Фотий Швецов (часть 4)
...Год 1840-й выдался непростым.
В конце января умирает Илья Григорьевич Швецов, а
в конце марта на заводы приходит известие о
кончине Павла Николаевича Демидова. Оба события
доставили Фотию Ильичу немало хлопот.
Перед кончиной, старый Швецов огласил свою "духовную", согласно которой всё его движимое и недвижимое имущество отходило в пользу старшего сына Фотия. Но после похорон, Фотий Ильич собрал братьев и сестёр, и сообщил, что намерен отказаться от отцовского наследства в пользу брата Григория, который "по младости лет и, находясь на обучении" так, и не успел обзавестись ни семьёй, ни своим хозяйством. Семья поддержала решение Фотия Ильича.
Сложнее обстояло дело с последствиями ухода из жизни Павла Демидова. Пока было совершенно непонятно, кто будет управлять долей Павла Николаевича. Опытный Данилов предположил, что Аврора Карловна, имея на руках малолетнего сына, вряд ли станет вникать сама в заводские дела. Это означало, что, либо она доверит управление своей долей Анатолию Николаевичу, либо найдёт управляющего, с которым нынешнему "менеджменту" демидовского хозяйства придётся искать общий язык.
...А между тем, на Нижнетагильском заводе, со дня на день, должен был разрешиться весьма важный вопрос, который уже три года не давал покоя тагильской староверческой общине. Этот вопрос касался старообрядческой Свято-Троицкой часовни, за обладание которой староверы бились аж с 1800 года. Во время визита на тагильские заводы наследника престола, в мае 1837-го, староверы обратились к нему с просьбой оставить часовню за общиной. Но уже в сентябре того же года на завод прибыл камергер Е. И. В. Скрипицын, который привёз раскольникам ответ от императора Николая: Свято-Троицкая часовня должна быть обращена в единоверческую церковь, если об этом появится заявление единоверческой общины. Однако, желающих на Свято-Троицкую часовню пока не находилось, и вопрос три года "провисел в воздухе".
Надо сказать, что к середине XIX века былого единодушия среди тагильских старообрядцев уже не наблюдалось, и многие склонялись к принятию единоверия. В конце концов, крестьянин Федор Уткин (сын которого – Илья – впоследствии стал одним из самых состоятельных купцов Тагила), сплотил вокруг себя более 50 семей тагильских староверов. 4 апреля 1837 года община вынесла решение на принятие единоверческого священства, попросила епархию подыскать им достойного священника, и помочь в овладении Свято-Троицкой часовни. В течении трёх лет заявка Уткина ходила по инстанциям, и, наконец, 20 февраля 1840 года из столицы приходит разрешение передать часовню единоверцам.
...Передачу Свято-Троицкой часовни назначили на 30 марта. Для этого была собрана комиссия, в состав которой вошли управляющие Д. В. Белов, П. Д. Данилов и Ф. И. Швецов, а так же судья Соболев, жандармский подполковник Жадовский, начальник полицейского отделения Львов и священник Пырьев с понятыми. Но раскольники, узнав о передаче часовни единоверцам, подняли смуту и, разогнав полицейское охранение, заняли часовню и заперлись в ней. С "бунтовщиками" начали вести переговоры: сначала Павел Данилович Данилов, а затем и Фотий Ильич Швецов. Но староверы не унимались. Данилова просто не хотели слушать, потому, что он "...на заводах ещё свиные полдни пребывает". У Фотия Ильича, дело поначалу пошло лучше: его выслушали, и некоторые даже стали соглашаться с его доводами. Но тут кто-то из "сидельцев" вспомнил о приказчике Соловьёве. По воспоминаниям Жадовского "...из часовни стали кричать: "Не слушай Фотейку! Через него Фёдора Петровича с заводов изжили. И нас обманут..." Переговоры были сорваны.
Староверы удерживали свою святыню полтора месяца. В конце концов, 15 мая 1840 года начался "мокрый штурм" часовни: засевших внутри старообрядцев стали заливать водой, а затем за дело взялась полиция.
Свято-Троицкая церковь (фото конца XIX в )
По указу Святейшего Синода Свято-Троицкая часовня 27 декабря 1841 г. обращена в церковь в "древнем стиле", как и просили единоверцы, а 4 июня 1842 г. была освящена в единоверческую церковь...
...Тем временем стало известно, что согласно завещанию Павла Николаевича, всё его имущество и состояние отходили сыну Павлу, а до достижении наследником совершеннолетия, поступало в управление опекунскому совету, в состав которого вошли вдова заводчика Аврора Карловна, брат Павла Николаевича – Анатолий, и граф Арсений Андреевич Закревский, с которым усопший был в дружеских и деловых отношениях.
Портрет генерал-адъютанта графа Закревского (худ. С. Зарянко, 1848 г.)
Отставной генерал-губернатор Финляндии и бывший министр внутренних дел Российской Империи граф Закревский в столичном бомонде слыл солдафоном и страдающим паранойей самодуром. По свидетельству известного русского публициста и философа Бориса Николаевича Чичерина "...Закревский являлся настоящим типом николаевского генерала, олицетворением всей наглости грубой, невежественной и ничем не сдержанной власти. Он хотел, чтобы всё перед ним трепетало, и если дворянству он оказывал некоторое уважение, то с купцами он обращался совершенно как с лакеями. Граф всюду видел злоумышленников; в особенности либералы были предметом зоркого наблюдения; шпионство было организовано в обширных размерах..." Над необразованностью и скупердяйством Арсения Андреевича насмехалась даже императорская чета. А после того, как в 1848 году его назначили военным генерал-губернатором Москвы, среди московской знати за ним закрепилось прозвище "Чурбан-паша".
...Уход из жизни Павла Николаевича сразу же сказался на денежных потоках, направляемых на заводы для технического перевооружения и обучения служащих. Граф Закревский, как сам он писал Авроре Карловне, "произвёл знакомство с финансовым состоянием уральских заводов" и выявил, говоря современным языком, факты нецелевого использования хозяйских средств. Для уменьшения расходов Закревский предлагал госпоже Демидовой закрыть Выйское училище, черепановское "Механическое заведение" и даже заводской госпиталь. Отдельное "недоумение" граф высказал и по поводу того, что заводы управляются не иностранными специалистами, а "выходцами из подлого сословия". Инициативы Закревского не нашли поддержки ни у Авроры Карловны, ни у Анатолия Николаевича, а самому графу было вежливо указано на его место в делах производственных. И всё же, Анатолий, привыкший считать деньги тщательнее, чем старший брат, несколько сократил расходы на обучение "заводских воспитанников" в Петербурге, Москве и за рубежом. Не получил хозяйской поддержки и "пароходный" проект. Точнее говоря, Анатолий был не против, если Фотий Ильич с Павлом Мокеевым и Мироном Черепановым возьмутся за постройку речного парохода, но строить пристани и склады на Волге и Каме, он не желал из-за "значительных издержек". Тем не менее, строительство парохода началось уже летом 1840 года. На том самом месте, где Швецов строил и испытывал пароход купца Тюфина, возвели верфь, большой сарай, хозяйственные постройки, и Фотий Ильич со своими единомышленниками приступил к работе.
...До недавнего времени единственным, прямым доказательством существования тагильского парохода считались воспоминания известного английского учёного-геолога, сэра Родерика Импи Мэрчисона, побывавшего на нижнетагильских заводах в 1841 году.
Сэр Родерик Импи Мэрчисон (худ. Арчибальд Гейкей)
Сэр Родерик несколько раз наблюдал на заводском пруду паровое судно, пересекавшее водоём в разных направлениях, о чём писал в своих дневниках и письмах.
Но в начале нынешнего века в запасниках одного из парижских музеев были найдены архивы Феликса Вейера (сына уполномоченного в делах Демидовых во Франции Анри Вейера), который занимал пост управляющего главной, петербургской конторой после перевода П. Д. Данилова в Нижний Тагил. Часть документов из этого архива были полностью посвящены строительству на тагильских заводах речного парового судна. В них, в частности, отмечалось, что "изготовлением пароходного баркаса заняты технический управляющий заводов г-н Швецов, механик г-н Мокеев, учительствующий в заводской школе г-н Стеблов при содействии приказчика г-на Ерофеева и г-на главного заводского механика Черепанова М. ...", и что "Monsieur Schvetsoff * иных ресурсов для своего прожекта не запрашивает, и потому видимых неудобств заводу не доставляет..."
Позднее, эта верфь была приписана к усадьбе Фотия Ильича, построенной им в Матильдовом предместье, а место, где она находилась, в народе получило название "Корабельный мыс".
Реализация "пароходного прожекта" не помешала Швецову продолжать оснащать демидовское хозяйство новыми машинами. Так, в течении 1840 года были запущены ещё две паровые машины на заводах, и ещё две на золотых приисках Демидовых. Но главным событием этого года стала победа в "конкурсе" по поставке рельсов для государственных железных дорог "Петербург – Москва" и "Петербург – Рыбинск". Несмотря на то, что практического опыта по изготовлению рельсов на тагильских заводах не было, Фотию Ильичу при поддержке главного управляющего Павла Даниловича Данилова удалось убедить Анатолия Демидова в необходимости развития этого производства.
А в ноябре 1840-го в Тагил пришло известие о свадьбе Анатолия Николаевича Демидова и Матильды Бонапарт. Само по себе событие не касалось лично Фотия Ильича, но последствия этого брака нашли отражение в биографии Швецова уже через три года...
...Всю первую половину 1841
года Фотий Ильич находится в разъездах.
Несмотря на то, что государственная комиссия
отдала привилегию на изготовление рельсов для
железных дорог из Петербурга в Москву и Рыбинск
демидовским заводам, выполнение проекта
оказалось под угрозой срыва. Причина оказалась
проста: расходы по транспортировке рельсов с
уральских заводов оказались намного выше
расчётных. Кроме того, существовали опасения, что
из-за состояния дорог продукция будет
поставляться на строительство с опозданием.
Этого никак нельзя было допустить: царь и без
того недолюбливал Анатолия Демидова, и срыв
поставок мог окончательно испортить его
репутацию.
В конце концов, было принято решение построить прокатные станы с пудлинговыми печами на малых демидовских заводах в Твери, под Петербургом и близ Москвы, и уже оттуда поставлять рельсы на строящиеся железнодорожные ветки.
Задача была успешно решена.
Более того, через год, правительство обратилось к
Анатолию Демидову с предложением "принять на
себя приготовление рельсов для нужд е.и.в.
железных дорог в объёме не менее ста тысяч пудов
в год", и в 1843 году такой договор был подписан.
Правда, на Нижнетагильском заводе производство рельсов началось лишь с 1855 года.
Здесь мы сделаем паузу, чтобы сделать небольшое разъяснение относительно встречающихся, и не только в художественной литературе, сведений о "демидовских рельсах с клеймом "Старый соболь"". Рельсовая продукция демидовских заводов никогда не клеймилась "старым соболем". Вид рельсовых клейм демидовских заводов приведён ниже:
Рельсовые клейма Нижнетагильского завода в XIX веке
Клейма несли полную
информацию о продукции: владелец
завода-изготовителя и само название завода;
месяц и год изготовления; материал, из которого
выполнено изделие (сталь или бессемер).
Если прокат рельсов производился по заказам
казенных железных дорог, то перед заводским
клеймом ставилась аббревиатура той железной
дороги, для которой выполнялся заказ:
"З.Ур.ж.д." (Западно-Уральская железная
дорога), "Тр.ж.д." (Троицкая железная дорога) и
так далее.
Что касается демидовского клейма "старый соболь" (а были ещё и не демидовские "соболя"), то оно широко использовалось в период владения уральскими заводами Акинфия Никитича. После его смерти право клеймить свою продукцию "соболем" перешло к среднему сыну – Григорию. Но он распорядился правом иначе, предложив братьям Прокопию и Никите использовать "соболя" для маркировки всего демидовского железа идущего на экспорт. На том братья и порешили. Но очень скоро на внутреннем и внешнем рынках металлов появилась продукция других заводчиков, которые ставили на своё железо клеймо в виде соболя. "Соболями" клеймили своё железо Савва Собакин (Яковлев), который купил у Прокопия Демидова его заводы; владелицы Каслинских заводов Расторгуевы, владелец железоделательных заводов в Ревде Григорий Пермикин; "соболь" присутствовал и на клеймах Очерского и Кыновского заводов графа Строганова. "Собольего" железа стало так много, что Демидовы, начиная с Никиты Акинфиевича, стали отказываться от этого клейма. Уже в XIX веке "соболь" ставился лишь на клеймах сортового железа Висимо-Уткинского завода, да на крупносортную и полосовую цементную сталь...
...Во время поездки по маршруту будущей Рыбинской железной дороги, Фотий Ильич случайно знакомится с купцом 1-й гильдии Никитой Фёдоровичем Мясниковым. Уроженец села Красный Холм Тверской губернии купец Мясников уже давно активно развивал свои дела в Сибири, имел широкую сеть продуктовых магазинов от Оби до Байкала, виноторговлю и золотые прииски. Но, узнав, что через родное село в перспективе пройдёт железнодорожная ветка, примчался сюда для того, чтобы разузнать, нельзя ли вложиться своим капиталом в железнодорожное дело. Оказалось, что Никита Фёдорович давно следит за развитием парового машиностроения в России, и намерен "обустроить пароходное судоходство" в бассейне Оби и на Байкале.
"Коммерции советник", купец 1-й гильдии Никита Фёдорович Мясников (порт. неизв. худ.)
Оказалось так же, что купец Мясников не только знает о Фотие Ильиче и его достижениях, но и давно уже намеревался приехать на Нижнетагильский завод и "покорнейше просить аудиенции у господина Швецова с целью обсуждения разных технических вопросов". Сейчас купец собирался ехать в Красноярск, где недавно купил место под дом, и если господин Швецов не возражает, то Никита Фёдорович почтёт за честь составить ему компанию в дороге.
Это знакомство во многом
изменило жизнь Фотия Швецова.
Оставив распоряжения насчёт постройки дома в
Красноярске, Никита Мясников вернулся на Урал и
вновь встретился с Фотем Ильичом. Очевидно, в
ходе этой встречи, купчина заказал Швецову
20и-сильный пароход. В 1839 году Никита Фёдорович
получил государственную привилегию на
коммерческие речные перевозки, но по условиям
привилегии, её обладатель должен был в течении
трёх лет приобрести или построить судно и
совершить на нём хотя бы один рейс. Но в бассейне
Оби, не говоря уже о более отдалённых районах
Сибири, не было ни одного машиностроительного
предприятия, а покупать судно за границей
Мясников не решался. Был у купца ещё один срочный
заказ. В 1840-м году, на притоке Удерея, реке Большой
Пескиной, им был открыт самый богатый из всех
удерейских приисков — Спасский. Иностранные
специалисты, которых Никита Фёдорович приглашал
для обустройства прииска, посоветовали ему
установить на Спасском две паровые машины для
промывки песков. Машины, предложенные
иноземцами, показались купцу дорогими и
ненадёжными. В то же время, он слышал и читал о
том, что "при заводах господина Демидова в
Нижнее-Тагильске механики строят паровые
механизмы, кои работают годами без поломок".
Сейчас достоверно неизвестно, что оказало большее влияние на решение Фотия Швецова начать собственную торговлю паровыми машинами – деньги Мясникова или какие-то свои соображения, но уже вскоре, Анатолию Демидову приходит прошение от механика Павла Мокеева, в котором он просил выделить ему земельный участок для создания собственной механической мастерской. Поручителем в прошении фигурировал Фотий Ильич Швецов. В этом прошении указывалось, что мастерская "в первую очередь будет выполнять срочные работы для железного заводу и рудника", а коммерческие заказы выполнять в оставшееся время и "без ущербу предприятиям его милости". Судя по тому, что упоминания о механической мастерской Мокеева встречаются в заводских документах того времени, такое разрешение было получено...
...В конце 1841 года Мясников получает с нижнетагильского завода одну паровую машину, а в начале следующего года – и вторую. Для пуска машин в эксплуатацию Швецов отправляет на Спасский прииск Павла Мокеева. Молодой, талантливый тагильский механик, прозванный работниками прииска "англичанином", произвёл на Никиту Фёдоровича самое положительное впечатление. Мясников трижды предлагал Мокееву пост главного механика своих приисков с годовым окладом почти 7 тысяч рублей серебром (в то время оклад Мокеева на тагильском заводе едва превышал тысячу рублей в год), но Павел Петрович неизменно отвечал отказом.
Весной 1842 года был построен, испытан и передан заказчику и пароход. Само судно создавалось по чертежам и под контролем известного беломорского корабела Михаила Батурина, а паровая машина была построена в мастерской Мокеева по проекту и под руководством Фотия Швецова. В то же самое время Мясников объявляет о создании своей пароходной компании на Оби.
"Привилегия на судоходство" выданная тюменскому 1-й гильдии купцу Мясникову в 1842 г. (фото Красноярского музея)
Но пароход Мясникова прожил
недолгую и бесславную жизнь.
Во время одного из пробных рейсов неопытный
капитан, выписанный Мясниковым из Германии,
посадил судно на мель, а начавшееся на следующий
день волнение на Оби, разбило корпус судна.
Пароход не успел даже получить названия. От этого
известия купца хватил удар, и он два месяца
пролежал в постели...
Тем временем, на тагильские
заводы начинают поступать слухи о размолвке
Анатолия Демидова со своей венценосной супругой.
А вскоре петербургская контора пересылает на
тагильские заводы подробные инструкции с
разъяснениями ситуации.
Где-то в это же время, на тагильских заводах
появляется коллежский секретарь Альфонс Фомич
Поклевский-Козелл, проезжающий из Петербурга в
Омск, к месту службы у генерал-губернатора
Западной Сибири П. Д. Горчакова.
Альфонс Фомич Поклевский-Козелл (фото неизв. авт.)
Альфонс Фомич был всесторонне-образованным человеком и талантливым организатором, но польское восстание 1830 года поставило крест на его карьере в столицах – царь всеми способами препятствовал продвижению выходцев из мятежной Польши.
На тагильских заводах Поклевский знакомится с Фотием Ильичом Швецовым, о котором много слышал ещё в Петербурге, от родственника, который работал в главной демидовской конторе. Как энергичному потомку виленского воеводы удалось убедить тагильского гения присоединиться к своему коммерческому предприятию, доподлинно не известно, но, так или иначе, в 1843 году Фотий Ильич становится компаньоном Поклевского, а немного позднее и соучредителем частного "Пароходства А. Ф. Поклевского-Козелл и Ко". Очевидно, что не последнюю роль в принятии такого решения сыграл положительный опыт сотрудничества с сибирскими купцами Мясниковым и Тюфиным. Но была и ещё одна причина: в начале 1843 года владелец Выксунского завода И. Д. Шепелев вышел на Фотия Швецова с предложением возглавить будущее производство паровозов, запасных частей к ним, а так же "иных паровых механизмов для заводов и судов". Одновременно Шепелев предложил Анатолию Николаевичу Демидову создать совместное предприятие такого профиля. Но Демидов ответил отказом. Фотию Ильичу становится ясно, что дальнейшая работа на Демидовых становится не перспективной с точки зрения развития российского машиностроения. И Швецов решает попробовать найти новое применение своим знаниям и опыту...
...Будучи исключительно
порядочным человеком, Швецов попросил у Демидова
отставки.
В ответ, Анатоль... увеличил ему жалование и отдал
"в дачу" земельный участок на берегу пруда,
тот самый, выделенный заводской конторой под
постройку дома для молодой жены Демидова –
Матильды Бонапарт. В письме своему управляющему
технической частью Анатолий Николаевич
мотивировал своё решение там, что дом Фотия
Ильича находится далеко от заставы, не в самом
чистом месте, да и вообще не соответствует
положению, которое Швецов занимает на заводах.
Был у Демидова и ещё один мотив сделать такой щедрый подарок своему бывшему крепостному: первые годы после развода Анатоль не упускал случая, чтобы навредить Матильде или унизить её в глазах окружающих. О том, что "Матильдово предместие" было отдано Швецову с такой целью, говорит следующий факт. Однажды, в 1848 году бывшие супруги оба оказались приглашены на один светский приём. Анатолий Николаевич подошёл к компании, собравшейся вокруг Матильды, поздоровался и обратился к принцессе: "Помните участок при моих заводах, названный вашим именем, мадам? Так, вот: я подарил его своему бывшему крепостному, механику Швецову..." По свидетельству очевидцев, наблюдавших за этой сценой, Матильда несколько смутилась, но тут же ответила бывшему мужу: "О, сударь! Я читала статьи господина Швецова. Он – большой учёный, и для меня будет честью, если моё имя будет упоминаться вместе с именем этого человека." Говорят, Демидов стушевался, и вскоре покинул приём...
...Точная дата возведения дома нам неизвестна. Скорее всего, он строился несколько лет, с 1844 по 1847 годы. В этом доме Фотий Ильич прожил вплоть до своего увольнения с завода и отъезда в Сибирь в 1850-м.
Вид на Матильдово предместье и дом механика Швецова (фото 1902-03 г.)
Так же известно, что в этом доме некоторое время проживали другие Швецовы, в частности брат Фотия Ильича — Григорий, а так же сестра Акулина с мужем – Павлом Стебловым. Известно так же, что накануне своей смерти Фотий Ильич переписал свою недвижимость на Акулину с тем, чтобы она продала дом в счёт уплаты его долга перед заводской конторой. Акулина Ильинична выполнила последнюю волю брата, и дом, по распоряжению Анатолия Демидова был принят в заводскую собственность. В народе его стали именовать "демидовской дачей", однако, никто из Демидовых никогда не жили в нём. Заводская администрация стала использовать дом в качестве гостиницы для размещения приезжих специалистов. В частности, в нём проживал управляющий заводами Анатолий Октавович Жонес-Спонвиль до тех пор, пока не выстроил собственный дом вблизи от заводоуправления (сейчас на этом месте находится Нижнетагильский государственный профессиональный колледж им. Н. А. Демидова).
В советское время дом и
усадьбу передали в ведение железной дороги.
Здесь, в разное время, располагались клуб,
комитет ВЛКСМ, детский сад, база отдыха, работали
спортивные секции.
"Демидовская дача" в 1973 г. (фото Б. Шилова)
К слову, по вине МПС усадьба не попала в списки памятников истории и архитектуры. Историческая ценность строения замалчивалась в связи с тем, что перестройка памятников истории и архитектуры сопряжена с массой согласований, приездом комиссий и проведением экспертиз. А МПС в те годы испытывало острейший дефицит, как жилья, так и объектов соцкультбыта.
В "новейшей" истории, в результате реформы РЖД, обветшавшее здание было признано непрофильным активом и передано на баланс муниципалитета. Не имея "охранной грамоты", усадьба Фотия Швецова была обречена.
"Демидовская дача" в 2006-2008 гг.
"Демидовская дача" в 2009 г.
Дом, выстроенный легендарным механиком простоял на берегу заводского пруда более 160-и лет, и был бездумно уничтожен летом 2013-го. Тогда, в угаре пафосных разговоров о сохранении истории Нижнего Тагила было решено отреставрировать здание, "вернув ему первоначальный вид". Кто-то, не очень хорошо разбирающийся в истории родного города и архитектуре, подсунул городским властям рисунок бывшего смотрителя городского "музеума" Серапиона Шорина, на котором было изображено здание, чем-то похожее на дом в Матильдовом предместье.
Рисунок Серапиона Шорина
Рисунок был признан "подлинным видом" дома, и историческое здание в рекордно-короткие сроки было уничтожено ради непонятного новодела.
Единственный, положительный момент в этой невесёлой истории заключается в том, что внутри этого новодела разместился филиал краеведческого музея...
...Но вернёмся в 1843-й.
К Фотию Ильичу вновь обращается купец Мясников.
Он заказывает Швецову ещё одну машину для своих
золотых приисков, а так же простит его помочь ему
в оценке и приобретении "у одного частного
лица" парохода. Дело в том, что, потеряв свой
пароход, Никита Фёдорович мог потерять и
"привилегию" на речные коммерческие
перевозки, так как условия привилегии в
отсутствии судна не выполнялись.
Фотий Ильич выезжает в Тюмень, где с удивлением
обнаруживает, что выставленный на продажу
пароход ни что иное, как тюфинская "Основа".
Правда, Наум Андреевич, выставляя на продажу
судно, заявлял о нём, что построено оно было в
Швеции, а машина на ней стоит английская...
...А спустя ещё пару месяцев, "Основа" вместе с "привилегией" были проданы Мясниковым. Купец был не очень доволен прибылью, которую приносила перевозка товаров речным путём. К тому же, на его золотых приисках открылась новая, чрезвычайно перспективная жила, и Никита Фёдорович решил вложить в её разработку дополнительные средства.
Покупателем "привелегии" и парохода оказался уже известный нам Альфонс Фомич Поклевский-Козелл. Энергичный поляк сообщает о покупке Фотию Ильичу, и просит его модернизировать судно. В частности, Альфонса Фомича не устраивает мощность двигателя.
...Весь 1844 год прошёл в хлопотах, связанных с началом строительства дома, модернизации "Основы" и... постройкой собственного парохода. А, кроме того, знакомый Читателю, Никита Фёдорович Мясников продолжает заказывать у Швецова паровые машины. На этот раз, купец вознамерился открыть судоходство на Байкале, и для этого заказал у Фотия Ильича сразу два паровых двигателя для своих судов, строительство которых уже полным ходом шло на верфи близ Лиственничной пристани. В том же году тагильские паровые машины были установлены на суда "Байкальскго пароходства купцов Мясниковых", названных "Император Николай" и "Наследник Цесаревич". Сборку и установку машин на судах осуществлял Павел Петрович Мокеев.
Пароход Н. Ф. Мясникова "Наследник Цесаревич" (рис. неизв. авт.)
Весной 1845-го, модернизированная "Основа" совершила первый коммерческий рейс из Тюмени в Тобольск. Капитаном судна был нанят мещанин В.С. Корольков, найденный Поклевским-Козелл, а машинистом стал помощник Павла Мокеева И. В. Серебряков. Осенью того же 1845-го Швецов перевозит в Тюмень и свой пароход. Это судно имело 60и-сильную паровую машину с приводом, как на гребные колёса, так и на кабестан. Судно было названо "Взор", его капитаном и механиком стал брат Фотия Ильича – Николай. "Взор" прошёл испытания на Тоболе, и весной следующего года стал первым пароходом, который начал осуществлять коммерческие перевозки из Тюмени в Томск.
Тем временем, Альфонс Фомич Поклевский-Козелл просит своего компаньона открыть филиал "Пароходства..." в Томске, и подобрать туда достойного человека на должность приказчика. Фотий Ильич предлагает эту должность мужу своей сестры Акулины – Павлу Акинфиевичу Стеблову. Чтобы предложение выглядело убедительнее, Швецов покупает в Томске дом, который сразу переписывает на Стебловых. Павел Акинфиевич решает оставить карьеру преподавателя Выйского училища и принять предложение родственника. Он записывается купцом 1-й гильдии и переезжает с семьёй в Томск.
Дом по Водной улице в Томске, в котором проживали Стебловы и находилось представительство "Пароходства А. Ф. Поклевского-Козелл и Ко" не сохранился. Но сохранилось его фотография, сделанная в 1901-03 гг.
Дом Стебловых в Томске (фото из семейного архива Т. Б. Мальцевой)
Несколько слов о Стебловых.
В своей книге "Фотий Ильич Швецов" профессор
В. С. Виргинский выдвигал свою версию о
неблаговидной роли Павла Стеблова в судьбе Фотия
Ильича. При этом, Виктор Семёнович, имея на руках
некоторые свидетельства о долговых
обязательствах Швецова перед семьёй Стебловых,
едва ли не обвинял Павла Акинфиевича в том, что
тот требовал возврата долга, и из-за этого даже
отказывался принять у себя в доме тяжело
больного Фотия Ильича. Прямых доказательств
такого неблаговидного поведения со стороны
Павла Стеблова в отношении своего шурина нет.
Прошение же Акулины Ильиничны в тагильскую
контору о взыскании каких-то сумм в пользу
Стеблова было подано уже после того, как
имущество Фотия Ильича было принято в качестве
погашения его долга перед Демидовыми, и может
быть вполне обоснованным: фактически имуществом
брата владела она, и, видимо, рассчитывала на
какую-то компенсацию. В любом случае, этот вопрос
ещё ждёт своего тщательного исследования.
Судьба Павла Акинфиевича
Стеблова складывалась непросто. После смерти
Фотия Ильича, он без особого успеха занимался
коммерцией. Дела шли неважно, и это вынудило
Павла Акинфиевича перейти из купцов 1-й гильдии
во вторую. Позднее Павел Стеблов плавал
помощником капитана на легендарном пароходе
"Георгий", который за два года до
официального открытия Северного морского пути,
прошёл по чистой воде из устья Печоры в устье Оби
с грузом топлива и товаров.
Позднее, Павел Акинфиевич перешёл на
преподавательскую работу.
Кстати сказать, история сохранила для нас изображение Павла Акинфиевича Стеблова.
Павел Акинфиевич Стеблов (второй справа) с семьёй сына – Павла Павловича (фото из семейного архива Т. Б. Мальцевой)
Так же, автор не будет останавливаться на другом моменте, который широко освещался в книге профессора Виргинского. А именно, на увольнении Фотия Ильича с тагильских заводов, которое произошло, якобы, с подачи и в результате козней нового главного управляющего тагильскими заводами Антона Ивановича Кожуховского. В свете найденных недавно документов, вопрос этот тоже требует более глубокого изучения.
Скажем лишь, что в 1847 году Фотий Ильич был освобождён с должности главного технического управляющего тагильских заводов в связи с упразднением этого поста. Однако, при этом, за ним было сохранено прежнее жалование, а сам он был записан за городской конторой консультантом.
Видимо, дела Фотия Ильича на
коммерческом поприще идут неплохо.
В 1848-м он подаёт прошение о "полной отставке"
лично Анатолию Демидову. Тот прежде, чем принять
решение по этому прошению, советуется с
Кожуховским и Закревским. Но если Антон Иванович
категорически возражает и продолжает видеть
Фотия Швецова "крайне полезным для заводов",
то Закревский занимает иную позицию. В должности
действующего члена опекунского совета
"Чурбан-паша" доживает последние недели, но
его нелюбовь к Фотию Ильичу остаётся прежней. Он
оговаривает Швецова в глазах Авроры Карловны и
Антона Кожуховского, выставляя Фотия Ильича
вольнодумцем и пособником бунтовщиков.
Аргументы, выдвигаемые Закревским, выглядят
местами бредовыми, но Анатолий Николаевич
подписывает отставку Швецова, правда, "с
сохранением привилегий заводского
служащего"...
...В 1850 году дела у "Пароходства А. Ф. Поклевского-Козелл и Ко" начинают расстраиваться. В это время в Тюмени появляется новое пароходное товарищество, образованное купцами Тецким, Марьиным, Кондинским и Хаминовым. Они пригласили известную в ту пору компанию "Гакс и Гуллет", занимающуюся постройкой речных судов, и заказали у них четыре стосильных речных парохода. Кроме того, купцы развернули в местной печати кампанию по дискредитации своих конкурентов. Прибыли начинают падать, и Фотий Ильич выходит из концессии. Альфонс Фомич же сумел каким-то образом втереться в доверие Марьину и Хаминову, и, в конце концов, вступил в их товарищество с пароходом "Основа". Поклевский-Козелл занимался речными перевозками до 1859 года, после чего купил спиртовой завод в Камышловском уезде и разорившийся казённый винокуренный завод в Талице, и отдал всего себя винному делу.
Реклама "Торгового дома Поклевского-Козелл"
На этом поприще он и прославился, как крупнейший производитель и торговец спиртным на Урале и Сибири. Слава Альфонса Фомича достигла зенита, когда ему позволили переименовать Талицу в Поклевское (обратное переименование произошло лишь в начале 60-х годов ХХ столетия). Впоследствии, торговый дом Поклевского-Козелл стал торговать прочими продуктами, а так же строительным материалом...
...В 1850-м Швецов записывается на приём к генерал-губернатору Восточной Сибири Николаю Николаевичу Муравьёву-Амурскому. Фотий Ильич просит передать "в его ведение упразднённого железного завода на Каменке с целью восстановления работы оного". Николай Николаевич идёт навстречу просьбе Швецова.
Граф Николай Николаевич Муравьёв-Амурский (худ. К. Е. Маковский, 1863)
Получив Каменский завод в своё управление, Фотий Ильич начинает искать инвесторов, которые были бы заинтересованы в восстановлении и работе предприятия. Но дела идут плохо. Кредиторы попадаются малосостоятельные и необязательные. Так, например, некий "титулярный советник" Штерлин, ссудив Фотию Ильичу деньги на долгий срок, вскоре "передумал" и стал требовать их назад, причём с процентами. Три года Фотий Ильич пытался наладить работу завода, но, в конце концов, был вынужден оставить это дело. Финансовое положение тагильского гения находилось в совершенном упадке. С трудом расплачиваясь с долгами, Фотий Ильич вновь встречает Никиту Мясникова. Купец, узнав о бедственном положении Швецова, помогает ему погасить некоторые долги, и предлагает работу у себя, на золотых приисках. По одним данным Фотий Ильич занимал должность главного механика Удерейских приисков, по другим он получил от Мясникова в дар один из приисков, дававший не очень большой, но стабильный доход. Эти сведения датируются началом 1854-го года.
Неудачи последних лет и нужда сказались на здоровье Фотия Ильича. Осенью 1854-го он едет в Томск, чтобы попросить сестру продать его имущество в Тагиле и уплатить долг, образовавшийся перед заводской конторой. В это же время Фотий Ильич вступает в переписку с управляющим тагильскими заводами Павлом Шиленковым, прося о том же. Шиленков понимает положение Швецова, но решить вопрос без ведома хозяев не имеет права. Тогда Фотий Ильич просит об очередной отсрочке погашения долга. В это время состояние его здоровья резко ухудшается. О возвращении на Удерею не может быть и речи. В январе 1855-го, Фотий Ильич, узнав о том, что надежды на излечение от недугов практически нет, уезжает из Томска. Не желая обременять сестру своим положением, он снимает деревенский дом в нескольких верстах от города, где ему было суждено провести последние месяцы жизни. В начале апреля Акулина Ильинична перевозит умирающего брата в Томск.
23 апреля 1855 года Фотия Ильича не стало...
*** **** ***
...Уже после смерти Фотия Ильича, его просьба о погашении долга путём зачисления имущества была удовлетворена Анатолием Демидовым. Заводчик выразил сожаление по поводу "...кончины его столь же бесславной, сколь блестящей была его жизнь при нас". Тем не менее, Демидов велел сохранить для родственников Швецова "все полагающиеся его званию права".
Известно, что пасынок Фотия Ильича Швецова был принят на обучение в Выйское училище, а по окончании учёбы трудоустроен на Выйский завод, где дослужился до главного технолога. Так же известно, что один из сыновей Павла Акинфиевича Стеблова преподавал в Выйском училище математику и геометрию.
Вообще, о судьбе потомков
Фотия Ильича Швецова известно немного.
На момент написания В. С. Виргинским книги о
выдающемся тагильском механике, в Нижнем Тагиле
проживала внучка Фотия Ильича – Таисия
Евгеньевна Ларионова.
Из ныне живущих потомков Павла Стеблова автору известны лишь Татьяна Борисовна Мальцева, проживающая в Петербурге, и народный артист России Евгений Юрьевич Стеблов, наверняка знакомый нашему Читателю по фильмам "Я шагаю по Москве", "Егор Булычев и другие", "Вас вызывает Таймыр", "Воспоминания о Шерлоке Холмсе" и многим другим.
—————————————
* — Феликс Вейера (или, как его звали на заводе,
Вейер (или Веер)) совершенно не умел читать и
писать по-русски, и всю документацию и переписку
вёл на французском языке;
При подготовке материала
были использованы следующие источники:
— РГИА. – Ф. 1343. Оп. 39
— РГИА. – Ф. 37. Оп . 43, 5, 4
— РГИА. – Ф. 1265. Оп. 5
— ЦГИА СПб. – Ф. 2188. Оп. 1
— ГАСО ф.5.оп.2.
— ГАСО ф.6.оп.3.
— ГАСО ф.643.оп.1.
— ЦГИА СПб. Ф. 781. Оп. 4.
— О сибирском пароходстве Тюменско-Томской
водяной системы, 1857
— Тобольские губернские ведомости, 1857 ( №11)
— "Горный журнал", 1836 (№2)
— Дашкевич Л.А., Бугаева С.Я. "Техническая
интеллигенция горнозаводского Урала. XIX век".
– Екатеринбург, 1997.
— С.-Петербургские сенатские объявления. 1851 г. (№
204)
— С.-Петербургские сенатские объявления: 1850 г. (№
22)
— Русский биографический словарь. – Т. 8.
— Саитов В.И. "Петербургский некрополь". –
СПб., 1912–1913. Т. 2
— Архив Российской национальной библиотеки. – Д.
27.
— Венюков М. И. "Из воспоминаний". –
Амстердам, 1859.
— Сибирская жизнь, 1903 ( Иллюстрированное
приложение)
— Торговый сборник. – 1867, – № 33.
— Известия С.-Петербургской общей думы, 1866 .
— Павлов А. "3000 верст по рекам Западной
Сибири", 1878
— Чукмалдин Н., Высоцкий К. "Записка о плавании
по реке Туре пароходов...", 1872
— Шулятиков Н. "Очерк судоходства по рекам
Западной Сибири", 1893
— неопубликованные архивные материалы ГАТО
— документы из личного архива В.Д. Блюма
— периодика XIX века "Тобольские губернские
ведомости", "Тюменский судостроитель" и
др. (ГАТО)
— личные архивы Татьяны Борисовны Мальцевой;
— личные архивы автора
Автор выражает глубокую признательность Татьяне Борисовне Мальцевой за предоставленные фотографии из семейного архива!
Автор выражает благодарность сотрудникам Иркутского областного краеведческого музея и Красноярского краевого краеведческого музея за любезно предоставленную информацию, а так же к.и.н. Волкову С. В. и Дыбову С. В. за помощь в поиске некоторых документов
11.02.14