотчинах, а именно: Нижегородского наместничества Васильевского округа" нескольких деревень. Обратим внимание на два имени из деревни Черемисиной: Родион Максимов Рябов и Иван Леонтьев. (Если в первом случае все ясно, то во втором непонятно: Леонтьев - фамилия или сын Леонтия?):

    Родион Максимов Рябов - лет 31; жена его Федосья Иванова, Нижнетагильского завода - лет 31; дети его, Матвей - 5 лет и Федор - 3 лет Иван Леонтьев - 32 лет; жена Агафья Васильева - 30 лет, незаконноприжитая девка Лукерья -11 лет.

    Потомки обеих семей оказались замечены и оценены в Нижнем Тагиле. Но нас сейчас интересует лишь вторая.

    В следующей, пятой "Ревизской сказке" 1795 года к имени служителя заводов Ивана Леонтьева впервые приписано: "приватно - Шора", т.е. неофициально. Это прозвище, значение которого, возможно, восходит к диалектному слову и стало в дальнейшем фамилией.

    К переписи 1795 года изменился и состав семьи. Жена Агафья умерла в 1789 году, и Иван Леонтьев-Шора женился на Авдотье Петровой, взятой в замужество у государственного крестьянина. Она родила сына Петра.

Отец и дети

    Глава семьи умер в 1802 году. Единственному его сыну, родившемуся в 1791-м, было тогда 11 лет. Учился он первоначально дома, затем в Выйской школе и прошел путь служителя, поднимаясь по иерархической лестнице - писец, помощник надзирателя, показчик Висимо-Шайтанского завода, содержатель заводских припасов. Служебная его характеристика говорит сама за себя: "Поведение очень хорошее. Усерден".

    Служить Петр Иванович начал с 1809 года. А в 1847-м в формулярных списках служителей, окончивших Выйское заводское училище (Выйская школа), значатся рядом с отцом и шесть его сыновей: Николай, 34 лет - на службе с 1829 года: Иродион (31 ) - с 1830-го; Дмитрий (30) - с 1833-го, Федор (28) - с 1841-го, Александр (25) и Порфирий(21)-с 1843 года.

    Интересно проследить, какое образование получили братья Шорины.

Д.П. Шорин. 1850-е годы    Выйское училище было единственным учебным заведением, которое целенаправленно готовило служителей для Тагильских заводов. Служительские дети, как и их родители, были крепостными. В отчете заводовладельцам за 1823 год отмечен Николай Шорин, из служительских детей, обучается по методе Ланкастера, поступил в 1820 году Наставником его был, всего вероятнее, учитель Мосцепанов. В 1827 году Николай (14 лет) и его брат Родион (12 лет) посланы в Петербургское пансионное училище.

    Получив образование, Николай стал управителем Тагильского завода, а в отсутствие управляющего Нижнетагильским округом заменял оного. Иродион стал заводским надзирателем.

    Федор Шорин в числе немногих талантливых крепостных был отправлен Н.Н. Демидовым учиться в Швецию, а после возвращения, с 1841 года, он - кричный надзиратель Верхне-Салдинского завода, приказчик (управитель) Висимо-Шайтанского. Затем он возглавляет строительство Ташинского завода А.Н. Карамзина в Нижегородской губернии. Но его постигла трагическая участь большинства тагильских "заграничных": он сошел с ума и кончил жизнь самоубийством. Ф.П. Шорин послужил прототипом главного героя - управителя Мухина в романе Мамина-Сибиряка "Три конца".

    Александр Петрович Шорин после Выйского училища учился в Голицинской больнице в Москве, стал лекарским учеником (фельдшером) и также был описан Маминым-Сибиряком (рассказ "Книжка").

    Порфирий Петрович Шорин пошел по счетной части и в течение сорока лет был помощником кассира последовательно Лайскаго, Верхне-Салдинского, Нижне-Салдинского заводов.

    В "обязательствах сыновей", составленных в 1858 году после смерти родителей, благодарные дети с большой любовью и уважением вспоминали, что отец "употребил все возможные усилия прилично воспитать и образовать каждого из нас, тогда как блаженной памяти наша родительница с невыразимым благодушием научала нас правилам христианского благочестия, с безмерным терпением исправляла недостатки, болела нашим нездоровьем, многим трудом и любовью восполняла домашние нужды.

За усердную службу

    Как все братья, да и большинство сыновей демидовских служащих, Дмитрий Петрович Шорин в восьмилетнем возрасте стал учеником старейшего на Урале Выйского заводского училища. Получив неплохую подготовку по многим предметам и проявив особую склонность к точным наукам, он в 1833 году поступил писцом в денежное отделение заводоуправления. Через два года способный юноша определяется помощником повытчика, а в 1837-м становится повытчиком денежного отделения.

    "После, - вспоминал Дмитрий Петрович, - обязанности повытчика, помощника и писца... исправлял я один до июня 1844 года, когда мне же было поручено ведение бухгалтерской книги и составление отчетов по Главной кассе. Это была уже четвертая моя совместная обязанностъ". В результате "денежное отделение управления упразднилось само собою, а все дела его вполне остались в моих руках." Это произошло не случайно, в течение двух лет Д.П. Шорин под руководством приехавшего из Петербурга специалиста изучал итальянскую бухгалтерию и весьма в ней преуспел.

    "Формулярный список служащего Дмитрия Петровича Шорина " на 1847 г. бесстрастно и точно отражает его продвижение по должностям: "На службе с 1833 года: писец - 2 года, помощник повытчика - 2 года, ст. помощник бухгалтера - 3/4 года, в С.-Петербургской конторе (в 1839 году) -1 год, старший помощник бухгалтера - до 1847 г...."

    В 1847 году, сохранив свои прежние обязанности, Дмитрий Петрович назначается на новую должность - главного кассира, но без прибавки к жалованью "на содержание лошади и кучера, которые стали необходимы для разъездов на почту за получением денег и посылок, в питейную контору за разменом крупных ассигнаций на мелочь, к состоятельным торговцам для займа денег до первой присылки или до ярмарки." "При таких обстоятельствах, - описывает свое положение Дмитрий Петрович, - занимаясь делом по крайности за троих 12 и 15 часов в сутки и расходуя на содержание кучера, лошади и экипажа почти все мое бухгалтерское жалование 171 р. 43 к. сер. в год.., я прожил шесть тяжелых годов лишь с помощью отца и старшего брата."

    Характеристики Шориных по представительским спискам служителей за 1854 год (ГАСО,ф.643, оп. 1, Д.1143) показывают следующую картину: главный кассир Тагильских заводов - Дмитрий Петрович Шорин, В.Салда - управитель завода -Николай Петрович Шорин (42,5 лет), Иродион Петрович - пом. бухгалтера, Порфирий Петрович - пом. кассира, Петр Иванович Шорин -содержатель метальных припасов, учитель - Михаил Шорин, Висимо-Уткинский завод, лекарский ученик (так называлась должность) - Александр Петрович Шорин.

    Деятельность Шориных на ответственных должностях всегда отличалась честностью и порядочностью, чем они заслужили уважение тагильчан и милость заводчика. В 1858 году "за отличную усердную и полезную службу" Д.П. Шорина вместе с женой Елизаветой Алексеевной и семью детьми освобождают от крепостной зависимости. Тогда же Дмитрий Петрович записывается в мещанское сословие заштатного города Алапаевска, в 1872 году переходит в верхотурское купечество. Николай Петрович и Федор Петрович также получили увольнительные акты за несколько лет до реформы 1861 года.

    Обретенная свобода облегчает нравственные страдания. Шорины остаются служить на заводах. Моральные принципы заставляют Дмитрия Петровича восполнять неизбежные "кассовые недостатки" из собственных средств. К началу 80-х годов, "чтобы удержаться на высоте положения, соблюдая репутацию честного человека", он был вынужден, по его собственным словам, "истощить на покрытие кассовых недостатков все законные средства, все свои частные ресурсы, как то: служебных наград 1500 р., наследство после умерших брата и отца, бывший в сохранной кассе капитал жены, прибыли от небольшого кирпичного завода и от продажи минеральных коллекций, всего не менее 9000 рублей" и еще задолжал "добрым людям" до 6000 рублей. Прослужив 50 лет у Демидовых, он униженно просит "принять в счет управления" долг, накопившийся из-за несовершенства финансовой организации в округе.

    Подводя итог своей служебной деятельности, он также с горечью отмечал: "За время кассирских занятий через мои руки прошло не менее 200 миллионов заводских капиталов, и несколько тысяч пудов медной и серебряной монеты пришлось мне собственноручно вложить в сундуки и вынимать для выдачи другим кассирам, вследствие чего явилось болезненное ослабление рук до невозможности поднимать тяжести, а вследствие постоянного тревожного состояния и частых испугов тем, что я обманут или обокраден, хотя бы это казалось после ошибкою или забвением записать какую-нибудь оборотную статью, явилась у меня опасная неправильность сердцебиения, называемая обмиранием сердца".

    Служебная карьера, по-видимому, не приносила удовлетворения Дмитрию Петровичу. Зато поражает обширная и разносторонняя общественная деятельность этого незаурядного человека. Сам он, по воспоминаниям потомков, любил повторять, что служил всю жизнь не Демидовым, а Уралу, и желал, чтобы делами его преумножалось могущество соотечественников.

    Природная одаренность, гуманистические семейные традиции, круг любимой литературы формировали талантливость и высокие моральные качества пытливой, увлекающейся, романтической личности Дмитрия Петровича. Не имея возможности получить высшее образование, он в течение всей своей долгой жизни занимался самообразованием и стал одним из просвещеннейших людей Тагила.

"Домашние университеты"

    Начало этому было положено в семье, где была собрана довольно обширная библиотека. По каталогу, составленному юным Шориным еще в 1830 году, в нее входило около 250 изданий. В их числе было множество исторических книг и романов, жизнеописания великих людей (Александра Македонского, Суворова, Кутузова), увлекавших юношу масштабами своих деяний. Большим и разнообразным было собрание художественной литературы античных (Гомер, Гесиод, Овидий), европейских (Сервантес, В. Скотт; Байрон) и русских (Фонвизин, Жуковский, Карамзин, Пушкин, Батюшков, Дмитриев, Херасков, Загоскин) авторов.

    Любовь к книге прививалась учащимся и в Выйской школе, где была удивительная по тем временам библиотека, а учеников за успехи награждали книгами. Так поныне в отделе редкой книги библиотеки Уральского университета в Екатеринбурге хранится одна из них, врученная "Выйского училища ученику третьего (старшего) класса Дмитрию Шорину", отличившемуся на годовом экзамене. К переплетному листу ее приклеен фрагмент аттестата за отличное поведение и прилежание в науке.

    Юношескую любовь к книге Дмитрий Иванович пронес через всю жизнь. Став взрослым человеком, он выписывает газеты и журналы, среди которых "Современник", "Отечественные записки", "Нива" и др., приобретает книги во время частых деловых поездок в Екатеринбург и Петербург Гордостью его библиотеки стали уникальные первые издания "Евгения Онегина" и "Руслана и Людмилы" Пушкина, переведенного на русский язык "Фауста" Гете. Большие купюры, сделанные цензурой в тексте "Фауста", Дмитрий Петрович тщательно выверил по подлиннику и заполнил собственной рукой. Им же были сделаны рукописные списки "Шильонского узника" Байрона, поэмы "Кому на Руси жить хорошо" Некрасова, некоторых философских сочинений. По воспоминаниям внучек Дмитрия Петровича, Е.В. Боташеввй и Э.Н. Шориной, на книжных полках и его доме стояла серьезная литература по философии и экономике, географии и статистике, помогавшая в научных занятиях. Библиотека Д.П. Шорина была одним из крупнейших частных собраний Тагила прошлого столетия.

    Хорошо понимая значение книг в просвещении населения, Дмитрий Петрович принял участие в организации библиотеки "для бесплатного пользования служащими" при Нижнетагильском заводоуправлении в 1853 году, и она на долгие годы стала одним из очагов культурной жизни заводского поселка. Здесь произошло его знакомство с освобожденным из сибирской ссылки участником польского восстания 1831 года, писателем и ученым, другом Адама Мицкевича Адольфом Янушкевичем, назначенным помощником библиотекаря. Общение с Янушкевичем, прожившим в Тагиле около трех лет, не прошло бесследно для Дмитрия Петровича.

    Другим серьезным увлечением Шорина стало художественное творчество. Он начал рисовать еще в молодые годы под влиянием своего друга Василия Худоярова из знаменитого рода тагильских крепостных художников. Увлечение живописью было настолько сильным, что, по семейному преданию, Дмитрий Петрович мечтал продолжить образование в Академии художеств, но получил отказ заводовладельца. Однако позже, бывая по делам службы в Петербурге, он занимался живописью у профессоров академии Макарова и Неффа. До наших дней сохранились его рисунки, планы, чертежи, акварельные копии фрагментов росписи ватиканских лоджий, сделанных Рафаэлем.

    Дмитрий Петрович интересовался ювелирным делом, гравировкой по серебру изготовлением художественных отливок. По его рисункам был выполнен медальон к памятнику Александру II в Нижнем Тагиле.

    Любовь к живописи в дальнейшем привела к коллекционированию. Дмитрий Петрович начал собирать картины в 40-е годы, приобретая их по случаю у служащих, бывавших за границей (секретаря Н.Н. Демидова М.И. Белова, Ф.И. Швецова, П.Д. Данилова, А.А. Любимова, Н.Я. Рябова и их наследников), у знакомых художников - В.П. Худоярова, С.Ф. Федорова (Худоярова), А.М. Королева, на выставках Общества поощрения художников и на аукционах, в магазине Грефа в Петербурге - везде, где ему удавалось бывать.

    В каталоге, составленном самим Дмитрием Петровичем, профессионально описаны подлинники произведений разных живописных школ: итальянской ("Видение Иезекиилю" мастерской Рафаэля, "Отдохновение Святого семейства на пути в Египет" Фредерико Фиорди, "Богоматерь на молитве" Карло Дольчи, "Голова седого старика" Караваджо), испанской ("Сидящая богоматерь" Мурильо, "Монах-францисканец в молитвенном экстазе" Сурбарана), фламандской ("Портрет сына" и "Автопортрет" Рубенса), французской ("Портрет вельможи" Жана-Батиста Греза, "Пастух и пастушка" Франсуа Буше), русской ("Спаситель в терновом венке" К.П. Брюллова, "Портрет крестоносца" Д.Г. Левицкого, два морских пейзажа И.К. Айвазовского) и множество хороших копий старинных картин. Большой раздел собрания составляли работы местных художников - Павла, Степана и Василия Худояровых, В.В. Веденецкого. Коллекция Д.П. Шорина насчитывала 185 картин, гравюр, литографий, олеографий, рисунков и признавалась одной из самых крупных и ценных на Урале. Она стала первой своеобразной художественной галереей Тагила, по воспоминаниям потомков, широко открытой для гостей и любителей искусства.

    Стремление к знаниям, любовь к родному краю сделали Дмитрия Петровича страстным краеведом. Довольно серьезно он занимался изучением географии и геологии Урала и тагильского края. Минералогическое собрание - еще одна крупная коллекция Дмитрия Петровича - привлекало в его дом не только любителей камня, но и крупных ученых: шведского исследователя Н.Г. Норденшельда, директора императорского Минералогического общества академика Н.И. Кокшарова, директора Горного института и управляющего Геологическим музеем академика Г.П. Гельмерсена.

    В конце 30-40-х годов Шорин участвовал в исследованиях Нижнетагильского округа профессором Казанского университета И.Я. Горловым и французскими топографами Бержье и Алори, собирал сведения для труда первого профессора геологии и минералогии Московского университета Г.Е. Щуровского "Уральский хребет в физико-географическом, геогностическом и минералогическом отношениях", общался с путешественниками и учеными, посещавшими Тагил в XIX веке, в частности, с Д.И. Менделеевым.

    Дмитрия Петровича как опытного минералога часто приглашали для экспертизы в Петербург, где он сотрудничал в Горном институте и был награжден почетной медалью. В общении с иностранными и русскими учеными проходил Дмитрий Петрович свои "домашние университеты".

    Дружба с двоюродным братом Иродионом Матвеевичем Рябовым - штатным смотрителем и преподавателем Выйского заводского училища - подтолкнула Дмитрия Петровича к серьезному изучению истории родного края. Работая в архивах Тагила, Верхотурья, Невьянска, Шорин собрал материалы, положенные в основание, по-видимому, совместного труда братьев - первого научного исторического описания Тагильского края, созданного к приезду в Нижний Тагил в 1837 году цесаревича Александра Николаевича. Воспитатель цесаревича, сопровождавший его в путешествии, великий русский поэт В.А. Жуковский лично поблагодарил молодых исследователей за этот труд. В 1848 году не без помощи Жуковского работа тагильских краеведов была опубликована в "ченых записках Казанского университета" под названием "Былина и временность Тагильских заводов".

    Обратив внимание на "замечательное богатство форм или явлений семейной и общественной жизни" Нижнетагильских заводов, Дмитрий Петрович справедливо связал их с особенностями формирования здешнего населения и всерьез занялся сбором этнографических материалов (песен, пословиц, местных диалектов) и демографической статистики начала XIX века - периода крупных переводов крепостных из центральных губерний России в Тагил. Результаты своих исследований он изложил в ряде рукописных этнографических очерков. Своими знаниями и сведениями он щедро делился с теми, кому было интересно знать все о родном крае. Д. Н. Мамин-Сибиряк в одном из своих очерков пишет: "Именно через Д.П. Шорина я достал сведения о "переведенных" в Нижне-Тагильский завод за 3 года: 1827, 28 и 29. Всего в течение этих 3 лет "пригнано было из Расеи 1244 семьи..."

    Одними из первых на Урале Д. Шорин и И. Рябов занялись археологическими раскопками. В конце 30-40-х годов в 10 верстах от Тагила при впадении реки Полуденки в Выю ими была обнаружена неолитическая стоянка, а в северной части Тагильского округа открыт знаменитый Кокшаровский курган. В селе Лая они раскопали древний плавильный комплекс, относящийся к VI-V вв. до н.э., а на берегах рек Тагил и Сылва нашли наскальные рисунки эпохи бронзы. Археологические находки любителей привлекли внимание ученых и сделали Тагильский край известным в ученом мире.

    Материалы исследований Шорина и Рябова публиковались в "Пермских губернских ведомостях", находки приобретались Уральским обществом любителей естествознания и Императорской археологической комиссией. Крупные ученые - археолог и этнограф И.П. Сахаров, историк М.П. Погодин - вели переписку с тагильскими краеведами. После смерти Дмитрия Петровича некоторые его рукописи были приобретены в 1914 году у наследников для историко-археологической комиссии Уральским обществом любителей естествознания.

Для пользы общества

    Жизнь сводила Шориных со многими замечательными людьми, оставившими глубокий след в истории родного края и России. Дмитрий Петрович был хорошо знаком с Фотием Ильичем Швецовым - техническим управляющим Тагильскими заводами, инженером-новатором и человеком прогрессивных взглядов, общавшимся со ссыльными декабристами. Дружба с В.П. Худояровым свела Дмитрия Петровича в Петербурге с главой художников-передвижников, выдающимся русским живописцем И.Н. Крамским. Встречался Шорин и с крупнейшим художественным и музыкальным критиком, демократом-просветителем В.В. Стасовым, который в 1851-1854 годах служил литературным секретарем и консультантом по вопросам искусства у А.Н. Демидова. Особые дружеские отношения связывали Д.П. Шорина с его знаменитым земляком, писателем Д.Н. Маминым-Сибиряком. Общение с демократически настроенной интеллигенцией, наряду с другими факторами, сформировало умеренно-демократические общественно-политические взгляды Дмитрия Петровича, которыми он руководствовался в своей столь разносторонней общественной деятельности.

    В 40-е годы Шорин одним из первых в Нижнем Тагиле озаботился женским образованием, предложив открыть при квартире протоиерея А. Карпинского "класс для обучения дочерей местных служащих". Хорошо представляя заводской расход, Дмитрий Петрович предполагал использовать для этого средства, идущие "на угощение" служащих и работных людей или на украшение тагильских церквей. "Будет лучше, - считал он, - если на них (деньги) мы украсим верою и благочестием живые храмы Божий в сердцах наших детей, будущих матерей семейства". Позже Дмитрий Петрович вспоминал, что его идея "принята была во внимание, и женские школы (в числе которых одна из первых на частных заводах Урала женская Анатольевская прогимназия) и приюты для детей вскоре открыты были на средства заводовладельца."

Семейство Шориных, 1898 г. Дмитрий Петрович с женой (во втором ряду справа) в окружении дочерей, сыновей и невесток.

Семейство Шориных, 1898 г. Дмитрий Петрович с женой (во втором ряду справа) в окружении дочерей, сыновей и невесток

    В 60-е годы он становится инициатором создания Общества служащих Нижнетагильских заводов для взаимного вспомоществования, избирается кассиром и старшим членом комитета, а также доверенным лицом "для ходатайства перед правительством об утверждении устава". Дмитрий Петрович вспоминал, что за десятилетие существования общества было собрано около 13 тысяч рублей, "из коих выдавались постоянные пособия 12 семействам, покупались дрова, чай и сахар, выдавались ссуды."

    Тогда же Дмитрий Петрович создал проект устава нижнетагильского Общества взаимного кредита "с включением права производить банковские операции". Но проект потерялся, "ходя по инстанциям"... Созданный им же проект Эмеритальной пенсионно-вспомогательной кассы для тагильских рабочих не нашел в их среде поддержки из-за опасения, что он "снова закрепостит их заводовладельцу, со своей стороны уже согласившемуся внести в Эмеритуру входной капитал до 200 тыс. руб. асс."

    Но, пожалуй, самым значительным и вдохновенным общественным деянием Дмитрия Петровича стало возведение храма Александра Невского на Гальянке. Когда было решено "возвести церковь в память освобождения крестьян из крепостного состояния", специальная комиссия из 140 человек однозначно выбрала попечителем строительства самого надежного и знающего местного жителя - Шорина Дмитрия Петровича, возложив на него обязанности хлопотать о сборе пожертвований.

    На строительство храма ушло 16 лет хлопот и забот.

    По воспоминаниям Е.В. Боташевой, Дмитрий Петрович не только "хлопотал о сборе пожертвований, но и заготовлял материалы, нанимал рабочих, приглашал мастеров из Екатеринбурга, заказывал иконы в Петербурге. Неудовлетворенный работой приглашенных художников, несколько раз сам переделывал рисунок иконостаса. В благодарность за труд земляки отвели ему в церкви постоянное почетное место рядом с аналоем".

Фамильный приют под "малахитовой" крышей

    В Нижнем Тагиле Дмитрий Петрович жил в родовом, перешедшем ему по наследству от отца доме, служившем вместе с тем "фамильным приютом и гостиницей для приезда родных" и многочисленных знакомых. Дом располагался в центре заводского поселка, в так называемой первой части, по улице Верхней Ерзовке, где жили в основном заводские служащие.

    По воспоминаниям Е.В. Боташевой, относящимся к началу XX века, "дом был двухэтажный, деревянный, но оштукатуренный. За домом - большой огород... Перед домом и в огороде росли кусты черемухи, татарской жимолости, акации, душистые кусты сирени и огромный тополь... Крыша и загородка у палисадника были выкрашены зеленой малахитовой краской, которую делали в Тагиле на Медном руднике из малахитовой крошки. Перед домом был большой каменный колодец, уже бездействующий, похожий на часовню. Поэтому адрес был такой: Нижнетагильский завод, дом у каменного колодца, Шорину Дмитрию Петровичу".

Фамильный дом Шориных.    В доме, заполненном полками с книгами, висело множество картин. "В маленькой зале наверху под "Нерукотворным образом" работы В. П. Худоярова стояла фисгармония, а в нише - большой орган, облицованный красным деревом. На нем - две мраморные вазы под стеклянными футлярами. Большое собрание гравюр, рисунков, планов, чертежей. На окне -клетка с канарейками; аквариум с золотыми рыбками, чучела фазанов, попугаев, колибри".

    Описание дополняет Мамин-Сибиряк:

    "Поднимаясь по лестнице на второй этаж, вы уже видите картины, которым не достало места в комнате. Это все копии с разных старинных образцов. Низенькие комнаты второго этажа сплошь заняты картинами, гравюрами и акварелями. Тут же горка из уральских камней, витрины с камнями и шкафы. Обстановка совершенно особенная.

    Сам хозяин - почтенный седой старец с мягким голосом, мягкими движениями и мягким взглядом любопытных умных глаз. Это один из последних представителей старых демидовских служащих, до всего доходивших собственным умом... Сам по себе хозяин является живой летописью последних 50-60 лет тагильской жизни, и мне приходится время от времени обращаться к нему за разными историческими справками. Одним словом, вполне редкий человек, как попадаются редкие камни. А главное, человек глубоко интересуется своим краем, его историей, бытом и всеми особенностями, какие только может представить такой оригинальный округ как Тагильские заводы". До глубокой старости (умер Дмитрий Петрович в 1907 году) пронес он в своей душе идеалы, которые изложил еще в 22-летнем возрасте в письме брату Федору в Стокгольм: "Не унижать своего нравственного достоинства, беречь чистоту души, сохранять в груди, как святыню, огонь поэзии, с которым, в каком бы ни были мы состоянии, всегда найдем утешение в себе."

    Эти идеалы передал Дмитрий Петрович и своим детям: ученому-металлургу Александру, другу и сподвижнику В.Е. Грум-Гржимайло, технику Николаю, штейгеру Василию, Виталию, Сергею, учительнице, библиотекарю и актрисе Ольге, Антониде, Августе - и другим своим потомкам из большого уральского рода Шориных, оставивших заметный след в истории и культурной жизни нашего края.

    В течение XIX века семья разрослась: у братьев было много детей, и Шорины породнились с таким количеством фамилий, что это требует отдельного исследования. В настоящее время по материалам ГАСО автором составлена родословная таблица восьми поколений рода Шориных. Внучка Анны Александровны Шориной Ироида Дмитриевна Слесарева и правнучка Надежда Суворова живут в Тагиле. В Екатеринбурге Ростислав Викторович Суворов собрал материал по родословию Суворовых из Висимо-Шайтанска (бабушка его - Анна Александровна Шорина, а мать -Зоя Константиновна Полузадова). В Москве Диана Михайловна Суворова также интересуется родословием Шориных. Работа предстоит большая и благородная - потомки должны знать историю семей.

Эмилия КАЛИСТРАТОВА.

Литература: Газета "Горный край" от 17.02.2001.

Главная страница