И настал час тагильского завода...

    ...В начале XVII века на Урале началось формирование центра горнодобывающей промышленности, ставшего позднее главным горнозаводским районом России, авторитетным и в Европе.

    До этого Россия покупала железо за границей, главным образом в Швеции, и платила за него золотом. Ситуация резко изменилась на рубеже XVII-XVIII веков, когда Петр I начал борьбу за выход к морю сначала с Турцией, а потом со Швецией. Скандинавы прекратили поставки железа в Россию, и перед русским государством встал вопрос о безотлагательном развитии отечественной металлургии. Взоры Петра I обратились к Уралу. Летом 1696 года, находясь под осажденным русскими войсками Азовом, царь предписал через Сибирский приказ верхотурскому воеводе осмотреть, "в которых местах камень магнит и железная руда есть ли". Через шесть месяцев, что ушли на изыскания, верхотурский воевода Дмитрий Протасьев 23 января 1697 года сообщил царю: железная руда найдена вблизи от рек Тагил и Нейва.

Рудознатец Яков Савин. И. Я. Боголюбов. Бронза, литье.    Взятые образцы руды были сначала испытаны в Верхотурье, где выплавили около фунта железа. Эту "плавку" вместе с пудом магнитной, четырьмя пудами и 35 фунтами железной руды отправили затем для подробной экспертизы в Москву. А уже 20 февраля 1697 года московским мастерам-бронникам "Тимошке со товарищи" было поручено "отведать, годитца ли те железа в оружейное дело". Мастера сделали из присланного железа два ружейных (пищальных) винта и доложили, что "те железа против тульского, а свицкого пожестче" - с тульским уральское железо одинаково и лишь труднее, пожестче шведского а плавке.

    5 марта 1697 года экспертизу уральской железной руды провел "тульский железных заводов мастер Никита Антуфьев, в скором будущем знаменитый горнозаводчик Никита Демидов. Изготовив из уральского железа две фузеи с ружейными замками и два копья, Никита Антуфьев пришел к выводу: "Железо самое доброе, не площе свицкого, а к оружейному делу путче свицкого". Может, тогда впервые и зародилось у талантливого тульского оружейника желание завладеть богатейшим уральским краем. Образцы уральской руды с большим пристрастием были исследованы и заграничными специалистами. Они также высоко оценили ее качество.

    Заключения экспертов по результатам многочисленных испытаний и отзывы мастеров внимательно проанализировал глава Сибирского приказа думный дьяк Андрей Виниус. И 7 апреля 1697 года он сообщил царю, находившемуся в то время за границей, что он нашел на Урале "зело добрую руду из магнита, железную, и такова, что писали из Голанской земли, лучше быть невозможно". Четыре рудных места обследовал верхотурский воевода Дмитрий Протасьев, и лишь при последнем досмотре определил район будущего Нижнетагильского завода. Он описан так: "Гора Магнитная в ясашных вотчинах вверх Тагильской волости вниз Тагила реки на левой стороне; гора поверх длиннику 300 сажен, поперек 30 сажен, в вышину от Тагила реки 70 сажен, в другую сторону тож, а среди горы пуповина чистого магнита..."

    Производившие досмотр семеро кузнецов и рудоплавщиков -"Леонтий Новоселов со товарищы" - обосновали свой выбор тем, что на реках Тагил и Выя есть полная возможность поставить плотины для железоделательного завода. А еще они нашли удобными условия транспортировки железа зимой до Тобольска и летом до Чусовой, а оттуда водным путем до Казани и Нижнего Новгорода.

    Однако до осуществления проекта строительства Нижнетагильского завода в ту пору дело по каким-то причинам так и не дошло. Хотя горнозаводская промышленность на Урале развивалась весьма быстро. В первом десятилетии XVII века выдали первый металл Каменский, Невьянский, затем Уктусский, Алапаевский заводы. А Нижнетагильский все ждал своего часа. И однажды он настал: на уральскую землю пришел "птенец гнезда Петрова" Никита Антуфьев. 4 марта 1702 года вышел указ царя Петра I о передаче ему во владение Невьянского завода. Вместе с заводом Никита получал во владение обширные земли. Примерные границы их определялись в царском указе от 6 декабря 1702 года: "А владеть ему лесами, землями, угодьями всякими во все стороны по тридцать верст". В этих дарованных царем угодьях числилась и вожделенная мечта первого частного заводчика на Урале - гора Магнитная, получившая позднее название горы Высокой, богатейшая кладовая железа, как сообщили Никите Демидову рудознатцы Яков Савин, Иван Трифанов, Тихон Тронцин и Матвей Диев. Здесь, у подножия горы Высокой, в пойме реки Тагил, Никита Антуфьев начал сооружение самого мощного на Урале Нижнетагильского металлургического завода. Однако дожить до дня его пуска бывшему тульскому оружейнику не удалось. 17 ноября 1725 года в возрасте 69 лет Никита Антуфьев скончался, передав свой "трон" сыну Акинфию. Через 37 дней после смерти Никиты Нижнетагильский завод выдал первый чугун. А в 1726 году на заводе была задута вторая домна. В 1730 и 1735 годах - соответственно третья и четвертая...

Европа удивилась демидовским домнам...

    В течение десятилетия после того, как в декабре 1725 года Нижнетагильский завод выдал первый чугун, на нем произошли разительные перемены.

    Наряду с четырьмя доменными печами здесь выросли две молотовые фабрики и плющильная, две медеплавильные печи, сооруженные по самым передовым для того времени русским и европейским стандартам. Нижнетагильский завод стал, можно сказать, главным "любимым детищем" Демидовых, лучшим по ряду показателей не только в их уральской вотчине, но и в сравнении с дальним зарубежьем по ряду показателей. Например, уже первая тагильская домна, пущенная в 1725 году, оказалась самой крупной и мощной в Европе. Примечательно, что всего лишь через два года на третий после пуска Нижнетагильский завод давал чугуна больше, чем Невьянский завод, считавшийся до того самым сильным "чугуноплавильщиком" Урала. Известный знаток горнозаводского дела генерал Вильгельм де Геннин в своем знаменитом "Описании Уральских и Сибирских заводов, 1735 год" приводит такие данные: "При том Нижне-Тагильском заводе чугуна в сутки выходит от 250 до 400 пуд, а в год из одной домны 118 725, а из двух 237 450 пуд". Для сравнения заметим, что лучшие шведские домны давали в среднем за сутки 3,3 тонны (чуть более 206 пудов) чугуна. В шведских печах на получение 100 килограммов чугуна затрачивали 300 -350 килограммов древесного угля, а в уральских - без малого в два раза меньше, хотя по качеству тагильский чугун не уступал шведскому.

    Еще один известный исследователь и путешественник XVIII века академик П.Паллас, побывавший в уральском крае в 1770 году, остался под впечатлением от знакомства с Нижнетагильским заводом. Он написал о нем так: "Сей завод с окрестными достопамятностями пространнее, потому что он меж всеми частными сибирскими заводами совершеннее, порядочнее, важнее и прибыльнее железом..." П. Паллас отмечал также, что домны Нижнетагильского завода "...имеют 13 аршин высоты". Можно с уверенностью констатировать, что уральская металлургия занимала в тот период самые авангардные позиции в мировом техническом прогрессе. А Нижнетагильский завод Никиты Акинфиевича Демидова уже через десяток лет после своего рождения прочно обосновался на позициях лидера среди частных и государственных металлургических предприятий Урала. В 1770 году одна доменная печь Нижнетагильского завода давала в среднем за сутки уже 500 пудов чугуна. А отличное качество руды горы Высокой обеспечивало владельцу предприятия еще одно неоспоримое преимущество перед конкурентами: тагильский чугун из доменной печи выходил самый добротный и в большом количестве. Железо из него получалось - на зависть всем!..

Гран-при присудили тагильскому "Старому соболю"

    Единственным способом получения железа в XVIII веке все еще оставался кричный процесс.

Наградное свидетельство Нижнетагильских заводов, полученное на Лондонской Всемирной выставке. 1851 год.    Технология его такова: чугун нагревали и обезуглероживали в горне, а потом обрабатывали так называемыми кричными боевыми молотами. С частотой 76 ударов в минуту эти 20-пудовые "молоточки" плющили крицу, выдавливая, точнее -выбивая из нее все "соки"-шлаки. На профессиональном жаргоне это называлось "отжимать крицу". "Досуха отжатая" крица вновь подогревалась и вытягивалась, проковывалась под молотом в полосовое и связное железо. Первое обычно шло на продажу. Поэтому испытывалось на добротность особенно придирчиво: ведь ему предстояло нести по свету клеймо с изображением соболя и литерами С.С.Н.А.Д - статский советник Никита Акинфиевич Демидов.

    Марка уральского железа с таким клеймом, получившая название "Старый соболь", завоевала всемирную известность и признание. Изображение гибкого и пушистого зверька несло в себе глубокий смысл: железо "доброе и мягкое", как соболий мех. Уральскую продукцию с соболиной маркировкой демидовских заводов зарубежные потребители предпочитали всякой другой. Что, конечно же, раздражало иностранных конкурентов, вызывало у них неприкрытую зависть. Случалось, они попадались, как говорится, с поличным за постыдным занятием: подделкой демидовского знака. Так, например, в 1833 году в департамент внешней торговли Российской империи поступило донесение одного из русских консулов, что на Ионических островах - важном перевалочном пункте международной торговли железом - решительно предпочитают русский металл английскому и всякому иному. И вот английские и австрийские заводчики, сообщал консул, стали обманывать торговцев-покупателей, "подделывая клеймо, которое кладется на русском железе после первой отковки".

    Удивительные качества тагильского металла, из которого в холодном виде можно было вязать тройные(!) узлы, не раз по достоинству оценивались на авторитетных международных выставках. Например, на Всемирной выставке в Лондоне в 1851 году тагильские мастера железных дел получили три бронзовые медали. А на такой же в Париже в 1867 году они удостоились уже золотых наград. И даже через десять лет после этой победы, когда горнозаводской Урал вступил в полосу первого экономического кризиса, Нижнетагильский завод не нарушил своих традиций и сумел удержать качество своей продукции на верхней отметке. В 1878 году это убедительно подтвердила Всемирная выставка в Париже. На ней тогда "Старый соболь" пережил настоящий триумф: ему присудили высшую награду - Гран-при!..

    Добавлю, что и через сотню с лишним лет тагильский металл не уронил своей марки. Автору неоднократно доводилось слышать от специалистов НТМК в самом начале XXI века, что кое-кто в дальнем зарубежье, приобретя тагильскую литую заготовку по цене "простого продукта", затем перепродает ее потребителям значительно дороже как "металл повышенного качества с легирующими добавками". Хотя никакого дополнительного технологического цикла по его легированию там, понятное дело, не проводили. Зачем он, коли тагильский метал из качканарских руд на НТМК изначально получается природнолегированным, то есть улучшенного качества? А вот халявные денежки какое-то время в "западные бизнес-карманы" текли. Как и в демидовские времена. Слава "Старого соболя" сегодня в тагильской металлургии по-прежнему живет и здравствует на зависть конкурентам.

Тысячепудовое чудо родилось в тагильском мартене...

    Во второй половине XVIII века серьезной перестройке подверглось на Нижнетагильском заводе сталеплавильное депо. Не без запоздания, добавим объективности ради.

    Демидовы долгое время не уделяли должного внимания ни пудлинговому, ни бессемеровскому производству. Лишь в 1876 году, когда выгода мартеновского способа выплавки стали уже давно ни у кого в мире не вызывала сомнения, Демидовы пустили в Нижнем Тагиле первую мартеновскую печь суточной производительностью 500 пудов. А через два года - еще одну, такой же мощности.

    Казалось, отныне вопрос по увеличению объемов выплавки качественной стали на заводе более не стоит. Оказалось, не так. Новые мартены никак не хотели работать стабильно. Скорее всего, в их капризах были виноваты иностранные специалисты, приглашенные владельцами завода. Они, сколько ни пытались, никак не могли добиться, чтобы своды печей выдерживали более восьми плавок. В конце концов, помучившись так некоторое время, расписались в своем бессилии: дескать, напрасный труд, не пойдут мартеновские печи в Нижнем Тагиле, поскольку нет здесь огнестойких материалов для сводов.

    И тогда за дело взялись тагильчане: техник Саканцев и мастер пудлингово-сварочных цехов Развин. Кстати, прошедшие хорошую практику за границей. К изумлению иностранцев, у них дело пошло очень даже неплохо: сумели усовершенствовать конструкцию мартенов, благодаря чему износостойкость сводов печей повысилась сначала до 80 плавок, а в конечном итоге до 150 - 200. Работой мартенов чуть позднее заинтересовался также инженер Нижнетагильского завода В.Н.Липин, будущий профессор Петербургского горного института. Предложил несколько нововведений. Их приняли. В результате стойкость сводов мартеновских печей удалось повысить до 300 и более плавок.

    В 1884 году мартеновский цех Нижнетагильского завода реконструировали, увеличили садку обеих печей до двух тысяч пудов (16 тонн). Футеровку выложили динасовым кирпичом, подину набили хромистыми рудами. Это, чего никто не ожидал, сделало под печей неустойчивым, требующим ремонта после каждой плавки. Естественно, эффективность работы мартенов заметно снизилась.

Павильон Нижнетагильских заводов на Урало-Сибирской промышленной выставке. 1887 год. (Фото из книги "Нижний Тагил. 285 лет")

Павильон Нижнетагильских заводов на Урало-Сибирской промышленной выставке. 1887 год. (Фото из книги "Нижний Тагил. 285 лет")

    А потребность в металле на российском рынке, наоборот, полезла в гору. Сразу же после пуска первого реконструированного мартена Нижнетагильский завод, например, получил заказ из Ижевска на поставку 18 тысяч пудов стали для ружейных поковок. И еще один большой заказ предстояло выполнить - изготовить стальные рельсы для строящейся горнозаводской железной дороги Нижний Тагил - Пермь. Производительность печей необходимо было наращивать. Для достижения этого Демидовы пошли испытанным путем: увеличили численность работников и интенсивность их труда. Примечательно, такое ими практиковалось частенько, они, "глубоко набожные", при необходимости ради дела и религиозные праздники могли отменять на своих заводах. Например, когда Пермскому пушечному заводу понадобился круглый тысячепудовый слиток, для тагильских мастеров железного дела и Пасха стала рабочим днем.

    Сделать тысячепудовый слиток при тогдашнем техническом состоянии металлургии, надо сказать, было задачей исключительной сложности. Однако тагильские мастера справились с ней с честью: отлили два стальных слитка весом 980 и 1109 пудов. Посмотреть на них приезжали инженеры многих других металлургических предприятий Российской империи: не могли поверить, что такое чудо возможно, пока не пощупали своими руками. Многотонные махины затем перевезли лошадиной тягой на берег реки Чусовой. И по ней на плотах доставили в Мотовилиху.

    Эта работа, достойная самого высокого уважения, еще раз подтвердила славу тагильчан - настоящих, непревзойденных мастеров железного дела.

Владимир ВАСЮТИНСКИЙ.

Литература: Газета "Тагильский рабочий" от 05.09.2007; 07.09.2007; 21.09.2007; 25.09.2007.

Главная страница