Мастер огненного дела

   Поколение наших дедов и отцов создало мощную индустриальную базу России. Это люди, которые посвятили жизнь труду на благо Отечества. Один из Них - Павел Николаевич Куликов, уроженец Нижнего Тагила, победитель первой пятилетки по выплавке чугуна на Урале .

   Как рассказывается в книге “Нижний Тагил” (Ср.-Ур. кн. изд-во, 1977), первый пятилетний план был утвержден в 1929 г. и сразу же был выдвинут лозунг “Пятилетку - в 4 года!” Его подхватили тагильские доменщики. Мастер первой домны Дружинин вызвал на соревнование своего отца. А затем они бросили вызов бригаде мастера Куликова. Вот что написано в книге о результатах соревнования: “По итогам июля 1933 года доменный цех был признан лучшим на Урале. За победу во Всесоюзном конкурсе доменных печей в 1933 году начальника доменного цеха В.X. Шалаева и мастера П.Н. Куликова нарком премировал легковыми машинами, отцу и сыну Дружининым вручили именные часы”. Очередными наградами П.Н. Куликова за труд были патефон и часы.

   Далее в книге написано: “О достижениях тагильских мастеров “огненного дела” на приеме металлургов в столице 26 декабря 1934 года Орджоникидзе сказал так: “Говорили, что на малых печах нельзя дать хороший коэффициент, а Нижнетагильский завод дал на доменной печи коэффициент 0,86. Надо поднять на щит тех, кто ведет эту печь, и показать их стране”.

   Это была крупная победа. Наши рудоплавы намного опередили зарубежных мастеров. В Америке такие печи давали средний коэффициент 0,87-1,05.

   Каким он был, коммунист Павел Николаевич Куликов? Прежде всего человеком непоколебимых убеждений, который видел свое предназначение коммуниста в одном - работать больше и лучше других.

   Так и вижу его, могучего человека, возвращающегося домой после очередной плавки. Быт соответствовал хозяину: большой портрет К. Маркса, собрание сочинений Ленина, набор пластинок, тогда непонятных, а позднее оцененных мною - увертюры к известным операм, лучшая, ставшая сейчас классической танцевальная музыка.

   До сих пор в глазах картина: открытые ворота двора, цветет черемуха, играет патефон. Люди сидят на траве на тихой улице Колхозной. Громадная черная “эмка” с откидывающимся верхом была в то время диковинкой, как, впрочем, и патефон. У машины толкутся мужчины, дети. Отец гордился машиной, но не боялся, что кто-то повредит ее. Он уважал людей, делил с соседями часы отдыха. Отличный балалаечник, знаток русской песни, он прекрасно пел.

   Детей было трое. Отец был строг с нами, к себе не приближал, морали не читал. Но лучшим воспитателем был его пример.

   1937 год оставил у отца большую рану. Умерла мама, а через четыре месяца его пригласили на беседу в органы. За точность не ручаюсь, но причиной могло быть то, что секретарь Свердловского обкома партии Кабаков был уже “врагом народа”, а ведь у него была такая же награда - машина. Даже по происхождению матери прошлись: негоже было коммунисту на такой жениться. Какой торг там был, не знаю, но машину забрали и велели говорить, что продал. Тема машины в доме была запретной. По-моему, она и после войны ездила в Тагиле.

   Начало войны. Я была мала и не совсем поняла, что произошло. 23 июня всех троих детей отец повез в лес, на берег реки Тагил. Учил, как зажечь костер, как погасить, какие грибы-ягоды собирать и где, как убрать за собой остатки пищи. Он готовился на фронт и считал необходимым научить нас жить в суровых условиях. Мы с благодарностью вспоминали эти уроки: лес нас кормил - сытыми мы не были, но и не голодали.

   На фронт отец не попал: дали бронь как специалисту-металлургу. Он так же работал у домны и преподавал металлургию в ремесленном училище №4.

   В сентябре я пошла в школу. Большинство школьных зданий передали госпиталям, а мы ходили на окраину города. Семилетки, мы уже понимали свое “должны” в эти суровые годы. Выступали с концертами в госпиталях, писали письма на фронт. В школе нас кормили: суп - вода, картошка и капуста, кусочек хлеба граммов 50 и главное - ложечка сахарного песка. Учительница почему-то сыпала его на парту, и мы его “клевали” как можно дольше.

   Преклоняюсь перед своей неродной матерью Анной Ефимовной. В это время она взяла в семью двоих детей. Ей нужно было кормить 7 человек, а ведь сама она даже паек не получала. Детский паек 300 г. хлеба да 800 г. - у отца-металлурга. Что только не делали ее умелые руки! Она даже устраивала новогодние елки для нас и соседских детей. Именно женщины военной поры вытянули тяжелую ношу в тылу.

   Хорошо помню, как приезжали эвакуированные из Ленинграда. Хозяева пускали их в свои дома, делились с ними всем, чем могли, в том числе продуктами. И никому не приходило в голову брать квартплату с постояльцев. На всю жизнь запомнила, что вокруг были люди поразительной доброты.

   В военные годы отец дома бывал редко, даже еду ему носили на работу. Он был прирожденным педагогом. И это проявлялось не только в его преподавательской деятельности в училище. Он учил секретам своей профессии в цехе, он передавал свое умение руководить, воспитывать волю. Его уроки легли на благодатную почву: в 50-е годы его ученик Аркадий Цыпушкин стал лауреатом Государственной премии (тогда она была Сталинской). И когда Аркадий пришел в наш дом поздравить и поблагодарить отца, наверное, это была самая дорогая для него награда.

   Отца хоронили суровым декабрьским днем 1960 года со знаменем. Было очень много народу, произносили проникновенные речи. Только тогда я поняла, каким он был большим человеком, какой личностью. И всю жизнь мы, его дети, стремились быть достойными памяти своего отца.

Нина КАЛГАНОВА (КУЛИКОВА).

Главная страница