Мы покидаем наш Дом...
Ленинградцы перед возвращением домой – в Ленинград
Первыми покинули наш детский дом ленинградцы. Они уехали почти сразу после снятия блокады Ленинграда. Остальные ребята оставались до трудоустройства и выпуска из детского дома.
По существовавшему во время войны закону детей из детских домов трудоустраивали с 14 лет. Однако потребность в рабочих руках была столь велика, что многих ребят, как было у нас, отправляли в ремесленные училища уже после 5 класса, то есть в 12-13 лет. Только редкие счастливцы оканчивали в детском доме 10 классов. Из нашей группы окончили среднюю школу 4 человека, я, в том числе. Поэтому мы учились в средней школе вместе с домашними. Школа находилась в центре города рядом с Троицким собором. Внутри собор был разрушен, но сохранилась лестница, ведущая на колокольню. Она была шаткой и ветхой. Но это не мешало нам, рискуя жизнью, добираться до колокольни и с невероятной высоты обозревать окрестности. Панорама открывалась захватывающая: горы, леса, река, бескрайние дали. Адреналина прибавляло ощущение высоты и риска рухнуть вниз с шаткой лестницы. Троицкий собор, как многие церкви в Верхотурье, сейчас восстановлен, можно любоваться на его прекрасное внутреннее убранство и росписи, а на городской площади перед школой появился памятник истории Верхотурья с верхотурским гербом.
Но продолжу рассказ о трудоустройстве. Воспитанников, мальчиков и девочек, отправляли в ремесленные училища городов Серова и Краснотурьинска. Но самое большое число ребят направляли в Нижний Тагил, в ремесленное училище № 25. В училище готовили кадры рабочих для Уралвагонзавода, на котором выпускались танки Т-34. За время войны заводом было выпущено 35000 танков. Машины с полигона сразу отправлялись на фронт. Я уже писала, что два танка Т-34 стоят у Мемориала павшим воинам в Берлине, как напоминание о том, что именно эти танки, наряду с катюшами и автоматами, стали мощным оружием, обеспечившим победу нашей стране.
Ветераны завода вспоминают, что во время испытаний готовых к выпуску танков приезжала комиссия из Москвы (директором в то время был Юрий Евгеньевич Максарёв, внедрявший передовые технологии сварки академика Патона, работавшего во время войны на Уралвагонзаводе). Вот один из эпизодов, рассказанный бывшим рабочим: "Годы войны. В один из дней комиссия прибыла на полигон: предстояло испытать броню Т-34. Кто-то засомневался в её прочности. Тогда директор завода Ю.Е. Максарёв приказал зарядить пушку не болванкой, а боевым снарядом, сел в люк и закрыл дверь за собой…." Уральская броня оказалась непробиваемой!
Ребят в ремесленное училище № 25 Нижнего Тагила отправляли каждый год. Так как они были по существу детьми, то еще 2 года бывшие воспитанники находились на государственном обеспечении. Их кормили в столовой завода и выдавали одежду. На заводе же проводились теоретические занятия и практика. Обучались на токарей, слесарей- ремонтников, фрезеровщиков, электриков.
Наши детдомовцы в ремесленном училище № 25 в Нижнем Тагиле
Многие ребята были маленького роста. Чтобы они могли работать на станках, им подставляли скамеечки под ноги. Была у нас в детском доме очень маленькая девочка - Нина К. Ее даже прозвали "Кнопка". Так вот она была направлена в училище после 7 класса. И работала, наряду со всеми, а по окончании училища получила 5 разряд токаря, как и многие бывшие воспитанники. А это свидетельствует о высокой квалификации.
Жили ребята в общежитии. Для этого было построено большое двухэтажное деревянное здание. В нем на 2-ом этаже наряду с комнатами, в которых жили ремесленники, находился большой зрительный, а на 1-ом – спортивный залы. Так же, как в детском доме, здесь была организована художественная самодеятельность и спортивные игры. После работы на заводе занятия спортом и самодеятельность заставляли забыть о скудности быта и недетских обязанностях. Девочки жили в доме неподалеку, но тренировались и выступали в самодеятельности вместе с мальчиками в этом просторном здании.
Через несколько лет после окончания войны из детских домов уже не поставляли воспитанников на заводы, и в 1953 году общежитие ликвидировали, а в этом здании открыли мужскую школу №70. По какой-то фатальной случайности, (такой вот оксюморон!), в этом же году, после окончания института, отказавшись от аспирантуры, я получила направление на работу учителем литературы именно в школу № 70. Поэтому предысторию этой обители узнала досконально.
После окончания ремесленного училища ребята оставались работать на заводе по полученным специальностям с высокими разрядами. Многие из них после войны стали известными людьми, квалифицированными и заслуженными работниками Уралвагонзавода. Они оканчивали среднюю школу рабочей молодежи или машиностроительный техникум, открытые неподалеку от завода. Некоторые заочно учились в высших учебных заведениях. Конечно, проблем было много: получение жилья, устройство быта, создание семьи. Все это требовало больше усилий, чем просто работа на заводе. Но нужно было справляться, и они справились. Этому способствовала и привычка не тратить попусту время, а действовать, ни на кого не надеясь, становиться на ноги.
Трудоустраивали детдомовских детей и в другие отрасли промышленности. Так, после окончания 7 класса почти всех девочек из украинской группы направили на трикотажную фабрику в Ивантеевку .Они тоже жили в общежитии и обучались, а потом работали на фабрике. Сначала я переписывалась с некоторыми из них, но после моего выхода из детдома постепенно переписка прекратилась.
Восемь девочек из этой группы уезжают в Ивантеевку
В эти же годы все успешно учившиеся могли остаться в детском доме до окончания средней школы, после чего им открывалась дорога для поступления в институты.
Самая предсказуемая судьба оказалась у ребят, занимавшихся в духовом оркестре. В Свердловске, на улице Вайнера, дом № 2, в то время находилась школа военных музыкантских воспитанников. В эту школу поступали подростки 12-13 лет. Из нашего детского дома каждый год туда направлялась небольшая группа музыкантов. Однажды мне поручили сопровождать мальчиков, которые должны были пополнить ряды музыкантских воспитанников - Борю Силуянова, Толю Волынского, Сему Зака, Мишу Крутова, Колю Сушина. Поэтому я узнала, как устроено их обучение.
Школа находилась на полном государственном обеспечении. Воспитанников кормили, одевали в военную форму с отличительными знаками музыкантов и обучали игре на различных духовых инструментах. После окончания школы ребят распределяли по военным оркестрам воинских подразделений всех родов войск по всей стране и заграницу. Например, мой друг Валентин Шувалов служил в оркестре части, находившейся в пограничной Кушке, Боря Силуянов, как уже упомянуто, в Кремлевском духовом оркестре в Москве, Коля Шалеев – в Австрии, в Вене, а Вася Мызников – в Германии. И так все выпускники были устроены и служили в армии музыкантами в оркестрах. А как военные пользовались всеми формами довольствия и обмундированием.
Студенты-детдомовцы и музыкантские воспитанники
Сидят (слева - направо): Ася Шалимова, Борис Зырянов, Ася Исакова, Рая Зуева, Шура Иванова. Стоят: Коля Сушин, Сёма Зак, Боря Крутов, Боря Силуяеов, Вася Мызников
Шуру Иванову, Ваню Ковалева, Сережу Григорьева и меня оставили в детском доме оканчивать среднюю школу. Это был счастливый случай. Ведь в детском доме после войны хоть и уменьшилось количество детей, но все равно их было несколько сотен. Шура Иванова поступила в Свердловский педагогический институт на физико-математический факультет, Ваня Ковалев и Сергей Григорьев – в Уральский политехнический институт на физико-технический факультет.
Сергей - ленинградец,
он очень хотел вернуться на родину. Детские дома
из Ленинграда, как я уже писала, вернулись
обратно. Но не все ребята были воспитанниками.
Поэтому Сергей смог вернуться на родину только
теперь. Он перевелся из Свердловска в Ленинград и
оканчивал институт уже там. Постепенно связь с
ним оборвалась. Остались лишь фотографии.
А меня после экзаменов в 10 классе вызвал к себе директор детского дома и сказал, что оставляет здесь воспитателем!?
Но надо знать мой характер. Я спокойно выслушала его, не возразив ни слова. Потом пошла в контору, где хранились наши личные дела, и сказала, что мне нужен аттестат для поступления в институт. Никто не знал о разговоре с директором, и мне выдали все необходимые документы. Сравнив, что в университете надо учиться 5 лет, а в пединституте только 4 года, я подала документы на историко-филологический факультет Свердловского пединститута, тем более что в послевоенные годы стало заметно, как поредели ряды профессоров и доцентов, поэтому в университете и в пединституте почти все курсы читали одни те же преподаватели. Конкурсы в высшие учебные заведения после войны были большими. Прибавились фронтовики. Помню, на историческом отделении учился студент, потерявший на фронте руку, и не он один.
На наш факультет конкурс был – 8 человек на место. Я сдала все экзамены в первом потоке успешно, получив за экзамены по всем предметам "отлично", и только один предмет сдала на "хорошо". Но зачисления еще не было. Тогда я пошла к ректору – профессору Якову Денисовичу Петрову и попросила дать справку о поступлении в вуз. Он посмотрел экзаменационный лист, проходной балл у меня был. Но удивился моей просьбе. Тогда пришлось объяснить мою ситуацию. Я не знала, конечно, что выпускники из детского дома поступали вне конкурса. Ректор вызвал своего секретаря и попросил напечатать справку о моем зачислении. Когда я вернулась в Верхотурье, директору детского дома ничего не оставалось, как поздравить меня и отпустить, как говорится, "с Богом".
Мы приехали в Свердловск. Нас поместили в общежитие. В некоторых комнатах поселяли тогда человек по 30. Домашние получали помощь и посылки из дома, а мы жили на стипендию. Она была очень скоромной, даже повышенная, ее не хватало до конца месяца. Помню, как-то деньги кончились за 2 дня до стипендии, ходила почти голодная. Когда получили стипендию, мы с Верой Бахирко (она тоже была воспитанница детдома из города Талица) купили буханку хлеба и пачку маргарина и съели "в один присест". С тех пор я маргарин в рот не беру...
Несмотря на скудность питания, я еще умудрялась заниматься спортом. Посещала три спортивные секции: гимнастическую, конькобежную и волейбольную. Тем более, что на соревнованиях нам выдавали талоны на обед и плитку шоколада. И так поступали многие студенты. В Свердловске году в 1951-52 проходили Всесоюзные соревнования по беговым конькам. Главными соперницами были москвичка Мария Исакова и свердловчанка Римма Жукова. Мы постоянно проводили время на трибунах стадиона "Динамо" и болели за Жукову, конечно. Но победила более опытная Исакова. В спорте часто трудно предсказать победителя.
Студенческая жизнь, как во все времена, "била ключом". Мы занимались и художественной самодеятельностью, ходили на концерты и в кино. Особенно любили утренние сеансы. Билеты на них стоили 10 копеек. Иногда ради нового фильма приходилось "жертвовать" первой лекцией. Но мы и занимались в спецкурсах по выбору, посещали научные кружки, дружили со студентами из других вузов. Было принято общаться группами. К нам на семинары и диспуты приходили студенты из Уральского политехнического института, а мы – к ним.
Мы влюблялись и ходили на свидания. Но одеваться, идя в театр или на свидание, надо было соответствующим образом. Вопрос об одежде тогда решался просто: у студентов было принято в экстренных случаях "одалживать" одежду. Скажем, кому-то надо было идти на свидание, а не в чем. Тогда одежду для "счастливчика" собирали всем общежитием. Например, меня одевали так: кофта "от украинки Веры Бахирко", юбка "от польки Рузалии Зайнчуковской", модное тогда фигаро "от русской Светланы Уткиной". И когда я появлялась перед воздыхателем, он говорил восхищенно: "Как ты хорошо выглядишь, ты похожа на венгерку". А я только посмеивалась в ответ. И так "одевали" многих, не только детдомовских, но и домашних тоже.
Студентов, способных себя кормить и одевать, после войны было немного, и родители могли помочь тоже немногим. Всем надо было выживать.
Студенты-детдомовцы: стоит - Ваня Ковалев, сидят (слева - направо): Борис Зырянов, Ася Шалимова, Рая Зуева, Шура Иванова, 1952 г.
Так по-разному начиналась самостоятельная жизнь воспитанников нашего детского дома. Но как бы то ни было, в самые тяжелые годы для страны государство не бросило детей-сирот на произвол судьбы, кормило и одевало их, обучало и развивало. Самые обычные простые люди учили нас навыкам, которые необходимы в жизни, согревали своей добротой и заботой. Все плохое забывается, а доброта, ласка и любовь, так необходимые детям- "подранкам", - никогда! И мы это не забыли, судя по воспоминаниям, которые опубликованы в следующей части книги.