Заводчик, ботаник, меценат
...Григорий Акинфиевич, наверное, единственный из всего рода Демидовых, о котором историкам до недавнего времени было известно очень немного. Причин тому было несколько.
Во-первых, Григорий прожил всего 46 лет, что даже по меркам того времени считалось немного. Во-вторых, он никогда не стремился к роскоши и чрезмерному богатству; предпочитая тратить на образование и воспитание своих детей, оснащение своих заводов, развитие науки. В-третьих, средний сын Акинфия Никитича был скромен от природы и неприхотлив в быту. Как писал о нём старший брат – Прокофий – "...я рос в деда, а Гришка в мать, был тих, но примирить умел, и не гневался..."
Григорий никогда не имел не только личных летописцев, как тот же Прокофий, но и постоянного секретаря не держал; избегал светского общества, считая время, проведённое на приёмах и балах, потраченным впустую. Удивительно, но до недавнего времени историки даже не знали, как выглядел Григорий Акинфиевич: единственное его изображение, хранившееся в Академии Наук в Петербурге, было создано уже после смерти Григория, по памяти. И лишь сравнительно недавно стал известен единственный прижизненный портрет этого человека...
Григорий Акинфиевич Демидов (репр. с портрета С.-Пб филиала АН)
...Григорий родился 14 ноября 1715 года. Детство его прошло в Туле и на Невьянском заводе, под присмотром матери, что в дальнейшем, несомненно, сказалось на формировании его интересов. В четыре года Григория начали учить чтению и счёту, и к пяти годам он уже вполне сносно читал и считал. Ещё через год мальчик освоил и письмо. В те годы в моде было домашнее обучение, и на образование сына супруги Демидовы не жалели средств. Когда Григорию исполнилось 12 лет, по настоянию отца он вместе с братом отправился в Саксонию обучаться "железному делу". А уже два года спустя, Акинфий начал знакомить сыновей с производством... И тут выяснилось, что ни Прокофий, ни Григорий вовсе не горят желанием посвящать свою жизнь металлургии. Но если о позиции старшего сына Акинфий Никитич к тому времени уже догадывался, то признание Гриши стало для него неожиданностью. Григорий разъяснил отцу, что его больше привлекают науки, и он хотел бы посвятить им свою жизнь. Акинфий расстроился, но решил не сдаваться. С приданым Евдокии Тарасовны появились в демидовском хозяйстве две солеварни на Каме, но навести там порядок никак не доходили руки. Вот туда Демидов и отправляет сыновей, рассчитывая на то, что "малым делом управиться лекше", а там, глядишь, и втянутся недоросли в семейный бизнес.
Типичная соляная варница XVIII-XIX вв.: рассолоподъёмная башня, сарай для соли, соливарня (фото 2010 г.)
Но вышло иначе. Братья поселились в селе Красном, где по воспоминаниям Прокофия Акинфиевича "...люди жили богатенько, а невест на любой вкус с избытком имелось". Там Григорий влюбляется в "кроткую и нравом тихую сиротку" Наташу. О начале этого романа мы рассказывали в позапрошлом выпуске нашей рубрики.
Избранница Григория оказалась не из простых. Её отец – Павел Иванович Суровцев – слыл в тех местах известным соледобытчиком, имел более двух десятков варниц, большой, богатый дом на селе и недавно отстроил каменную церковь. Но два года назад Павел Суровцев умер, а его дочери Наталья и Федора до совершеннолетия находились под опекой бабушки — Аксиньи Григорьевны.
С ней-то, впоследствии, и вёл Акинфий переговоры о будущем детей.
...Надо сказать, что в одних
источниках имя жены Григория значится, как
"Наталья", в других – "Анастасия". Тут
дело в том, что избранница юного Демидова при
рождении была крещена по "старому обряду".
Но щепетильный в вопросах вероисповедания
Акинфий Никитич поставил условие: окрестить
будущую сноху по-никониански. При крещении
девушка получила имя Анастасия...
После свадьбы, "коя была пивна и вина, что
старикам не в память", Григорий стал
потенциальным соляным магнатом: в права
наследования его жена могла вступить только по
достижении 18-и лет.
Солезавод в Соликамске(фото нач. XX в.)
Сразу после свадьбы, молодожёны увлеклись садоводством. Акинфий смотрел на занятия сына с недовольством, и не раз пытался образумить чадо, но Григорий всякий раз отвечал родителю: "И государь наш плоды выращивает, и распространять сие дело везде велит и приветствует..." Это было правдой: к растениям у царя Петра была великая, ни от кого не скрываемая привязанность, и окружавшие государя люди знали, что посмеиваться над этой царской страстью, а тем более как-то осуждать ее опасно. А вскоре, неожиданно для Акинфия, отношение Григория к "железному делу" стало меняться: юноша начинает интересоваться металлургией и геологией, напрашивается в поездки по отцовским заводам, где изучает как технологию производства металла, так и ведение заводской бухгалтерии. При этом, Григорий и не думал бросать ботанику. Он покупает книги по садоводству, изучает иностранные языки. Впоследствии современники отмечали, что Григорий Акинфиевич в совершенстве знал немецкий язык, свободно владел английским, читал и переводил с шведского и французского.
...Начиная с 1732 года, Григорий вместе с братом Прокофием приступает к формированию будущего ботанического сада — сначала в Красном, а затем и в Соликамске. Он не ограничивается только выращиванием экзотических растений, но и начинает заниматься селекцией. Через три года он узнаёт о том, что на Васильевском острове в Петербурге Академия наук создает академический ботанический сад.
Императорский Ботанический сад в Санкт-Петербурге (план 1843 г.)
Заведовать им был приглашён энергичный немецкий ботаник и естествоиспытатель Иоганн Амман. Григорий написал Амману, рассказав о своих исследованиях, и сразу предложил немцу семена выведенных в Соликамске культур. И вскоре от Аммана пришёл ответ и семена разных, очень редких для России растений, для выращивания которых Григорий сразу строит новые "избы, што зовут ранжереями"...
...В 1737-м у Григория Акинфиевича рождается первый сын, которого назвали Александром. А ещё два года спустя, ботанический сад Григория Демидова неожиданно приобретает куратора в лице молодого адъюнкта Петербургской академии наук, ученого-натуралиста Георга Стеллера.
В Соликамске Стеллер застрял случайно, ожидая идущие реками экспедиционные грузы Второй Камчатской экспедиции командора Беринга. Григорий пригласил известного натуралиста в свой дом и познакомил его с оранжереями и питомниками. Стеллер решил остановиться у Демидова до тех пор, пока не прибудут ожидаемые им грузы, и помочь Григорию Акинфиевичу с организацией ботанического сада. Всего, в Соликамске Георг Стеллер провёл около трёх месяцев. За это время он привел в должный научный порядок весь ботанический сад, определил растения, семена, и помог обрести систему большому гербарию, а так же завел специальные книги учета с краткой характеристикой каждого растения, таблички на грядках, в аллеях и теплицах сада. Стеллеру очень понравилась демидовская коллекция эндемиков, то есть растений, произрастающих только на ограниченной территории, в данном случае — на Урале. Стеллер рассказал Демидову и о том, что Амман издает первое обстоятельное, хорошо иллюстрированное описание растений всей России и уже три года переписывается со шведским ученым-натуралистом Карлом Линнеем, который прислал ему в подарок фундаментальные ботанические книги "Система природы", "Лапландская флора" и многие другие, где автор пытается в корне преобразовать всю ботаническую науку. Сам Стеллер тоже состоял в переписке с Линнеем. Более того, он пообещал Линнею собрать гербарий растений Урала, но экспедиционные дела не позволяли сделать это в срок.
Демидов с готовностью согласился помочь Стеллеру, и вскоре после его отъезда собрал и отправил Линнею в Швецию большую посылку с засушенными уральскими растениями, семенами и корневищами. Обрадованный проведенной Стеллером в ботаническом саду систематизацией растений, Григорий начал переписку и обмен ботаническими коллекциями с известными русскими ботаниками и путешественниками...
...Тем временем, жизнь идёт своим чередом. В 1738 году у Григория и Анастасии рождается сын, названный при крещении Павлом. А два года спустя, третий сын – Пётр. После семья Григория прибывала только дочерьми.
Надо сказать, что воспитанию детей в семье Григория Акинфиевича уделялось особое внимание. По свидетельству профессора Иоганна Гмелина – известного учёного и путешественника, который в 1743 году посетили Демидовых в Соликамске, "...воспитание детей в доме Григория Демидова особенно похвально. Подобное воспитание редко увидишь в этой стране. Дети от пяти до восьми лет выглядят учтивыми и благовоспитанными, как будто они намного старше...". Надо сказать, что все дети Григория Акинфиевича получили прекрасное образование, знали по два-три языка и интересовались науками.
Одна из страниц книги И. Гмелина посвящённая Г. А. Демидову
Слава о заводчике и естествоиспытателе Демидове быстро разнеслась по просторам Российской империи. Многие, кто интересовался биологией, проезжая Соликамск, старались встретиться с Григорием и ознакомиться с его ботаническим садом. В 1746 году в Соликамск вновь приехал Георг Стеллер. Он прожил у Демидова несколько месяцев и, уезжая, оставил Григорию богатые коллекции растений, собранные им в Сибири. Демидов сохранил бесценные коллекции Стеллера, передал образцы гербария в Петербургскую академию наук, а дубликаты отправил в Швецию – Карлу Линнею. Линней в то время работал над капитальным трудом "Виды растений", куда включал все известные ему растения Урала и Сибири. Для реформатора ботаники важно было получить как можно более подробные сведения о растительном мире. Григорий Акинфиевич и Линней вступили в переписку, которая продолжалась до последних дней жизни Демидова.
Из 118 видов "соликамских" растений, посланных Григорием Карлу Линнею и росших в его саду в Хаммарбю, до наших дней сохранились шесть. Тринадцать писем Григория Демидова к Линнею хранятся в Лондоне.
Фрагменты переписки Г. Демидова и К. Линнея
Некоторые учёные специально искали встречи с Григорием, чтобы проконсультироваться с ним по вопросам ботаники или садоводства, или поделиться своими коллекциями. Среди них были и известные, как Иоганн Гмелин и Степан Крашенинников, и те, кто не оставил в истории России яркого следа.
Известный русский ученый и путешественник И. И. Лепехин, будущий директор академического сада в Петербурге, в книге "Дневные записки путешествия по разным провинциям Российского государства", также посещавший ботанический сад Григория Акинфиевича, писал, что насчитал в саду 525 видов растений, и не только деревьев и кустарников Урала и Сибири, но и многих теплолюбивых растений из тропических и субтропических зон планеты, таких, как кофе, кактусы, алоэ, агавы, амариллисы, канны, гиацинты, ананасы, олеандр, лавр, мирт, лимон, банан. Большое флористическое богатство сада, сформированное по географическому и систематическому принципам, отметил и другой известный естествоиспытатель и путешественник Н. П. Рычков в своей книге "Журнал, или Дневные записки путешествия капитана Рычкова по разным провинциям Российского государства в 1769 и 1770 годах": "...в том саду можно найти собрание большой части трав, растущих в Африке, Америке, в Сибири и в самых камчатских пределах. Сад разделен на множество оранжерей и цветников, из которых каждая особливо заключает в себе растения других стран".
Состоял Григорий Акинфиевич в переписке и с директором Московского аптекарского огорода Трауготтом Гербером...
Письмо Г. Демидова к Т. Герберу
...После смерти Акинфия Никитича в 1745 году Григорий принимает участие в совместном с братьями управлении уральскими заводами. Вместе с Прокофием он основывает ещё один сад – на этот раз в Туле, на территории фамильной усадьбы. Но тульский ботанический сад был создан не с научной целью, и на его базе почти не велись научные работы.
Интересно, что и младший сын Акинфия – Никита – под влиянием старших братьев тоже пытался заниматься садоводством на тагильских заводах. В одном из писем Григория младшему брату* есть любопытные строки: "...посылаю тебе на Тагил саженцев яблоневых числом полста, да поречи** матушкиной любимой столько ж, да цветов корней разных по две дюжины каждого виду... ...а кустов розовых отправлю с другой оказией" Существовал ли на Нижнетагильском заводе сад, и если да, то где, доподлинно не известно.
...В 1747 году Григорий Акинфиевич переезжает в Петербург, где владел несколькими домами. После пожара в здании Кунсткамеры 5 декабря 1747 г. он предоставил один из домов под фонды библиотеки Академии наук и Кунсткамеры. Дом Григория Демидова стал принимать читателей, как полноценная библиотека. Его посещали Ломоносов, Мюллер, другие академики. Демидовская библиотека работала до 1766 года, до возвращения фондов в новое здание Кунсткамеры. Живя в столице Григорий не забывает о своём ботаническом саде в Соликамске, постоянно выделяя для его нужд значительные суммы, и регулярно приезжая сам для проведения исследований, встречи гостей или для того, чтобы собственноручно посадить какое-нибудь редкое растение. Французский астроном Жан Шапп д’Отрош был одним из последних гостей, кого Григорий принимал в своём ботаническом саду. Позднее д’Отрош писал в своей книге "Путешествие в Сибирь по приказу короля": " ... здесь установлены двенадцать очень красивых теплиц. Они наполнены деревьями лимона и апельсина. Здесь же можно увидеть и другие фрукты Франции, Италии, некоторые количество растений и кустарников из разных стран... ...Господин Демидов устроил в своем доме очень хорошо укомплектованную аптеку, и в отличном порядке. Очень умелый человек поставлен ею руководить и распространять лекарства для всех больных в этой местности... ...Его садовник был русский и имел хорошие знания в физике, это само по себе показывало, по меньшей мере, человека образованного, и его большие способности в будущем. Господин Демидов, сам большой знаток, и не упустил талантов своего садовника. Поэтому для него были закуплены книги по математике, физике, ботанике, а также разные инструменты."
Что касается умножения фамильного "железного дела", то к нему Григорий Акинфиевич вернулся уже в конце жизненного пути. В начале 1759 году он закладывает два новых передельных завода – Тисовский и Бисертский. Строительство шло два года. Бисертский завод был пущен за неделю до кончины Григория, а Тисовский пускал уже его старший сын – Александр Григорьевич...
...Григорий Акинфиевич Демидов умер 13 ноября 1761 года в Петербурге. Похоронили заводчика-ботаника в Туле, в родовой усыпальнице Демидовых при Николо-Зарецкой церкви.
Николо-Зарецкая церковь в Туле
Законсервированная усыпальница Демидовых в Николо-Зарецкой церкви
После смерти Григория Демидова владельцем Соликамского ботанического сада стал его старший сын Александр. Часть наиболее ценных коллекций вывез в Москву Прокофий Акинфиевич. Они вошли в состав его ботанического сада. В 1772 г. Соликамский сад был продан вместе с Красным селом заводчику Турчанинову, который поддерживал сад до последних дней жизни. Но после его смерти сад стал приходить в упадок, и в 1824 г. прекратил свое существование. Восстановлением демидовского ботанического сада в Соликамске занялась в 1994 году администрация города. Должность директора была предложена опытному садоводу и цветоводу, энтузиасту ботаники Анатолию Михайловичу Калинину. Его личная коллекция, которую он формировал на протяжении 30 лет, стала основой нового ботанического сада. Соликамский дендропарк привлек внимание многих отечественных ученых ботаников и краеведов.
25 августа 2001 года соликамцы открыли памятную доску в честь Григория Демидова в бывшем селе Красном, на месте первоначального ботанического сада.
Мемориальная доска на месте первоначального ботанического сада в с. Красном
Несколько слов о потомках Григория Акинфиевича.
Старший сын – Александр Григорьевич (1737-???) — действительный статский советник. Был женат на дочери обергофмейстера Олсуфьева – Прасковье Матвеевне. Несмотря на прекрасное академическое образование, не стал заниматься наукой, а посвятил жизнь металлургии, пойдя по стопам деда и прадеда.
Второй сын — Павел Григорьевич (1738-1821) – напротив, предпочёл научную стезю. Был женат на княгине Анне Степановне Сибирской (Глебовой). Детей в браке не было. Павел много занимался благотворительностью.
Третий сын – Петр
Григорьевич (1740-1826), унаследовавший Ревдинские
заводы. В 1800 году он был назначен обер-директором
Петербургского Коммерческого училища – как было
сказано в рескрипте императрицы Марии Федоровны,
"по совершенной доверенности, а равномерно из
признательности к памяти родственника". На
этом посту он пробыл пять лет и проявил себя
талантливым администратором, не щадящим сил для
отстаивания интересов училища. Жертвовал на
училище значительные суммы. Был женат на
представительнице древнего боярского рода
Екатерине Алексеевне Жеребцовой.
Дочери Григория Акинфиевича Ирина и Василиса
умерли в юности.
Дочь Хиона выдана была замуж за статского советника, посланника России в Турции, члена Российской Академии Александра Стахиевича Стахиева.
Мария Григорьевна вышла замуж за тульского помещика Григория Никитича Данилова. Пульхерия Григорьевна стала женой Александра Филипповича Кокоринова, архитектора, одного из основателей Российской Академии Художеств и ее первого директора. В числе первых выпускников Академии, прошедших курс наук за рубежом, был будущий архитектор Иван Егорович Старов, ставший мужем сестры Пульхерии, Натальи..
О судьбе ещё одной дочери Григория – Степаниде – неизвестно ничего...
...Долгое время считалось, что прижизненные портреты Григория Акинфиевича либо утрачены, либо вообще не существовали. В начале "нулевых" стало известно, что единственный портрет Григория Демидова сохранился и находится в Канаде, в семье представительницы этой ветви рода Демидовых Татьяны Демидовой-Сеген. Позже копия этого портрета была подарена тульскому музею "Некрополь Демидовых"
Григорий Акинфиевич Демидов (портрет неизв. худ., середина XVIII в.)
Примечания:
—————————————————
* — письмо хранится у потомков Григория
Акинфиевича в Канаде (прим. авт.)
** — пореча, т.ж. поречка – устаревшее название
смородины (прим. авт.)
С любовью к истории и Нижнему Тагилу краевед Георгич.
16.04.14