Город, которого нет: Выйско-Никольская церковь
Для тех, кто родился во второй половине 60-х и позже, образ этой части Выи неразрывно связан с Дворцом культуры "Юбилейный". Его открытие стало большим событием в жизни города. "Долгожданный очаг социалистической культуры", как называли дворец газеты, принял в своих стенах многие самодеятельные творческие коллективы и стал любимым местом проведения досуга для жителей Выи и Лебяжки.
О том, что раньше на месте "Юбилейного" стояла одна из красивейших церквей на Урале, тогда, в 60-70-х, на официальном уровне вспоминали неохотно, а о том, что под храмом находилась ещё и родовая усыпальница Демидовых, вообще открыто не говорили.
Нижний Тагил славился не только своими заводами и их продукцией, талантливыми крепостными механиками и их изобретениями, но и своим архитектурным образом. Здания заводоуправления и заводской больницы, купеческие особняки и дачи, величественные церкви с богатым убранством – всё это делало заводской посёлок похожим на маленький уездный город. И многие, кто побывал в наших краях до революции, непременно отмечали это в своих путевых дневниках или письмах. А церкви Нижнетагильского посёлка, которых на момент вступления в силу декрета "Об отделении церкви от государства" от 23 января 1918 года было девять, вызывали восхищение практически у всех гостей Нижнего Тагила – от мещан и купцов до видных учёных и чиновников.
Например, вот что записал в дневнике известный уральский географ, этнограф и краевед, один из основателей Уральского общества любителей естествознания (УОЛЕ) Наркиз Чупин:
"По настоятельному совету и по приглашению любезного Ивана Дмитриевича Б. провёл два дня минувшей недели в Нижнетагильске за подробным осмотром здешних церквей. [...] До сих пор нахожусь в приятном изумлении. Особые впечатления остались от посещения церкви Святых угодников".
Церковь Святых угодников Николая, Павла и Анатолия, или Выйско-Николаевская (Выйско-Никольская)
Церковь Святых угодников Николая, Павла и Анатолия, или, как её чаще называли у нас, Выйско-Николаевская (Выйско-Никольская) была заложена в 1835 году на Выйском поле. История её появления уходит своими корнями во вторую половину XVIII столетия, когда крестьяне Выйской волости "челом били его светлости Никите Акинфиевичу", прося построить в этой части "завода" храм. Храм его светлость своим крепостным пообещал, но выполнить обещание не смог. Большое путешествие по Европе с третьей по счёту супругой и последовавшая за путешествием большая стройка в селе Петровское-Княжищево (ныне посёлок Петровское-Алабино) начисто опустошили казну Никиты и поставили его заводское хозяйство в затруднительное финансовое положение.
Сразу после вступления в права наследования Николая Никитича жители Выи напомнили новому хозяину об обещании его отца, но молодой барин не обратил внимания на челобитную. И только в 1806 году, приехав в свои уральские владения вместе с молодой женой, Николай Демидов заверил своих подданных, что "непременно рассмотрит все возможности" для постройки церкви на Вые.
Из переписки заводовладельца с приказчиками тагильских заводов можно судить о том, что всё-таки о своём обещании он помнил. Но непосредственно строительством храма занялся уже Павел – старший сын Николая Никитича.
Вид на Выйскую часть заводского посёлка и Выйско-Николаевскую (Выйско-Никольскую) церковь
В 1835 году на Нижнетагильский завод из Петербурга прибывает некто Александр Христофорович Крих. По реестру служащих он проходил как заводской архитектор, и в его задачу входили только надзор за подготовкой и ходом строительства церкви на Выйском поле.
Об архитекторе Крихе известно немного.
Сын купца, торговавшего в Петербурге красками и мылом, Александр Крих в 1832 году окончил Всероссийскую академию художеств, а его дипломная работа – проект церкви – попала на глаза одному из меценатов академии Павлу Демидову. Проект понравился заводчику, и он пригласил Александра Христофоровича на Нижнетагильский завод, предоставив возможность воплотить проект храма в жизнь. Однако этому не суждено было случиться: через год после начала строительства А. Х. Крих внезапно умирает "от неведомого недуга".
Павел Николаевич начинает искать другого зодчего, который смог бы завершить строительство, и обращается за помощью к известному российскому архитектору, родоначальнику так называемого "русско-византийского стиля" в архитектуре Константину Тону.
Константин Андреевич Тон (худ. К. П. Брюллов, 1820-е гг.)
К. А. Тон внёс значительные изменения в проект храма с учётом новых пожеланий заказчиков, по замыслу которых новая церковь должна была стать родовой усыпальницей акинфиевой ветви Демидовых. Строительство продолжалось десять лет и завершилось в 1845 году. Современники отмечали, что новая тагильская церковь представляет собой "...здание обликом внушительное, о пяти красномедных куполах, с высоким и мощным цоколем, сильно походящее на московский храм Христа Спасителя".
Поперечный разрез храма Святых угодников Николая, Павла и Анатолия
Фасад церкви делился пилястрами на пять частей, которые завершались лучковыми фронтонами. Крышу храма покрывали листы кованой красной меди, высокий цоколь был облицован толстыми чугунными плитами. Чугунными плитами был выложен и пол церкви. Внутри храма было светло и просторно, а его территория была огорожена кованой ажурной решёткой, выполненной мастерами знаменитого в те годы Механического заведения при Выйском заводе. Особое внимание уделялось качеству кладки и самого строительного материала. Стены были построены так крепко, что когда в 1963-м на месте полуразрушенной уже церкви решили строить ДК "Юбилейный", то полностью снести её остатки так и не смогли: их засыпали сверху грунтом, после чего ещё долго выравнивали местность для устройства площади перед ДК. Также все современники отмечали превосходную акустику помещения. Строили храм десять лет, тщательно следя за качеством материалов и работ. Сам Павел Николаевич Демидов до освящения церкви не дожил. Осталась неизвестной и сумма, в которую обошлась стройка.
Выйско-Никольская церковь (фотографическая открытка конца XIX – начала ХХ в.)
Выйско-Никольская церковь (фото неизв. авт.)
Почти во всех дореволюционных справочниках и в воспоминаниях современников отмечались богатое убранство и красота интерьера Выйско-Никольской церкви. К сожалению, большинство фотографий, сделанных внутри храма, были утрачены ещё в начале советского периода. Но если судить по рассказам людей, бывавших внутри церкви, и тем немногим снимкам, которые удалось отыскать тагильским краеведам, храм действительно был великолепен.
Амвон и царские врата алтаря Выйско-Никольской церкви (фото 20-х гг. ХХ в., фоторепродукция И. Т. Коверды)
Царские врата Выйско-Никольской церкви (фото 20-х гг. ХХ в., фоторепродукция И. Т. Коверды)
Царские врата были выполнены резьбой по дереву в виде орнамента из виноградных лоз и голов ангелов. На вратах находились шесть икон. Две центральные – "Благовещенье". Четыре иконы в нижнем и верхнем рядах несли изображения евангелистов – Марка, Матфея, Луки и Иоанна. По обе стороны от царских врат располагались различные иконы в богатых ризах, в том числе и одна из самых почитаемых реликвий демидовского рода – икона Корсунской Божьей Матери, что была написана митрополитом Дмитрием Московским и подарена им Никите Демидовичу Антюфееву (Демидову) накануне его отъезда на Урал в 1702 году.
Иконы Казанской Богоматери и Пантелеймона (фото 20-х гг. ХХ в., фоторепродукция И. Т. Коверды)
О цоколе Выйско-Никольской церкви, в котором располагалась родовая усыпальница Демидовых, надо сказать отдельно. Некоторые тагильские историки и краеведы, а также ряд исследователей истории демидовского рода из Москвы и Петербурга утверждали (а кое-кто и до сих пор утверждает), что в фамильном склепе под Выйско-Никольской церковью были захоронены семь человек:
в 1862 г. – Николай Никитич Демидов (ум. в 1828 г. в Италии, перевезён в Тагил в 1829-м);
в 1862 г. – Александра Николаевна Демидова (ум. в 1800 г.);
в 1862 г. – Николай Николаевич Демидов (ум. в 1800 г.);
в 1874 г. – Никита Павлович Демидов (ум. в 1874 году в Петербурге);
в 1875 г. – Мария Елимовна Демидова-Мещерская (ум. в 1868 г., похоронена в Париже);
в 18?? г. – Павел Николаевич Демидов (ум. в 1840 г. в Майнце, похоронен в Петербурге);
в 1885 г. – Павел Павлович Демидов (ум. в 1885 г. в Италии).
Первыми в фамильный склеп были помещены останки Николая Никитича Демидова, умершего во Флоренции 22 апреля 1828 года. "По силе завещания" и по желанию его сыновей в 1829 году прах его был перевезен из Флоренции в Нижний Тагил, "туда, где всегда был духом при жизни своей", и захоронен в ограде Входо-Иерусалимского собора рядом с детьми – Александрой и Николаем, – которые ушли из жизни в 1800 году. Перезахоронение состоялось в сентябре 1862 года.
В 1874 году родовая усыпальница Демидовых приняла прах Никиты Павловича Демидова – сына Павла Павловича и Елены Трубецкой, который умер в возрасте двух лет. А через год по желанию Павла Павловича в склеп были перенесены останки его первой жены Марии Мещерской, которую похоронили в 1868 году на кладбище Пер-Лашез в Париже. Десять лет спустя сюда "переехали" и два Павла – Павел Николаевич Демидов и его сын Павел Павлович.
Но это всего лишь версия, которая впервые была озвучена в 1942 году, когда "сверху" поступило указание "вернуть советскому народу память о великих россиянах, прославлявших нашу Отчизну в ратных подвигах, в науке и искусстве". С тех пор историки и краеведы не раз обращались к ней, пытаясь переосмыслить или дополнить, но каждый раз всё заканчивалось новыми гипотезами или совсем фантастическими предположениями.
На деле история с захоронениями и перезахоронениями демидовских останков выглядит весьма и весьма запутанной.
По сути, с уверенностью можно говорить только о трёх захоронениях в склепе, подтверждённых документально. Это Николай Никитич Демидов, Никита Павлович Демидов и его отец Павел Павлович. О двух первых перезахоронениях имеются документальные свидетельства, а похороны Павла Павловича Демидова – сына Павла Николаевича и Авроры Карловны – даже были засняты на фото.
Похороны П. П. Демидова в Нижнетагильском заводе (фото 1885 г.)
По поводу перезахоронения первых детей Николая Никитича – Александры и Николая – никаких документальных свидетельств нет. Есть лишь упоминания в некоторых историко-этнографических очерках краеведов УОЛЕ.
Не подтверждается документально и перевоз в Н. Тагил останков Павла Николаевича Демидова из склепа Лазаревского кладбища Александро-Невской лавры в Санкт-Петербурге. А предположение историков о том, что такое перезахоронение произошло, было основано на обнаруженной в Нижнем Тагиле скульптуре "Распятие Христово" работы известного французского скульптора Жан Жака Прадье, которую Анатолий Николаевич Демидов купил для надгробного памятника на могилу старшего брата. Изначально данная скульптура находилась в Петербургской усыпальнице Демидовых в Александро-Невской лавре. В 1875 году сын Павла Николаевича Павел Павлович перевёз "Распятие Христово" в Выйско-Никольскую церковь. Причины и мотивы этого поступка были расценены некоторыми современными историками как подготовка к перезахоронению П. Н. Демидова в Нижнем Тагиле.
"Распятие Христово" (фото из электронного архива Нижнетагильского музея-заповедника)
Но в то же время в письмах племянника Авроры Демидовой-Карамзиной Владимира Мещерского, в архивах бывшего члена Государственного совета Николая Муханова и ещё ряда лиц, связанных с акинфиевой ветвью рода Демидовых, есть свидетельства о намерениях Авроры перевезти прах мужа в Финляндию. Некоторые финские исследователи жизни Авроры Карловны утверждают, что останки Павла Николаевича Демидова покоятся на кладбище Хиетаниеми на берегу залива Лапинлахти.
По поводу захоронения в усыпальнице Выйско-Никольской церкви первой жены П. П. Демидова Марии Мещерской также есть определённые сомнения. Мария скончалась в Вене на второй день после рождения сына Елима, и её похоронами занималась Аврора Карловна, так как овдовевший Павел находился в "сильном расстройстве рассудка от горя". Похороны состоялись в Париже на кладбище Пер-Лашез.
Мария Элимовна (Елимовна) Мещерская (фото 1860-х гг.)
В 1880 году великий князь Александр Александрович, будущий российский император, во время частной поездки в Европу сделал в одном из своих дневников запись: "Побывал в Пер-Лашез на могиле М. Э. Грустно и бесконечно тоскливо на душе..."
Инициалами М. Э. великий князь обозначал в своих дневниках и письмах Марию Мещерскую, с которой в 1864-1866 годах у него был столь бурный роман, что Александр хотел даже отречься от престола ради брака с Марией Элимовной. И хотя в конце концов великий князь женился на датской принцессе Дагмаре, тёплые чувства к Марии он сохранил до конца своих дней.
Тем не менее, судя по рассказам очевидцев, бывавших в усыпальнице, и снимкам, дошедшим до наших дней, в склепе было достаточно места для погребения 10-12 человек. Возможно, Демидовы собирались перевезти сюда останки ещё кого-то или же хотели быть похоронены здесь, как Елим Павлович, пожелавший "и на том свете оставаться рядом с отцом".
Усыпальница Демидовых в Выйско-Никольской церкви (фото 20-х гг. ХХ в., фоторепродукция И. Т. Коверды)
Тагильчанам более всех других знакомо захоронение Павла Павловича Демидова. Знакомо больше по фигуре легендарной "Тагильской Андромахи" – бронзовой скульптуре Елены Трубецой, которая чудом сохранилась после уничтожения Выйско-Никольской церкви. В 1885 году Елена вместе с Авророй Карловной сопровождали гроб с телом Павла Павловича Демидова на Нижнетагильский завод и принимали участие в похоронах мужа и сына. На месте захоронения по заказу Елены был воздвигнут надгробный памятник из мрамора и бронзы, который изображал женщину, скорбящую над телом мужа.
Надгробие на могиле П. П. Демидова (фото 20-х гг. ХХ в., фоторепродукция И. Т. Коверды)
После того как церковь была уничтожена, фигура скорбящей женщины, изображающая Елену, вдруг обнаружилась на заводе имени Куйбышева. По одной из версий, весь металл разрушенного храма свозили на завод на переплавку и один из рабочих, помнивший похороны П. П. Демидова, узнал в фигуре "барыню" и спас её, установив в зарослях кустов сирени на территории завода.
В 1971 году режиссёр Ярополк Лапшин начал снимать фильм "Приваловские миллионы". Съёмки проходили на уральской натуре, в том числе и в Нижнем Тагиле. Один из ассистентов Лапшина, осматривая старый завод, увидел на клумбе эту скульптуру и решил, что она прекрасно дополнит некоторые общие планы. По просьбе киношников бронзовую Елену Петровну перевезли в сад Демидовской больницы, где шла съёмка на натуре. Вернуть на место фигуру Трубецкой режиссёр забыл, и "Тагильская Андромаха", как её впоследствии стали называть музейщики, двадцать лет простояла в центре фонтана-клумбы у входа в Демидовскую больницу. Затем Елену похитили, но тагильские милиционеры нашли фигуру, и она после реставрации оказалась в запасниках городского музея. В 2014 году скорбящая Елена стала частью экспозиции музея "Демидовская дача".
"Тагильская Андромаха" – фрагмент надгробного памятника на месте захоронения П. П. Демидова (фото 2015 г.)
Другим захоронением в усыпальнице, о котором можно с уверенностью говорить, была могила Н. Н. Демидова. Вскрылось это случайно, когда в 1964 году рабочие начали сносить остатки церкви. О находке сразу сообщили в горисполком и сотрудникам краеведческого музея.
Одной из тех, кто осматривал склеп, была Вера Рудая, работавшая в тот период в Нижнетагильском краеведческом музее:
"В один из октябрьских дней позвонили в музей, что найдена могила одного из захороненных Демидовых, просили прийти музейного работника. При обследовании вскрытой могилы оказалось следующее: под завалом битого кирпича обнаружилась массивная чугунная могильная плита с надписью рельефными буквами "Здесь покоится тело статского советника Николая Никитича Демидова – владельца Нижне-Тагильских заводов, умершего в 1828 году". Под плитой открылась могила, облицованная большеразмерным красным кирпичом, дно было выложено деревянными дубовыми досками, и на них – стоящий деревянный гроб на точёных ножках... Парча полностью утрачена за исключением позументной ленты, набитой по краям гроба... Внутри останки: череп с рыжеватыми волосами, кисти рук в шёлковых чёрных перчатках, суставы пальцев деформированы (болел подагрой), часть сапога лакированного; всё это лежало на стружках. После осмотра останки были вновь захоронены здесь же в гробу".
Художник Михаил Дистергефт, также принимавший участие в осмотре демидовского склепа, тоже оставил воспоминания об этом эпизоде:
"Однажды дома неожиданно раздался телефонный звонок: "Срочно приезжайте на Выю, где идут работы по фундаменту для ДК ВЖР. Воинская часть, ведущая "нулевой цикл", наткнулась на захоронение каких-то останков, не знают, что с ними делать. Срочно создана комиссия, куда вошли и вы..." Такая информация поступила от Т. К. Гуськовой, в то время научного работника музея. Я знал, что в склепах этого собора находится фамильная усыпальница Демидовых. Видел раньше старые фотографии, по которым можно было представить устройство надгробий. […] Не скрою, испытывал большой интерес и волнение. Пока я добирался на Выю, воображение всё рисовало мне гроб старинной работы и неведомый мне процесс вскрытия. Но когда я, наконец, достиг цели, увидел лишь большую бесформенную кучу земли, мусора, обломков гнилого дерева, почти свежих древесных стружек… Когда стало ясно, что это и есть захоронение Николая Никитича Демидова, мы с понятным чувством осторожности неловко стали копаться в этой куче... Сначала поразило всех хорошо сохранившееся шитьё одежды в виде золотой скрученной нити. Сама ткань рассыпалась от прикосновения. А может быть, это была часть позументной ленты, которой обшивали гроб, или остатки декоративных кистей? Попадались рыжеватые волосы пучками. Затем открылась в чёрной лайковой перчатке хорошо сохранившаяся тонкая кисть руки с предплечьем. Можно было рассмотреть форму пальцев с подагрически изменёнными суставами и даже ногтевое ложе на мизинце. Я сфотографировал руку... Какие-то кости и мелкие предметы А. О. Рассадович отобрала для музея, отложив аккуратно на большом куске бумаги. Совершенно необъяснимо было отсутствие больших костей человеческого скелета. Затем мы узнали, что череп Демидова и искусственные зубные протезы, находившиеся внутри черепа, отправили в зубную поликлинику. Потом говорили, что это оказались настоящие зубы, искусно вделанные в золото-платиновый бюгель. Моя жена Э. П. Дистергефт, в ту пору работавшая в музее изобразительных искусств, вспоминает теперь, что её коллега В. К. Рудая показывала ей эти протезные челюсти и она с интересом их рассматривала, держа в руках, удивляясь, восхищаясь высоким мастерством исполнения. Татьяна Константиновна предложила отыскать известного ей долгожителя Выи. Из рассказанного им было ясно, что в 1920-е годы в склепах бывали люди. Кто-то ковырял свинцовый слой обшивки на грузила для рыбной ловли, кто-то сдвинул плиту и проник в тайны захоронения, имея другие намерения".
Сразу после Октябрьской революции 1917 года новая власть была настроена в отношении церкви и верующих вполне лояльно. Официально Декретом от 23 января 1918 года церковь была отделена от государства, однако повышенного внимания к себе ни духовенство, ни верующие не ощущали. Более того, тот же декрет провозглашал не только свободу вероисповедания, но и свободу отправления религиозных обрядов. Декрет лишал церковь имущества и возможности влияния на власть, но сохранял интересы верующих. По новым законам все земли, культовые сооружения и недвижимость церкви стали принадлежать народу. Верующим же было предложено объединяться в общины и уже через них строить свои взаимоотношения с новой властью. Общины получали право бесплатной аренды бывшего церковного имущества и недвижимости, а также проведения религиозных массовых мероприятий, ведения финансовой и хозяйственной деятельности.
В период так называемой "перестройки" и "гласности" суть и содержание этого закона, а также подзаконных актов, сопровождавших его, намеренно искажались, и теперь они представляются как инструмент гонения на веру и верующих, хотя на самом деле являлись попыткой "с низов" встроить церковь в новую государственную систему. Попыткой, как впоследствии выяснилось, не совсем удачной.
Выйско-Никольская церковь (фото нач. ХХ в.)
В 1921 году при церкви Святых угодников Николая, Павла и Анатолия была зарегистрирована Выйско-Никольская община. Община вела активную деятельность и вполне успешно управляла делами. В храме, как и прежде, шли службы, действовал "филиал" церкви – часовня на Патраковом кладбище, отмечались церковные праздники. Так, в 1921-1928 годах Выйско-Никольская община регулярно организовывала традиционные крестные ходы – на Богоявление, Преполовение, начало Успенского поста, на Пасху и в день праздника Св. Пантелеймона. Община вела активную церковную и общественную деятельность. Так, в протоколе собрания общины от 25 декабря 1923 года в повестке дня значатся вопросы "об отделении от Екатеринбургской епархии, и о введении самостоятельной епархии в Нижнем Тагиле", и "о переходе на новый стиль летоисчисления". Также община выдавала разрешения на посещение арендуемых строений. В августе 1925 года такое разрешение было выдано "группе учёных для описи и исследований здания храма и склепа кн. Демидовых". Начиная со следующего года такие разрешения стали выдаваться и организованным группам учащейся молодёжи.
Община принимала участие в дискуссиях с "обновленцами", приглашала священников из других городов для проведения торжественных служб. Причём нареканий со стороны властей община не имела.
Однако положение дел стало меняться к концу второй половины 20-х годов. Церковь, которая и прежде выступала с критикой внутриполитической линии Советов, в 20-е годы стала активным проводником идей реставрации прежнего режима. Поэтому руководство страны взяло курс на ослабление и прекращение влияния церкви на общество. В СССР началась активная антирелигиозная агитация, последовали гонения на священников, религия была провозглашена "опиумом для народа" и т. д. Священнослужители, почувствовав изменение отношения к ним властей, стали оставлять службу или же вовсе покидать страну.
Последним настоятелем Выйско-Никольской церкви стал протоиерей отец Сергий, в миру Сергей Александрович Увицкий (1881-1932), переехавший в Н. Тагил из села Меркушино Верхотурского уезда, где он служил в храме Святого праведного Симеона Верхотурского.
Последний настоятель Выйско-Никольской церкви протоиерей отец Сергий (Сергей Александрович Увицкий)
В Нижний Тагил отец Сергий приехал в 1924 году, чтобы дать образование своим детям. Сам же он поначалу служил в Введенской церкви, а через год, в 1925-м, был возведён в сан протоиерея и стал благочинным староцерковного Нижнетагильского округа и настоятелем Выйско-Никольской церкви. Для своего прихода и округа Сергей Увицкий сделал много хорошего, но его отношения с властью не складывались. Особое внимание к деятельности о. Сергия проявляло местное отделение ОГПУ: Увицкий числился "неблагонадёжным", так как в 1920-м был осуждён за "активную антисоветскую деятельность", но освобождён по амнистии.
"Увицкий – человек очень начитанный. Другие священники Выйско-Никольской церкви иногда тоже говорят проповеди, но они бывают очень короткими и только выдержками из Евангелия. А Увицкий своими ораторскими способностями всегда привлекает большое число верующих", – записано в одном из донесений агента ГПУ, работавшего по делу Увицкого в 1928-1930 годах.
8 апреля 1929 года ВЦИК и СНК приняли новый закон о религиозных объединениях, который и положил начало "закручиванию гаек" в отношении церкви и, как следствие, верующих. Новый закон предусматривал обязательную перерегистрацию всех религиозных общин. Авторы закона не скрывали, что этот пункт был введён как инструмент "регулирования численности церковных приходов".
Перерегистрацию Выйско-Никольская община не прошла. А 10 февраля 1930 года отец Сергий был арестован по обвинению в антисоветской деятельности. 16 мая 1930 года на заседании ОГПУ по Уралу по внесудебному рассмотрению дел он был приговорён к пяти годам исправительных работ.
Выйско-Никольскую церковь было решено закрыть, произвести там перепланировку и передать здание под школу. Всё церковное имущество было перевезено в церковь Казанской иконы Божьей Матери. Для того чтобы сгладить недовольство среди верующих общины, были проведены два собрания, на которых выступали не только представители местных Советов, но и агитаторы из Свердловска. На собраниях прихожане просили у властей оставить Выйско-Никольскую церковь за общиной. Надо сказать, что просили весьма убедительно и аргументированно. В частности, они предлагали оставить Выйско-Никольскую церковь действующей, а церковь Казанской иконы Божьей Матери закрыть, "если уж надо непременно что-то закрыть".
Официальное решение о закрытии храма было издано Свердловским облисполкомом 30 ноября 1930 года. Здание частично разобрали: сняли чугунные плиты с пола, выломали решётчатые окна, сняли люстры, колокола и кресты, разобрали иконостас и паперть. Чугунные лестницы храма тоже разобрали и увезли на переплавку.
Но всё-таки Выйско-Никольскую церковь не стали разрушать, а попытались приспособить для нужд города. Сначала в здании планировали открыть школу, затем клуб, детский дом и даже кинотеатр. Но оказалось, что содержать огромное здание с высокими сводами весьма накладно, особенно в осенне-зимний период, когда расходы на дрова и уголь выливались во внушительную сумму.
На какое-то время помещение приспособили под продовольственный склад. Но позднее в здании произошёл пожар, в результате которого купол храма обрушился. Сколько-то остатки Выйско-Никольской церкви оставались бесхозными. Их огородили забором, который, впрочем, не являлся преградой для детей из окрестных домов. В конце концов руины были переданы воинской части, что находилась напротив, и были приспособлены под стрельбище.
Остатки Выйско-Никольской церкви накануне сноса
В 1963-м горисполком постановил остатки храма взорвать, а его место отдать под строительство Дворца культуры "Юбилейный"...
История уничтоженного храма едва не получила своё продолжение в марте 2012 года, когда во время визита в Нижний Тагил тогдашний губернатор Свердловской области Александр Мишарин озвучил намерение отстроить Выйско-Никольскую церковь заново, по оригинальным чертежам и на том же самом месте. У тагильчан появилась надежда на возрождение храма. Но в мае того же года Александр Сергеевич оставил свой пост и вопрос о воссоздании церкви больше никто не поднимал.
Дмитрий Кужильный и Сергей Волков специально для АН "Между строк"
08.04.2017