"Передовая – у моей печи"
С самого начала войны на тагильских заводах встал серьезнейший вопрос: на фронт ушли кадровые работники, квалифицированные специалисты, кто их заменит? Кто будет ковать оружие победы над врагом? Стремясь хоть как-то снять остроту проблемы, Нижнетагильский горком партии обратился к населению города металлургов с патриотическим призывом: "Поможем фронту!". И тагильчане на него дружно откликнулись. Потянулись в отделы кадров и пожилые люди, уже с лихвой отработавшие положенный срок, и домохозяйки, оставляя в домах беспризорную малышню, в лучшем случае под присмотром на годы вперед повзрослевших братишек или сестренок. Встали на исконно мужские рабочие места у мартеновских печей подручные сталеваров Ирина Николаева, Нина Шмакова, Фрося Шуйских. Их сверстницы встали у прокатных станов. На Высокогорском железном руднике повели тяжелые составы с рудой по стальным колеям машинисты и помощники машинистов паровозов Анастасия Губерук, Екатерина Горбунова, Мария Мухортикова, Наталья Куликова, Нина Горбунова, на Гороблагодатском руднике "взнуздала" паровоз комсомолка Аня Зубкова. И случился в это время еще один прецедент, какого не знала даже мировая практика: на заводе имени Куйбышева к горну доменной печи в качестве старшей горновой встала женщина – комсомолка Фелисата Шарунова. Фаина, как ее в обиходе называли товарищи. Она, как пришла на металлургический завод за пару лет до начала войны, поначалу работала станочницей в механическом цехе. Дела у нее сразу пошли хорошо, вскоре нормы начала перевыполнять, завоевала по итогам социалистического соревнования звание стахановки. Вроде бы чего еще надо молодому передовику! Работай дальше по избранной специальности, повышай мастерство. Но она в душе все-таки чувствовала некоторое неудовлетворение, мечтала тайно о другой высоте. И в марте 1940 года на заводском собрании, посвященном Международному женскому дню, объявила во всеуслышание, что хочет управлять домной. К желанию девушки, зная ее характер, руководство завода отнеслось с пониманием, не сочло пустым капризом. И вот пришел день, Фелисата надела спецовку, встала у "домнушки", как ее сразу ласково окрестила для себя. Доменщики к ней сначала отнеслись с недоверием – отродясь, мол, женщин к огненной работе не подпускали. И с жалостью, конечно, старались от тяжелой работы уберечь. Мастер то и дело советовал: "Ты пока попримечай, Фаина, что к чему, а к печке встать успеешь..." Фаина, однако, оказалась крепким орешком, никакой слабины себе не давала. В первый же день стала помогать доменщикам убирать канаву после выпуска чугуна, заделывать вороток – главный желоб, песок да глину подтаскивать. И вот так постепенно овладела навыками и умением же-лобового, потом подручного. Управлялась с работой споро. Ас началом войны, когда многие доменщики в общем порыве ушли добровольцами на фронт, начальник цеха Л.Г. Шумаков вызвал ее к себе. Сказал коротко: "Принимай, Фаина, печь. Тебе ее доверяю. И помни: у нас с тобой тут тоже линия фронта проходит".
Вот так и стала Фелисата Шарунова первой в мире женщиной старшим горновым. Она и через несколько десятилетий потом отчетливо вспоминала то холодное и голодное время, вновь видела перед собой теряющих сознание на рабочих местах от изнурительного труда и физического истощения коллег-доменщиков. Незабываемой также оставалась в памяти вроде бы невысоконькая горка перед заводской проходной, которая после 12–14-часовой смены у горна, когда шла домой, казалась ей чуть ли не Эверестом.
Однажды возле "домнушки" Фелисаты Шаруновой собралось все заводское начальство. Раговаривали громко, разгоряченно. По обрывкам фраз она поняла, что поступило срочное фронтовое задание: наладить выплавку чугуна новой "броневой" марки. Дело было очень сложным, для этого пришлось построить на литейном дворе из песка и глины особую систему сообщающихся между собой форм. И тут Фелисата Шарунова испытала настоящую радость и гордость: первую плавку "броневого" чугуна поручили провести ее бригаде. Не просто это далось. Спецчугун, кое-кто считал, слишком вязкий и не пойдет из летки. Но скептики были посрамлены: "броневая" плавка бригаде Шаруновой удалась на "отлично".
Были и другие радости у Фаины Шаруновой в те военные годы. Например, когда приходили солдатские письма с разных фронтов. Адреса на многих "треугольниках" был до крайности лаконичными: "Урал. Фаине Шаруновой". Но письма находили адресата. Они давали старшей горновой и всем ее товарищам по работе новые силы на их линии фронта. Такой неразрывной крепости между тылом советской страны и фронтом не было дано предусмотреть гитлеровским стратегам. Могучую силу человеческого духа не могли сломить самые жестокие лишения и физические страдания.
Великое испытание на стойкость и мужество довелось выдержать в марте 1943 года и Фелисате Шаруновой. Когда перекрывали летку, ее неопытный подручный занервничал и допустил ошибку. Огненный фейрверк из брызг расплавленного чугуна окатил Фелисату, тут же вспыхнула одежда. Сначала Фелисате хотелось одного: просто выжить. Но потом, когда дела пошли на поправку, решила снова вернуться к родной "домнушке". И через несколько месяцев вернулась к ней. Не только в соленом поту, как было прежде, уходила она теперь домой после долгой рабочей смены, но еще и в крови: тоненькая послеожоговая кожа не выдерживала резких движений, большого напряжения мышц и лопалась. Зато еще более стойким, закаленным становился характер Фелисаты Шаруновой, еще яростнее работала она у своей "домнушки".
Пот и кровь первой в мире женщины старшей горновой Фелисаты Шаруновой, пот и кровь тагильских металлургов сплавились воедино во всенародной чаше гнева и страданий советских людей в тот сплав невероятной мощи, из которого родилось наводящее смертный ужас на врага грозное уральское оружие. И нет такой силы, которая бы смогла устоять перед ним.
Владимир Васютинский
Клятва Сталину
Вся Свердловская область 1 января 1942 года поклялась товарищу Сталину "в новом 1942 году удвоить, утроить выпуск всех видов вооружения и боеприпасов". Сразу же появились "двух-сотники", выполнявшие за смену по две нормы. Но уже через два месяца фрезеровщик Вагоностроительного завода Дмитрий Босый сделал... 1480 процентов нормы, то есть за четыре дня – месячное задание! Случай, казалось, уникальный и невероятный – ведь нормы рассчитываются исходя из реальных возможностей оборудования и способностей человека. Перевыполнить вдвое-втрое это еще куда ни шло. Тем более что ленинградец Дмитрий Босый, эвакуированный в Нижний Тагил, и до войны слыл опытным фрезеровщиком. Но в 15 раз! Конечно, помогло изобретенное им приспособление, позволявшее на одном станке одновременно обрабатывать несколько деталей, но и знаменитый "русский характер" тоже нельзя списывать со счетов.
О невероятном успехе тагильчанина написала "Правда", информация прошла по Совинформбюро. По всей стране, от Волги до Дальнего Востока, поднялось движение "тысячников". Рекорды пере-стали быть единичными. В самом Тагиле вскоре было больше сотни "тысячников". Как написал один столичный журналист, Босый стал законодателем моды: к его действиям присматривались, копировали. Когда Босый решил разобрать станок, чтобы промыть его керосином, – весь цех кинулся требовать ветошь – тоже промывать.
Уже в мае 1942 года тысячники-стахановцы собрались на областное совещание, где было принято обращение к труженикам Свердловской области: "Мы, тысячники, такие же рабочие, как и все остальные. Так работать, как работаем мы, может научиться любой рабочий. Секрет наших успехов прост. Это, прежде всего, неукротимое стремление работать по-фронтовому, давать нашей героической Красной Армии как можно больше вооружения и боеприпасов. А что значит работать по-фронтовому? Это значит в совершенстве знать свой станок, уметь выжимать из техники все, что она может дать, работать умело, творчески, с душой, работать за двоих, за троих. Для того чтобы всем добиться рекордной выработки, перевыполнять ежедневно план, нужно заблаговременно до гудка прийти на работу, привести в полный порядок свой станок, обеспечить себя
материалом и инструментом и т.д. Без хорошей организации своего дела нет и не может быть успеха в борьбе за высокую производительность труда",– писали они. Г.П. Никитин, один из первых тысячников УВЗ, специально дома репетировал движения у станка, как хореограф ставит танец, чтобы движения были максимально точными и быстрыми. А чтобы техника поспевала за человеком, придумал ряд усовершенствований.
Но тысячники не только стремились "дать вал". Они учили мастерству других – тем более что основной процент работников на заводах составляли подростки, буквально выдернутые из-за парт, и неквалифицированные люди со стороны. На УВЗ в 1942 году работало около тысячи человек в возрасте 13–15 лет, три с половиной тысячи 16–17-летних. Куда им без наставников? Тот же Дмитрий Босый за год обучил шестнадцать молодых рабочих.
За высокопроизводительные методы обработки металла с помощью усовершенствованных им приспособлений и правильного подбора фрез Д.Ф. Босый получил Сталинскую премию второй степени. Он и дальше показывал пример другим: однажды в смену выполнил 62 нормы.
Яков Раз ливийский
Стройка войны
Внезапно напав на СССР, Гитлер был уверен, что первые же успехи его армий посеют панику и неразбериху в глубоком советском тылу и у руководства страны не хватит ни времени, ни материальных средств для быстрого перевода народного хозяйства на военные рельсы. Просчитался фюрер в своих стратегических планах. Вот краткая хроника ввода в строй основных производственных мощностей за период войны в Тагиле:
1941 год – мартеновская печь № 3 и толстолистовой стан;
1942-й – мартеновская печь № 4, бандажный стан, аглокомбинат на две ленты и дробильно-сортировочная фабрика на ВЖР;
1943-й – мартеновские печи № 5 и 6, третья коксовая батарея, фабрика магнитного обогащения на Высокогорском руднике, гофманская печь № 4 на огнеупорном заводе;
1944 год – четвертая кок-совая батарея и доменная печь № 3.
Из приведенной хроники видно, с какой быстротой вступали в строй на НТМЗ в тот тяжелейший период мартеновские печи и другие агрегаты. Неразберихой и паникой в Нижнем Тагиле, как говорится, даже не пахло.
К сооружению третьей домны на заводе Тагилстрой – Тагиллаг приступил летом 1943 года. Этот объект ввиду его исключительной важности для усиления военной мощи страны взял под свою эгиду комсомол, объявив Всесоюзной ударной комсомольской стройкой. В Нижний Тагил по его призыву приехали более 2000 юношей и девушек. На строительной площадке действовала выездная редакция "Комсомольской правды". Повсюду молодежь действовала с присущим ей напором и инициативой: ею были организованы ночные пикеты и контрольные посты, от предприятий-поставщиков комсомол потребовал организовать досрочное выполнение заказов для тагильской домны. Не хватало огнеупоров, оборудования – отыскали необходимое в прифронтовой полосе, встал вопрос о корпусе – монтажники бригады А.Г. Минаева под бомбежками демонтировали тульскую домну и отправили ее на Урал. Таких примеров массового энтузиазма и героизма на строительстве третьей домны – множество. Комсомольские бригады Данилушкина и Четверикова получили задание вырыть котлован под один из фундаментов. В обычных условиях для этого в летнее время потребовалось бы не меньше недели. А тут земля мерзлая, зимняя поземка метет. И на наряде, что вручили бригадам, короткая приписка: "Фронтовое задание. Срок два дня..." Невероятно, но комсомольцы справились, уложились в отведенный срок. Токарь Пауль Вильвальд, изготовлявший детали по заказам строителей, изобрел приспособление, позволявшее ему выполнять по семь норм за смену. Не откладывая дела в долгий ящик, познакомил со своим изобретением других токарей, и вскоре те тоже стали давать по нескольку норм.
Последний пример особенно показателен для многонационального коллектива строителей третьей домны, во всем проявлявших сплоченность, дружбу, живущих единым устремлением – скорее победить ненавистного врага. Кстати, Гитлер в этом плане тоже стратегически просчитался: полагал, что при испытании войной рассыплется многонациональное советское государство на враждующие друг против друга нации и народности. И у Сталина также имелись сомнения относительно патриотических чувств, надежности некоторых национальных меньшинств, населявших страну. Считал возможным, что они станут "пятой колонной" гитлеровцев. Вот из-за такого рода опасений, совершенно надуманных, как показало время, Сталин ликвидировал автономную Советскую Социалистическую Республику немцев Поволжья, ее население в приказном порядке было переселено на восток. Часть "переселенцев" оказалась в Нижнем Тагиле, в составе ныне всем нам печально известного Тагиллага. Сюда же в строительный отряд № 1874 трудармии отозвали и фронтовиков немецкой национальности, уже защищавших от фашистов рубежи советской страны. Электронная версия historyntagil.ru. Узники Тагиллага принимали непосредственное участие в строительстве третьей домны. Среди них было много коммунистов и комсомольцев. И работали они столь же самоотверженно, как и другие участники Всесоюзной ударной. Хотя им, сегодня это не грех признать честно, приходилось в то время значительно труднее остальных: уже само слово "немец" у многих тогда спонтанно вызывало отрицательные эмоции. Советские немцы это видели и хорошо понимали, что главные виновники их страданий, физических и моральных, – фашисты. Потому стремились работать так, чтобы доказать свое право на смертельную ненависть к общему для всех советских людей врагу. Мне вспоминается сейчас разговор 20-летней давности с участником строительства третьей домны, кавалером нескольких орденов и медалей ветераном Тагилстроя Иваном Ивановичем Гебелем.
– Я и мои товарищи, советские немцы, – сказал он доверительно, – работали на стройке так жарко, что сумели растопить тот холодок, который поначалу ощутили, и завоевали авторитет в коллективе. Работа все расставила на правильные места.
И еще один штрих к картине, нарисованной И.И. Гебелем. В соревновании каменщиков огнеупорной кладки, работавших на футеровке доменной печи, признанным лидером считалась комсомольско-молодежная бригада Александра Шмидта. Она несколько месяцев подряд удерживала у себя переходящее Красное знамя Государственного Комитета Обороны. Состояла сплошь из тагиллаговцев, коим было всего по 17–18 лет от роду. Но работали они на удивление споро, показывали поистине замечательные результаты.
А в целом за три зимних месяца 1943/44 года в большинстве своем вчерашние школьники Всесоюзной ударной, выполняя самые сложные и ответственные работы по монтажу оборудования и кладке огнеупоров, уложили 14 тыс. кубометров огнеупоров, смонтировали более 20 тыс. тонн металлоконструкций, свыше 3 тыс. тонн оборудования. Причем все исключительно добросовестно сделали молодые строители. Председатель Государственной комиссии академик И.П. Бардин очень придирчиво выискивал огрехи, излазив подготовленную к сдаче домну вдоль и поперек, заглянув в каждый закуток. Ничего не нашел! И с удовлетворением записал в приемочном акте: "Третья новотагильская домна построена отлично". А еще и его, и всех остальных членов приемочной комиссии чрезвычайно впечатлило то, что построили тагильчане такую отличную домну всего за девять месяцев. На три месяца раньше, чем диктовали жесткие сроки задания ГКО.
27 апреля 1944 года прозвучала громкая команда начальника доменного цеха Л.Я. Левина: "Пробить летку!". Несколько ударов пикой – и сначала ручейком, а потом брызжущим искрами огненным потоком устремилась по желобу жаркая чугунная лава. И тут же тишину весеннего дня разорвали орудийные залпы: тагильским металлургам и строителям салютовали выстрелами из танковых пушек восхищенные экипажи новеньких "тридцатьчетверок", завернувшие перед отправкой на фронт на выпуск первого чугуна из мощной домны, построенной молодыми строителями в рекордно короткий срок.
Владимир Васютинский